Учим английский язык, читая классическую литературу.

I was walking along a public path that threads through a private Devonshire orchard and seems to point towards Devonshire cider, when I came suddenly upon just such a place as the path suggested. It was a long, low inn, consisting really of a cottage and two barns; thatched all over with the thatch that looks like brown and grey hair grown before history. But outside the door was a sign which called it the Blue Dragon; and under the sign was one of those long rustic tables that used to stand outside most of the free English inns, before teetotallers and brewers between them destroyed freedom. And at this table sat three gentlemen, who might have lived a hundred years ago.

Я шел по проложенной для пешеходов дорожке через чей-то фруктовый сад в Девоншире, всем своим видом наводящий на мысли о девонширском сидре, и, как нарочно, дорожка и привела меня к длинной одноэтажной таверне, - зданий, собственно, там было три: небольшой низкий коттедж, с прилегающими к нему двумя амбарами под одной соломенной кровлей, похожей на темные пряди волос с сединой, бог весть как попавшие сюда еще в доисторические времена. У дверей была укреплена вывеска с надписью: "Голубой дракон", а под вывеской стоял длинный деревенский стол, какие некогда можно было видеть у дверей каждой вольной английской таверны, до того как трезвенники вкупе с пивоварами погубили нашу свободу. За столом сидели три человека, которые могли бы жить добрую сотню лет назад.

Now that I know them all better, there is no difficulty about disentangling the impressions; but just then they looked like three very solid ghosts. The dominant figure, both because he was bigger in all three dimensions, and because he sat centrally in the length of the table, facing me, was a tall, fat man dressed completely in black, with a rubicund, even apoplectic visage, but a rather bald and rather bothered brow. Looking at him again, more strictly, I could not exactly say what it was that gave me the sense of antiquity, except the antique cut of his white clerical necktie and the barred wrinkles across his brow.

Теперь, когда я познакомился с ними поближе, разобраться в моих впечатлениях не составляет труда, но в ту минуту эти люди показались мне тремя внезапно материализовавшимися призраками. Центральной фигурой в группе - как по величине, ибо он был крупнее других во всех трех измерениях, так и по месту, ибо он сидел в центре, лицом ко мне,-. - был высокий тучный мужчина, весь в черном, с румяным, пожалуй, даже апоплексическим лицом, высоким с залысинами лбом и озабоченно нахмуренными бровями. Вглядевшись в него попристальнее, я уж и сам не мог понять, что натолкнуло меня на мысль о старине, - разве только старинный крой его белого пасторского воротника да глубокие морщины на лбу.

It was even less easy to fix the impression in the case of the man at the right end of the table, who, to say truth, was as commonplace a person as could be seen anywhere, with a round, brown-haired head and a round snub nose, but also clad in clerical black, of a stricter cut. It was only when I saw his broad curved hat lying on the table beside him that I realized why I connected him with anything ancient. He was a Roman Catholic priest.

Ничуть не легче передать впечатление, которое производил человек, сидевший у правого края стола. По правде говоря, вид у него был самый заурядный, таких встречаешь повсюду, - круглая голова, темные волосы и круглый короткий нос; однако одет он был также в черное платье священника, правда, более строгого покроя. Только увидев его шляпу с широкими загнутыми полями, лежавшую на столе возле него, я понял, почему его вид вызвал у меня в сознании представление о чем-то давнем: это был католический священник.

Perhaps the third man, at the other end of the table, had really more to do with it than the rest, though he was both slighter in physical presence and more inconsiderate in his dress. His lank limbs were clad, I might also say clutched, in very tight grey sleeves and pantaloons; he had a long, sallow, aquiline face which seemed somehow all the more saturnine because his lantern jaws were imprisoned in his collar and neck-cloth more in the style of the old stock; and his hair ( which ought to have been dark brown ) was of an odd dim, russet colour which, in conjunction with his yellow face, looked rather purple than red. The unobtrusive yet unusual colour was all the more notable because his hair was almost unnaturally healthy and curling, and he wore it full. But, after all analysis, I incline to think that what gave me my first old-fashioned impression was simply a set of tall, old-fashioned wine-glasses, one or two lemons and two churchwarden pipes. And also, perhaps, the old-world errand on which I had come.

