…Интересно, а почему реанимация называется отделением интенсивной терапии? Есть ли толк от этой интенсивности? Лично я на собственном опыте ощущаю, что мало. Но, признаться, меня это уже не тревожит…
Почему-то никак не идет из головы сюжет из «Зеленой мили». Там старый индеец, приговоренный к электрическому стулу за убийство, надеется, что, умирая, человек попадает в то время и место, которые были самыми счастливыми в его жизни. Краснокожий хотел вернуться
в свою молодость, к жене, в горы, где вода чистая и такая холодная, что при каждом глотке ломит зубы… А куда захочу вернуться я?
Я неправедно жил и, наверное, поэтому умираю не почтенным стариком в собственной постели, а в реанимационной палате. Из меня торчат десятки трубок и трубочек. И
мне совсем не хочется, чтобы мне подали пресловутый стакан воды. Мне вообще не хочется, чтобы меня кто-то видел.
В палате тихо, только редкий писк этой штуковины, которая отмеряет пульс. Пока штуковина «всхлипывает» - я живу. А если она зайдется протяжным визгом – ребята, я уже не с вами. Черт, как же называется эта штука? Ладно, пусть будет монитором.
…И все-таки, куда я захочу вернуться?
- Ну как, наш коматозник не возвращается? – раздается резковатый женский голос. Это врач.
Я ее ни разу не видел и, скорее всего, не увижу. Но я уверен, что это блондинка, пользуется терпкими духами. Женщины с резкими голосами и духи выбирают с горчинкой, тут уж мне поверьте. И еще мне кажется, что она вредная до жути. Ну и слава богу, что мы никогда не встретимся.
Почему они уверены, что коматозники ничего не слышат? Все-таки медицина еще далека от многих истин. Мое ухо четко ловит все, даже то, как санитарка чешет ладони. Бедняга, видно, перчатки игнорирует, вот и страдает от дезинфицирующих
веществ.
Сознание периодически уплывает, но я знаю, что это не сон. И хотя я ничего не вижу, перед глазами предстают картинки. Наверное, это и есть то, что называется «жизнь лентой пронеслась». Где-то я читал (о, когда-то я читал запоем!), что это происходит из-за отмирания клеток мозга. Слой за слоем исчезает, вот и просматриваем свою биографию в обратном порядке. Но, видно, в моем мозгу хаос, слои сами выбирают, какую сцену мне явить. Впрочем, хаос – нормальное для меня состояние в последнее время.
* * *
Май, жарко, в воздухе разлита сирень. Я курю на крыльце родильного дома и жду, когда наконец-то увижу своего наследника. Димка родился настоящим богатырем, четыре с половиной кило, и Вере пришлось помучиться, производя на свет плод нашей любви. Потом она говорила, что Димка стал первым мучением, которое я ей доставил. А я взбеленился: разве можно считать желанного
ребенка мучением? Оказывается, можно. Когда вы прожили вместе 18 лет, счет идет на каждую мелочь, любой досадный пустяк может быть истолкован как «предумышленное преступление». По крайней мере, в нашем случае все именно так и сложилось…
Голубых лент для перевязывания детского конверта не нашлось, в советских магазинах словно бойкот объявили небесному цвету, и я приволок темно-фиолетовые.
Этот казус заставил роддомовскую нянечку понимающе улыбнуться, Веру – впасть в скорбь, а Димку - возмущенно засопеть, едва он очутился в моих руках… А дальше начались кормления, пеленания и бессонные ночи. Вера была изможденной, раздраженной и хотела только одного – выспаться. Того же хотел и я, поэтому семейной идиллии на этом этапе не случилось.
Пожалуй, в это время я не хотел бы возвращаться.
* * *
Март. Холодно и сыро. Вслед за процессией, распорядителем
и организатором которой мне, увы, приходится быть, тянется след из блеклых тюльпанов и ярко-алых гвоздик…
Отец долго мучился, лейкемия вытянула из него все силы. Несмотря на то, что болезнь обнаружили на ранней стадии, несмотря на лечение в благополучной бюргерской республике лейкемия оказалась сильнее…Я взглянул на маму: она устала от слез, едва держалась на ногах. Что делать? Забрать ее к себе? Ага, чтобы она посмотрела на нашу «счастливую» жизнь с Верой? Они-то с отцом до последнего часа надышаться
друг на друга не могли… Когда пришло время последнего прощания с отцом, мама, словно собирая на работу, поправила ему воротничок рубашки, пригладила седые волосы, растрепанные мартовским ветром и, коротко поцеловав в лоб, что-то шепнула на ухо… Спустя несколько лет, когда настал мамин черед, я узнал, что же именно она сказала отцу: «Жди меня там, Витенька, я не задержусь». И действительно все это
время шла к нему: ходила в церковь, перебирала фотографии и вечно то сажала, то поливала, то убирала разномастные цветы на кладбище…
Хм, признаться, и здесь мне не хотелось бы оставаться, тяжелые были годы.
