Жили старик со старухой. Было у них два сына. Старшего звали Тойво. Хороший он был, работящий, только уж очень хмурый. Никогда не засмеётся, никогда не запоёт, одно знает — трубку курит, дым пускает. Рыбу на озере ловит — молчит, сосну в лесу рубит — молчит, лыжи мастерит — молчит. За это его и прозвали Тойво-неулыба. А младшего звали Матти. Хороший он был парень. Работает Матти — песни поёт, разговаривает — весело смеётся. Умел он и на гуслях-кантеле играть. Как начнёт
струны пощипывать, как заиграет плясовую — никто на месте не устоит, у всех ноги сами собой в пляс идут. За это его все и звали Матти-весельчак. Поехал раз Тойво в лес по дрова. Отвёл сани в сторону, выбрал хорошую сосну и давай рубить. Пошёл по лесу стук да треск. А возле сосны медвежья берлога была. Проснулся хозяин-медведь: — Это кто стучит? Кто мне спать не даёт? Вылез из берлоги, глядит: парень сосну рубит, щепки из-под топора во все стороны летят. Ух, рассердился медведь: — Ты
зачем в моём лесу стучишь, спать не даёшь? Зачем куришь-дымишь? Вон убирайся! Да как встанет на дыбы, да как хватит Тойво лапой — только куртка затрещала. Тойво от страха топор выронил, сам по снегу покатился, перекувырнулся да прямо в сани и свалился. Испугалась лошадь, дёрнула и понесла сани по сугробам, по пням, по полянам да и вывезла Тойво из лесу. Вот оно как было. Приехал Тойво домой — ни дров, ни топора, куртка разорвана и сам еле жив. Ну да что поделаешь! А дрова-то нужны — печку
топить нечем. Собрался в лес Матти-весельчак. Взял топор да кантеле, сел в сани и поехал. Едет — играет и песню поёт. Приезжает Матти-весельчак в лес и видит: стоит сосна, с одного боку надрублена, а рядом на снегу топор лежит. «Эге, да это мой братец Тойво рубил!» Отвёл Матти сани в сторону, поднял топор, хотел было сосну рубить, да раздумал. «Дай-ка сначала на кантеле поиграю — веселей работа пойдёт». Вот он какой был, Матти-весельчак! Сел на пенёк да и заиграл. Пошёл по
лесу звон. Проснулся хозяин-медведь: — Кто это звенит? Кто уши щекочет? Вылез из берлоги, видит: парень на кантеле играет, шапка на затылке, брови круглые, глаза весёлые, щёки румяные — сам песню поёт. Хотел он на Матти броситься, да не смог: ноги сами так в пляс и просятся — удержу нет! Заплясал медведь, затопал, заревел: — Ух, ух, ух, ух! Перестал Матти играть на кантеле. Перевёл медведь дух и говорит: — Эй, парень, научи меня на кантеле играть! — Можно, — говорит Матти-весельчак.
— Отчего не научить. Сунул кантеле медведю в лапы. А у медведя лапы толстые, бьёт он по струнам — ох, как скверно играет! — Нет, — говорит Матти, — плохо ты играешь! Надо тебе лапы тоньше сделать. — Сделай! — кричит медведь. — Ну, будь по-твоему! Подвёл Матти медведя к толстой ели, разрубил её топором, в щель клин вставил. — Ну-ка, хозяин, сунь лапы в щель да держи, пока я не разрешу вынуть! Сунул медведь лапы в щель, а Матти топором по клину как стукнет! Вылетел клин, медведю
лапы-то и прищемило. Заревел медведь, а Матти смеётся: — Терпи, терпи, пока лапы тоньше станут! — Не хочу играть! — ревёт медведь. — Ну тебя с кантеле твоим, отпусти меня! — А будешь людей пугать? Будешь из лесу гнать? — Не буду! — ревёт медведь. — Только отпусти! — Ну ладно, отпущу. Загнал Матти клин в щель, вытащил медведь лапы и скорее в берлогу забрался. — Смотри, — говорит Матти, — не забудь своё обещание! Не то приеду — напомню тебе! Нарубил Матти полные сани сосновых
дров и поехал из лесу. Едет, сам на кантеле играет да песни поёт. Вот он какой, Матти-весельчак! С тех пор медведь на людей перестал нападать. Как услышит голос да стук топора, думает: «Уж не Матти ли это приехал?» И лежит в своей берлоге тихо и смирно.