Пожалуй, главной причиной странного впечатления был третий человек, сидевший на противоположном конце стола, хотя он не выделялся ни ростом, ни обдуманностью костюма. Узкие серые брюки и рукава прикрывали (я бы мог даже сказать: стягивали) его тощие конечности. Лицо, продолговатое и бледное, с орлиным носом, казалось особенно мрачным оттого, что его впалые щеки подпирал старомодный воротник, подвязанный шейным платком. А волосы, которым следовало быть темно-каштановыми, в действительности имели чрезвычайно странный тусклый багряный цвет, так что в сочетании с желтым лицом они выглядели даже не рыжими, а скорее лиловыми. Этот неяркий, но совершенно необычный оттенок тем более бросался в глаза, что волосы вились и отличались почти неестественной густотой и длиной. Однако, поразмыслив, я склонен предположить, что впечатление старины создавали высокие бокалы, да пара лимонов, лежащих на столе, и две длинные глиняные трубки. Впрочем, возможно, виной всему было то уходящее в прошлое дело, по которому я туда прибыл.

Being a hardened reporter, and it being apparently a public inn, I did not need to summon much of my impudence to sit down at the long table and order some cider. The big man in black seemed very learned, especially about local antiquities; the small man in black, though he talked much less, surprised me with a yet wider culture. So we got on very well together; but the third man, the old gentleman in the tight pantaloons, seemed rather distant and haughty, until I slid into the subject of the Duke of Exmoor and his ancestry.

Таверна, насколько я мог судить, была открыта для посетителей, и я, как бывалый репортер, не долго думая, уселся за длинный стол и потребовал сидра. Тучный мужчина в черном оказался человеком весьма сведущим, особенно когда речь зашла о местных достопримечательностях, а маленький человек в черном, хотя и говорил значительно меньше, поразил меня еще большей образованностью. Мы разговорились; однако третий из них, старый джентльмен в узких брюках, держался надменно и отчужденно и не принимал участия в нашей беседе до тех пор, пока я не завел речь о герцоге Эксмуре и его предках.

I thought the subject seemed to embarrass the other two a little; but it broke the spell of the third man's silence most successfully. Speaking with restraint and with the accent of a highly educated gentleman, and puffing at intervals at his long churchwarden pipe, he proceeded to tell me some of the most horrible stories I have ever heard in my life: how one of the Eyres in the former ages had hanged his own father; and another had his wife scourged at the cart tail through the village; and another had set fire to a church full of children, and so on.

Мне показалось, что оба моих собеседника были несколько смущены этой темой, зато третьего она сразу же заставила разговориться. Тон у него был весьма сдержанный, а выговор такой, какой бывает только у джентльменов, получивших самое высокое образование. Попыхивая длинной трубкой, он принялся рассказывать мне разные истории, одна другой ужаснее, - как некогда один из Эксмуров повесил собственного отца, второй привязал свою жену к телеге и протащил через всю деревню, приказав стегать ее плетьми, третий поджег церковь, где было много детей, и так далее, и так далее.

Some of the tales, indeed, are not fit for public print - , such as the story of the Scarlet Nuns, the abominable story of the Spotted Dog, or the thing that was done in the quarry. And all this red roll of impieties came from his thin, genteel lips rather primly than otherwise, as he sat sipping the wine out of his tall, thin glass.

Некоторые из его рассказов - вроде происшествия с Алыми монахинями, или омерзительной истории с Пятнистой собакой, или истории о том, что произошло в каменоломне, - ни в коем случае не могут быть напечатаны. Однако он спокойно сидел, потягивая вино из высокого тонкого бокала, перечислял все эти кровавые .и кощунственные дела, и лицо его с тонкими аристократическими губами не выражало ничего, кроме чопорности.

