Учим английский язык, читая классическую литературу.

The Duke's face did not move; but he looked at his petitioner with a glassy stare which was the most awful expression I have ever seen on a human face. I could see the librarian's great legs wavering under him like the shadows of stems in a pool; and I could not banish from my own brain the fancy that the trees all around us were filling softly in the silence with devils instead of birds.

Лицо герцога по-прежнему оставалось неподвижным; он только устремил на просителя остекленевший взор - страшнее выражения я не видел на человеческом лице. Я заметил, что массивные ноги библиотекаря заколебались, подобно отражению стеблей в пруду, и мне почудилось, - как ни гнал я эту нелепую фантазию из своей головы, - будто в тишине вокруг нас на деревьях неслышно рассаживаются не птицы, а духи ада.

"I spare you," said the Duke in a voice of inhuman pity. "I refuse. If I gave you the faintest hint of the load of horror I have to bear alone, you would lie shrieking at these feet of mine and begging to know no more. I will spare you the hint. You shall not spell the first letter of what is written on the altar of the Unknown God."

- Я пощажу вас, - произнес герцог голосом, в которой звучало сверхчеловеческое снисхождение. - Я отклоняю вашу просьбу. Дай я вам хоть малейшим намеком понять, какое бремя ужаса я должен нести один, вы бы упали мне в ноги, с воплями умоляя меня не открывать остального. Я вас избавлю от этого. Вы не прочтете и первой буквы из той надписи, что начертана на алтаре Неведомого Бога.

"I know the Unknown God," said the little priest, with an unconscious grandeur of certitude that stood up like a granite tower. "I know his name; it is Satan. The true God was made flesh and dwelt among us. And I say to you, wherever you find men ruled merely by mystery, it is the mystery of iniquity. If the devil tells you something is too fearful to look at, look at it. If he says something is too terrible to hear, hear it. If you think some truth unbearable, bear it. I entreat your Grace to end this nightmare now and here at this table."

- Я знаю этого Неведомого Бога, - сказал маленький священник со спокойным величием уверенности, твердой, как гранитная скала. - Мне известно его имя, это Сатана. Истинный Бог был рожден во плоти и жил среди нас. И я говорю вам: где бы вы ни увидели людей, коими правит тайна, в этой тайне заключено зло. Если дьявол внушает, что нечто слишком ужасно для глаза, - взгляните. Если он говорит, что нечто слишком страшно для слуха, - выслушайте... И если вам померещится, что некая истина невыносима, - вынесите ее. Я заклинаю вашу светлость покончить с этим кошмаром немедленно, раз и навсегда.

"If I did," said the Duke in a low voice, "you and all you believe, and all by which alone you live, would be the first to shrivel and perish. You would have an instant to know the great Nothing before you died."

- Если я сделаю это, - тихо проговорил герцог, - вы содрогнетесь и погибнете вместе со всем тем, во что вы верите и чем вы живете. В один мимолетный миг вы познаете великое Ничто и умрете.

"The Cross of Christ be between me and harm," said Father Brown. "Take off your wig."

- Христово распятие да пребудет с нами, - сказал отец Браун. - Снимите парик!

I was leaning over the table in ungovernable excitement; in listening to this extraordinary duel half a thought had come into my head.

В сильнейшем волнении слушал я эту словесную дуэль, опираясь о стол руками; внезапно в голову мне пришла почти неосознанная мысль.

"Your Grace," I cried, "I call your bluff. Take off that wig or I will knock it off."

- Ваша светлость! - вскричал я. - Вы блефуете! Снимите парик, или я собью его у вас с головы!

I suppose I can be prosecuted for assault, but I am very glad I did it. When he said, in the same voice of stone, "I refuse," I simply sprang on him. For three long instants he strained against me as if he had all hell to help him; but I forced his head until the hairy cap fell off it. I admit that, whilst wrestling, I shut my eyes as it fell.

Вероятно, меня можно привлечь к суду за угрозу насилием, но я очень доволен, что поступил именно так. Все тем же каменным голосом он повторил: "Я отказываюсь это сделать", - и тогда я кинулся на него. Не менее трех долгих минут он сопротивлялся с таким упорством, как будто все силы ада помогали ему; я запрокидывал его голову назад, покуда наконец шапка волос не свалилась с нее. Должен признаться, что в эту минуту я зажмурил глаза.

I was awakened by a cry from Mull, who was also by this time at the Duke's side. His head and mine were both bending over the bald head of the wigless Duke. Then the silence was snapped by the librarian exclaiming: "What can it mean? Why, the man had nothing to hide. His ears are just like everybody else's."

Пришел я в себя, услышав громкое восклицание Малла, подбежавшего к нам. Мы оба склонились над обнажившейся лысиной герцога. Молчание было прервано возгласом библиотекаря: - Что это значит? Этому человеку нечего было прятать. У него точно такие же уши, как и у всех.

"Yes," said Father Brown, "that is what he had to hide."

- Да, - сказал отец Браун, - вот это ему и приходилось прятать.

The priest walked straight up to him, but strangely enough did not even glance at his ears. He stared with an almost comical seriousness at his bald forehead, and pointed to a three-cornered cicatrice, long healed, but still discernible.

Священник подошел вплотную к герцогу, но, как ни странно, даже не взглянул на его уши. С почти комической серьезностью он уставился на его лысый лоб, а затем указал на треугольный рубец, давно заживший, но все еще различимый.

"Mr Green, I think." he said politely, "and he did get the whole estate after all."

- Мистер Грин, насколько я понимаю, - учтиво произнес он. - В конце концов он все же получил герцогские владения целиком.