* * *
Сентябрь, золотая осень. Мы с пацанами отправились на луг, лежащий за новостройками, прихватив немудреный военный арсенал: пару гильз, муляж гранаты, «позаимствованный»
из кабинета военрука, плюс у каждого хлопца имелось «именное оружие» - рогатка. Гранату метали на дальность, гильзы бросили в костер и на том развлечения закончились. Пока Бусик не нашел коровью лепешку. Пастух, завидев ребячью ватагу, благоразумно отогнал стадо поближе к частным домикам, и буренки щедро оставляли на пути следования свои «визитные карточки». Далась же Бусику эта лепешка! Пацаны оживились при виде продукта находки и решили расстрелять ее из рогаток. Взяли в круг «врага» и пуляли мелкими камешками
в непривлекательную цель… И откуда только Вано достал этот булыжник? Зарядив «снаряд», он подошел к мишени почти вплотную и выстрелил…
Мы катались по траве, хохотали и вытирались – досталось всем, но особенно пострадал Бусик: зеленоватые пятнышки покрывали беднягу с голову до ног, даже на ушах виднелись следы коровьей мстительности…
Хорошее время, можно здесь и обосноваться.
* * *
Январь. Елку пора бы разобрать, но сопротивляюсь изо всех сил. Вера
ее ставила, вот пусть и ликвидирует остатки праздника. Уже полгода мы спим отдельно: я в зале на диване, она в нашей спальне. Димка видит, что родители пребывают в состоянии холодной войны, но предпочитает сохранять нейтралитет… Кстати, а чего мы тогда взъелись друг на друга? А, вспомнил. Недавно меня повысили до замдиректора небольшой, но весьма процветающей фирмы. Которая спокойно перепродавала российскую нефть своим же соотечественникам, закупая «черное золото» у монополистов. Работа была
непыльная, зарплата сумасшедшая, и от таких барских условий я ошалел, как кот от валерьянки… Наверное, меня поймет любой мужик: когда толщина бумажника позволяет покупать женские ножки умопомрачительной длины, от соблазна удержаться очень трудно. Да я и не старался удержаться.
Грустное, ужасное время, не хочу здесь оставаться. Заплаканные глаза Веры утром, ее глухие рыдания по ночам, тихие слезы вечером. Козел я. Не удивлюсь, если загремлю в ад со всеми его чертями и кипящей смолой.
*
* *
Июль. Кажется, ее звали Юля. Юное безмозглое существо, которое я подцепил в баре. Юля радостно приняла предложение угостить, я распустил перья. Она налегала на шампанское, за раз выдувая по фужеру, я пил теми же дозами, но коньяк… Поводов для радости не было: в тот день мы развелись с Верой, и я перевез вещи на дачу. На разводе я храбрился и пыжился, а сам трясся как Жучкин хвост. Глядя на Веру, понимал, что надежды на примирение нет: она выплакала все слезы и научилась жить без меня. Димка занял сторону матери, даже не ответил на телефонный звонок, когда я попросил помочь перевезти вещи… Однако! Ну и аппетиты у Юли! Она приканчивает уже третью бутылку, а я только дошел до середины второй. Думаю, настаивать на продолжении вечера не стоит: я не в состоянии во всех смыслах. Черт, как же садиться за
руль?
… Удивительные все-таки люди, эти работники дорожно-постовых служб. Когда ты трезв как стеклышко, они измучают проверками документов. А когда я напился до состояния риз, ни одна сво… живая душа не встретилась на пути. Как выясняется, предпоследнем. А нет, вру. Встретилось дерево, оно-то и остановило лихача.
Я решительно не хочу оставаться в этом времени.
* * *
Апрель, мы всей институтской группой отправились в лес. Ленка Милорадова взяла с собой
подружку. Девушку зовут Вера, и она мне очень нравится. Нравится в ней все: тонкие, словно прозрачные руки, пушистые каштановые волосы, светло-карие, почти медовые глаза. Как звонко и весело она хохочет! Жаль, что не над моими шутками. Рассмешить Веру удается только Женьке Рудневу, а мою «клоунаду» красавица старательно игнорирует. Господи, да что же придумать? Прыгнуть через костер и на радость ей спалить штаны на пятой точке? Я готов, только бы она рассмеялась!..
Когда вечером возвращались домой,
я спросил:
- Можно, я провожу тебя?
Вера озорно улыбнулась:
- Вот так прямо с гитарой и пойдешь?
- А что, могу!..
Это было самое счастливое время. Здесь я хочу остаться навсегда…
* * *
Раннее летнее утро, рассвет. Почему я не вижу остальную картинку? Эй там, «кинооператоры», покажите! Может быть, мы с отцом идем на рыбалку? Может, я возвращаюсь от Веры после нашей первой ночи, когда ее родители уехали
на дачу? Не знаю, но ощущение счастья примерно такое же. Но почему так сладко и вкусно пахнет молоком? Ох, до чего же я голоден… А теперь мама: она улыбается мне и ласково что-то говорит. Надо же, не помню ее такой молодой. И никогда не видел эту блузку. Кто-нибудь, объясните, что это за время? Когда мама носила длинные волосы, не собирая их в хвостик или в пучок? «Ну, как там наш богатырь?» - это отец, голос молодой и веселый. На секунду появляется его изображение, но я опять не помню, откуда взят эпизод. Неужели
отец носил волосы до плеч, как у «битлов»?
Мне сейчас хорошо, как никогда. Я спокоен, я защищен, родители молоды и здоровые, они никогда не будут болеть и не состарятся. Я никогда не совершу ошибок, я буду сильным и смелым. Солнце, все вокруг заливает солнце…
«Всхлип» на мониторе обрывается, и штуковина вдруг срывается на истеричный визг. Все. Точка. Мгла.
377
59
16
