Наконец я познал свободу.
Всё равно, какую погоду
За окном предвещает ночь.
Дом по крышу снегом укутан.
И каким-то новым уютом
Овевает его метель.
Спят все чада мои и други.
Где-то спят лесные пичуги.
Красногорские рощи спят.
Анна спит. Её сновиденья
Так ясны, что слышится пенье
И разумный их разговор.
Молодой поэт Улялюмов
Сел писать. Потом, передумав,
Тоже спит – ладонь под щекой.
Словом, спят все шумы и звуки,
Губы, головы, щёки, руки,
Облака, сады и снега.
Спят камины, соборы, псальмы,
Спят шандалы, как написал бы
Замечательный лирик Н.
Спят все чада мои и други.
Хорошо, что юные вьюги
К нам летят из дальней округи,
Как стеклянные бубенцы.
Было, видно, около часа.
Кто-то вдруг ко мне постучался.
Незнакомец стоял в дверях.
Он вошёл, похож на Алеко.
Где-то этого человека
Я встречал. А может быть – нет.
Я услышал: всхлипнула тройка
Бубенцами. Звякнула бойко
И опять унеслась в снега.
Я сказал: – Прошу! Ради Бога!
Не трудна ли была дорога? –
Он ответил: – Ах, пустяки!
И не надо думать о чуде.
Ведь напрасно делятся люди
На усопших и на живых.
Мне забавно времён смешенье.
Ведь любое наше свершенье
Независимо от времён.
Я ответил: – Может, вы правы,
Но сильнее нету отравы,
Чем привязанность к бытию.
Мы уже дошли до буколик,
Ибо путь наш был слишком горек,
И ужасен с временем спор.
Но есть дней и садов здоровье,
И поэтому я с любовью
Размышляю о том, что есть.
Ничего не прошу у века,
Кроме звания человека,
А бессмертье и так дано.
Если речь идёт лишь об этом,
То не стоило быть поэтом.
Жаль, что это мне суждено.
Он ответил: – Да, хорошо вам
Жить при этом мненье готовом,
Не познав сумы и тюрьмы.
Неужели возврат к истокам
Может стать последним итогом
И поить сердца и умы?
Не напрасно ли мы возносим
Силу песен, мудрость ремёсел,
Старых празднеств брагу и сыть?
Я не ведаю, как нам быть.
Длилась ночь, пока мы молчали.
Наконец вдали прокричали
Предрассветные петухи.
Гость мой спал, утопая в кресле.
Спали степи, разъезды, рельсы,
Дымы, улицы и дома.
Улялюмов на жестком ложе
Прошептал, терзаясь: – О Боже!
И добавил: – Ах, пустяки!
Наконец сновиденья Анны
Задремали, стали туманны,
Растеклись по глади реки.
Лариса Патракова
На перекрёстке дара и судьбы
Однажды, белой ночью, в час невнятный,
Крылатый повстречался человек…
Он, как и я, был полон ожиданьем,
Хотя и знал давно свою дорогу.
А я брела окольною тропою,
Ориентиров вечных не теряя,
И встречи нам ничто не обещало…
Но две звезды уже дышали в небе,
И два огня плясали за рекой.
И песни две слились в единый голос,
И тропы наши с ним не разошлись…
Два самых одиноких существа во всей вселенной,
Мы не смели друг другу рук озябших протянуть,
Хотя и билось между нами пламя:
Живой огонь, как пёс, кидался в ноги,
Лизал в плечо и норовил в уста…
Но сквозняком тянуло невозможным
Из всех далёких уголков вселенной…
Он без меня погибнет – это ясно.
Я напишу стихи – жива останусь,
А может, он спасён, а я погибла?
Так и стоим: и разойтись не смеем,
И рук друг другу нам не протянуть…
О чём мне Господа просить – не знаю,
И в этом я опять грешнее всех.