And now let me tell the readers of the Daily Reformer what I think the most remarkable thing in the whole affair. This transformation scene, which will seem to you as wild and purple as a Persian fairy-tale, has been ( except for my technical assault ) strictly legal and constitutional from its first beginnings. This man with the odd scar and the ordinary ears is not an impostor. Though ( in one sense ) he wears another man's wig and claims another man's ear, he has not stolen another man's coronet. He really is the one and only Duke of Exmoor. What happened was this. The old Duke really had a slight malformation of the ear, which really was more or less hereditary. He really was morbid about it; and it is likely enough that he did invoke it as a kind of curse in the violent scene ( which undoubtedly happened ) in which he struck Green with the decanter. But the contest ended very differently. Green pressed his claim and got the estates; the dispossessed nobleman shot himself and died without issue. After a decent interval the beautiful English Government revived the "extinct" peerage of Exmoor, and bestowed it, as is usual, on the most important person, the person who had got the property.

А теперь позвольте мне сообщить читателям нашей газеты то, что представляется мне наиболее удивительным во всей этой истории. Эти превращения, в которых вы, наверно, склонны будете увидеть безудержную фантазию на манер персидских сказок, на деле с самого начала (не считая нанесенного мною оскорбления действием) были вполне законны и формально безупречны. Человек с необычным шрамом и обычными ушами - не самозванец. Хотя он и носит (в известном смысле) чудной парик и претендует на чужие уши, он не присвоил себе чужого титула. Он действительно и неоспоримо является герцогом Эксмуром. Вот как это произошло. У старого герцога Эксмура и вправду была небольшая деформация уха, которая и вправду была в какой-то мере наследственной. Он и вправду относился к ней весьма болезненно и вполне мог назвать ее проклятием во время той бурной сцены (вне всякого сомнения, имевшей место), когда он запустил в адвоката графином. Но завершилось это сражение совсем не так, как говорят. Грин вчинил иск и получил владения герцога; обнищавший герцог застрелился, не оставив потомства. Через приличествующий промежуток времени прекрасное британское правительство воскресило "угасший" герцогский род Эксмуров и, как водится, присвоило их древнее имя и титул наиболее значительному лицу - тому, к кому перешла собственность Эксмуров.

This man used the old feudal fables - properly, in his snobbish soul, really envied and admired them. So that thousands of poor English people trembled before a mysterious chieftain with an ancient destiny and a diadem of evil stars - when they are really trembling before a guttersnipe who was a pettifogger and a pawnbroker not twelve years ago. I think it very typical of the real case against our aristocracy as it is, and as it will be till God sends us braver men.

Этот человек воспользовался средневековыми баснями, - возможно, что, привыкнув склоняться перед знатью, в глубине души он и впрямь восхищался ею и завидовал Эксмурам. И вот тысячи бедных англичан трепещут перед одним из представителей старинного рода и древним проклятием, что тяготеет над его головой, увенчанной герцогской короной из зловещих звезд. На деле же они трепещут перед тем, чьим домом некогда была сточная канава и кто был кляузником и ростовщиком каких-нибудь двенадцать лет назад. Думается мне, что вся эта история весьма типична для нашей аристократии, как она есть сейчас и каковой пребудет до той поры, пока господь не пошлет нам людей решительных и храбрых.

Mr Nutt put down the manuscript and called out with unusual sharpness:

Мистер Натт положил на стол рукопись и с необычной резкостью обратился к мисс Барлоу:

"Miss Barlow, please take down a letter to Mr Finn."

- Мисс Барлоу, письмо мистеру Финну, пожалуйста.

DEAR FINN, - You must be mad; we can't touch this. I wanted vampires and the bad old days and aristocracy hand-in-hand with superstition. They like that But you must know the Exmoors would never forgive this. And what would our people say then, I should like to know! Why, Sir Simon is one of Exmoor's greatest pals; and it would ruin that cousin of the Eyres that's standing for us at Bradford. Besides, old Soap-Suds was sick enough at not getting his peerage last year; he'd sack me by wire if I lost him it with such lunacy as this. And what about Duffey? He's doing us some rattling articles on "The Heel of the Norman." And how can he write about Normans if the man's only a solicitor? Do be reasonable. - Yours, E. NUTT.

Дорогой Финн, Вы, должно быть, сошли с ума, мы не можем этого касаться. Мне нужны были вампиры, недобрые старые времена и аристократия вместе с суевериями. Такие вещи нравятся. Но Вы должны понять, что этого Эксмуры нам никогда не простят. А что скажут наши, хотел бы я знать? Ведь сэр Саймон и Эксмур - давнишние приятели. А потом, такая история погубит родственника Эксмуров, который стоит за нас горой в Брэдфорде. Кроме того, старик Мыльная Водица и так был зол, что не получил титула в прошлом году. Он уволил бы меня по телеграфу, если бы снова лишился его из-за нашего сумасбродства. А о Даффи вы подумали? Он пишет для нас цикл сенсационных статей "Пята норманна". Как же он будет писать о норманнах, если это всего лишь стряпчий? Будьте же благоразумны. Ваш Э. Натт.

As Miss Barlow rattled away cheerfully, he crumpled up the copy and tossed it into the waste-paper basket; but not before he had, automatically and by force of habit, altered the word "God" to the word "circumstances."

И пока мисс Барлоу весело отстукивала послание на машинке, он смял рукопись в комок и швырнул ее в корзину для бумаг; но прежде он успел, автоматически, просто в силу привычки, заменить слово "Бог" на "обстоятельства".