Сентиментальный лозунг - "Красота спасет мир" - уже устарел.
Теперь красота - дело технологии и косметики.
Поточное производство красоты, называемое ныне дизайном, лишает человечество пиетета,
преклонения перед прекрасным.
Мир от этого не становится хуже - он просто становится другим.
Главная опасность этого мира - повсеместный цинизм.
В циничном мире нет цели - есть target (в смысле - план, контрольная цифра); нет
образа - есть имидж, маска; нет культуры - есть масскультура; нет политики - есть
политология; нет книг - есть бестселлеры; нет фильмов - есть Оскар.
Циник Базаров с его доморощенным лозунгом "Мир это мастерская, а человек в нем работник"
(в переводе на новояз "Мир - конвейер, человек - дизайнер!"), который невыносимо
шокировал современников Тургенева, уже через сто лет вопринимался как умеренный прагматик.
А сейчас - и вовсе превратился в романтика-трудоголика.
Мир от цинизма спасет не красота - ирония.
Первым в полном мере это понял Пелевин.
Его "Чапаев и Пустота" был воспринят критикой как литературная реминисценция, что
совершенно справедливо, но только в определенной степени.
На самом деле - это тончайшая пародия на всю нашу жизнь, отраженную в соцреалистической
литературе и в марскистско-ленинской (и не только в ней) философии.
Грань между самостоятельной литературой и пародией была дополнительно размыта новомодными
(хотя и древними) буддистско-подобными рассуждениями, что окончательно сбило с толку
многочисленных толкователей и знатоков.
Впрочем это сравнение неверно - нельзя противоставлять некую "настоящую", "самостоятельную"
литературу, и "ненастоящую", "вторичную" пародию - и то и другое суть наша жизнь,
отраженная через буквы.
Пелевин - мастер выворачивания жизни наизнанку.
Насколько хорошо ему это удается можно судить по тому факту, что мне приходилось
читать в совершенно серьезном пересказе пародийные пелевинские рассуждения
о зомбировании населения путем марксистско-ленинской пропаганды.
Но в то же время эти рассуждения проведены с таким блеском и изяществом, что могут
быть приложены к любому - не только советскому - сообществу, совершенно без потери
общего смысла.
Что возводит пародию из опереточного жанра - сразу в настоящее философское течение.
Я с некоторой опаской приступал к чтению "Generation П", и первые отрывки в Сети
слегка подтвердили мои опасения. Но рассуждения о Потребителе, как о Оранусовой
клетке, - это несомненно, шедевр.
Я не берусь пересказывать Пелевина, мне это не по силам, да и ни к чему.