I could see that the big man opposite me was trying, if anything, to stop him; but he evidently held the old gentleman in considerable respect, and could not venture to do so at all abruptly. And the little priest at the other end of the table, though free from any such air of embarrassment, looked steadily at the table, and seemed to listen to the recital with great pain - as well as he might.

Я заметил, что тучный мужчина, сидевший напротив меня, делал робкие попытки остановить старого джентльмена; но, видимо, питая к нему глубокое почтение, не решался прервать его. Маленький же священник на другом конце, хотя и не выказывал никакого смущения, сидел, глядя упорно в стол, и слушал все это, по-видимому, с болью, - что, надо признать, было вполне естественно.

"You don't seem," I said to the narrator, "to be very fond of the Exmoor pedigree."

- Вам как будто не слишком нравится родословная Эксмуров, - заметил я, обращаясь к рассказчику.

He looked at me a moment, his lips still prim, but whitening and tightening; then he deliberately broke his long pipe and glass on the table and stood up, the very picture of a perfect gentleman with the framing temper of a fiend.

С минуту он молча глядел на меня, чопорно поджав побелевшие губы, затем разбил о стол свою длинную трубку и бокал и поднялся во весь рост - настоящий джентльмен с безупречными манерами и дьявольски вспыльчивым характером.

"These gentlemen," he said, "will tell you whether I have cause to like it. The curse of the Eyres of old has lain heavy on this country, and many have suffered from it. They know there are none who have suffered from it as I have."

- Эти господа вам скажут, - проговорил он, - есть ли у меня основания восхищаться их родословной. С давних времен проклятие Эров тяготеет над этими местами, и многие от него пострадали. Этим господам известно, что нет никого, кто пострадал бы от него больше, чем я.

And with that he crushed a piece of the fallen glass under his heel, and strode away among the green twilight of the twinkling apple-trees.

С этими словами он раздавил каблуком осколок стекла, упавший на землю, и зашагал прочь. Вскоре он исчез в зеленых сумерках среди мерцающих яблоневых стволов.

"That is an extraordinary old gentleman," I said to the other two; "do you happen to know what the Exmoor family has done to him? Who is he?"

- Чрезвычайно странный джентльмен, - обратился я к оставшимся. - Не знаете ли вы случайно, чем ему досадило семейство Эксмуров? Кто он такой?

The big man in black was staring at me with the wild air of a baffled bull; he did not at first seem to take it in. Then he said at last, "Don't you know who he is?"

Тучный человек в черном дико уставился на меня, словно бык, загнанный на бойню; видимо, он не сразу понял мой вопрос. Наконец он вымолвил: - Неужто вы не знаете, кто он?

I reaffirmed my ignorance, and there was another silence; then the little priest said, still looking at the table, "That is the Duke of Exmoor."

Я заверил его в своем неведении, и за столом снова воцарилось молчание; спустя какое-то время маленький священник, все еще не поднимая глаз от стола, сказал: - Это герцог Эксмур.

Then, before I could collect my scattered senses, he added equally quietly, but with an air of regularizing things: "My friend here is Doctor Mull, the Duke's librarian. My name is Brown."

И, прежде чем я успел собраться с мыслями, он прибавил с прежним спокойствием, словно ставя все на свои места: - А это доктор Малл, библиотекарь герцога. Мое имя - Браун.

"But," I stammered, "if that is the Duke, why does he damn all the old dukes like that?"

- Но, - проговорил я, заикаясь, - если это герцог, зачем он так поносит своих предков?

"He seems really to believe," answered the priest called Brown, "that they have left a curse on him." Then he added, with some irrelevance, "That's why he wears a wig."

- Он, по-видимому, верит, что над ним тяготеет наследственное проклятие, - ответил священник по имени Браун. И затем добавил, казалось, без всякой связи: - Вот потому-то он и носит парик.

It was a few moments before his meaning dawned on me.

Только через несколько секунд смысл его слов дошел до моего сознания.