Что положить в дорогу? Лампу, хлеб, вино,
продолговатый меч нубийского металла,
и щит, и зеркальце, чтобы во тьме оно
отполированною бронзою сверкало,
чтобы, нахохлившись растерянной совой,
душа, проснувшаяся в каменных палатах,
легко и весело узнала облик свой
среди богов песьеголовых и крылатых.
Товарищ вольный мой, ну что ты отыскал
в удвоенных мирах и световодных войнах,
не трогая меча, не жалуя зеркал,
хрустальных, будущих, овальных, недовольных?
Уже вступает хор, а ты – солгал, смолчал,
и, обременена случайными долгами,
рука, подобная пяти ночным лучам,
обиженно скользит по тусклой амальгаме…
Войти туда, где нет как нет
Меня. – Совсем. – Не существую,
Но, Господи, откуда свет
Такой? И почему ликует
Душа, как будто бы она
На волю вырвалась из клети?
Полным-полна, вольным-вольна
И за весь мир одна ответит.
Ни слова… Лишь древесный гул.
(А, может, Ангельские хоры?)
Простор меня перечеркнул,
А я так счастлива простором!..
Так счастлива!.. Но, Боже мой,
Меня ведь нет… И всё же, всё же
Я стала как сосна немой,
Чтобы узнать: не быть не может
Меня. – Я есть! Повсюду – я.
Вселенский ветер смёл границы
И в том, что нет небытия
Душа способна убедиться
На опыте. – Во всём! Во всех –
И в небесах и в океане!
Так вот откуда этот смех
Над смертью! Это ликованье!
Константин Бальмонт
От бледного листка испуганной осины
До сказочных планет, где день длинней, чем век,
Всё – тонкие штрихи законченной картины,
Всё – тайные пути неуловимых рек.
Все помыслы ума – широкие дороги,
Все вспышки страстные – подъёмные мосты,
И как бы ни были мы бедны и убоги,
Мы всё-таки дойдём до нужной высоты.
То будет лучший миг безбрежных откровений,
Когда, как лунный диск, прорвавшись сквозь туман,
На нас из хаоса бесчисленных явлений
Вдруг глянет снившийся, но скрытый Океан.
И цель пути поняв, счастливые навеки,
Мы все благословим раздавшуюся тьму,
И, словно радостно-расширенные реки,
Своими устьями, любя, прильнём к Нему.