| ← Сентябрь 2015 → | ||||||
|
1
|
2
|
3
|
4
|
5
|
6
|
|
|---|---|---|---|---|---|---|
|
7
|
8
|
9
|
11
|
12
|
13
|
|
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
|
|
21
|
22
|
23
|
24
|
25
|
26
|
27
|
|
28
|
29
|
30
|
||||
За последние 60 дней 6 выпусков (2-3 раза в месяц)
Открыта:
20-04-2006
Адрес
автора: lit.book.news.retzenzya-owner@subscribe.ru
Статистика
0 за неделю
Критический отзыв о прочитанных книгах, вышедших недавно / Тартт, Донна. Щегол.
«Иные гордятся каждой
написанной книгой, я — любою прочитанной".
Хорхе Луис Борхес Тартт, Донна. Щегол. АСТ, 2015 Фото писателя. Об авторе. Донна Тартт (англ. Donna Tartt, род. 1963) — американская писательница. Рекламные сведения с обложки. Роман, который лауреат Пулитцеровской премии Донна Тартт писала более 10 лет, – огромное эпическое полотно о силе искусства и о том, как оно – подчас совсем не так, как нам того хочется – способно перевернуть всю нашу жизнь. Награды за роман. Пулитцеровская премия 2014 года, медаль Эндрю Карнеги за мастерство в литературе, итальянская литературная премия для иностранных писателей — Премия Малапарте (2014). «Книга года» по версии Amazon, The New York Times Book Review, USA Today, The Washington Post, Vogue, The Economist, Slate, The Huffington Post, NPR.
Сюжет. Рассказать об этом романе дело сложное, т.к. связанный рассказ нарушит интригу, а она здесь многогранна и увлекательна: трагедия, безысходность, приключения, триллер, а также много рассказано о реставрации, специфики торговли антиквариатом и, собственно, о живописи, вернее, о любви к ней. Главный герой — Теодор Декер (13 лет). Семья: отец – неудавшийся актёр, алкоголик; мать – фотомодель и поклонница живописи. Глава семьи однажды вышел из дома и сбежал, не выдержав духовной близости между Тео и его матерью: почувствовал себя лишним.
Далее на 800 страницах идёт откровенное повествование от лица Теодора обо всех событиях его жизни с 13 до 25 лет. Жизнь в приёмной семье, потом у отца с его любовницей в Лас-Вегасе, смерть отца и бегство от социальной службы в Нью-Йорк, приют у реставратора Хоби — компаньона погибшего Велти. Кольцо, переданное Теодору Велти, стало пропуском в мир реставрации. Тео к 25 годам стал удачливым предпринимателем в торговле антикварной мебелью. Хоби реставрировал, а парень продавал. Но изрядно мошенничал. Судьба в Лас-Вегасе свела Тео с Борисом Павликовским (русский,15 лет). Они стали алкоголиками и торчками, т.к. судьбы у них были одинаковыми: матерей нет, отцам до них тоже дела нет, хотя и живут вместе. Впечатление. Первым у Донны Тартт я прочитал роман «Тайная история». Роман меня поразил. Наслышан был о «Щегле» и ждал его появления в России. Наконец прочитал. Должен сказать, что «Тайной истории» «Щегол», на мой взгляд, не превзошёл. Кроме того, за 2013 – 2014 гг. я прочитал 6 книг о подростках, и тематика мне эта поднадоела. Поэтому первая половина книги мне ничего нового не открыла из их жизни: наркотики, воровство, сексуальная озабоченность, школьные проблемы, неблагополучные семьи. Но вторая половина книги (Тео, 17 — 25 лет) действительно достойна самой высокой оценки. Здесь и любовь, и тоска по близким и умершим людям, отношение с криминальным сообществом, т.к. снова появился Борис, и сногсшибательный поворот в истории с картиной Фабрициуса. Короче, этот роман о том, как два несчастных ребёнка, два торчка, несмотря ни на что, сохранили в себе лучшие черты характера: любовь и дружбу, совестливость, верность друг другу, готовность отдать жизнь за товарища. Даже голливудский филиал не портит впечатления от книги. Донна Тартт достигает уровня широкого философского обобщения и открывает такую бездну отчаяния, что выбираться оттуда придется долго. «Щегол» имеет много параллелей с творчеством Достоевского. Но, пожалуй, главное сходство между Тартт и русским классиком в том, что после их книг жить становится гораздо труднее. Впрочем, как это ни парадоксально, только благодаря таким произведениям и можно существовать дальше. (Журнал «Прочтение»). Но мне все равно было одиноко. Мне недоставало Бориса, этого лихого раздолбая: угрюмого, бесшабашного, взрывного, до ужаса безрассудного. Бориса, бледного и одутловатого, с этими его ворованными яблоками и русскими романами, ногтями, сгрызенными до мяса, и волочащимися по пыли шнурками. Бориса, юного алкоголика, со вкусом ругавшегося на четырех языках, который без разрешения хватал у меня еду с тарелки и, напившись, засыпал на полу с таким красным лицом, будто ему надавали пощечин. С картиной я чувствовал себя не таким смертным, не таким заурядным. Картина была мне опорой и оправданием, поддержкой и сутью. Краеугольным камнем, на котором держался целый собор. И до чего жутко было узнать, когда она вот так вдруг от меня ускользнула, что моя взрослая жизнь подпитывалась огромной, подспудной, первобытной радостью – убеждением, что вся эта жизнь уравновешена одной тайной, которая в любой момент может ее разметать. …никогда картина не вызовет двух одинаковых реакций, а у большинства не вызовет никакой реакции вовсе, но настоящие шедевры, они текучие, они уж сумеют просочиться тебе и в сердце, и в разум с самых разных сторон, совершенно необычным, особенным способом. “Я твой, твой. Я был создан для тебя”. Разве есть в жизни что-то, чем нельзя было бы рискнуть? И разве не может что-то хорошее явиться в нашу жизнь с очень черного хода? |
| В избранное | ||
