Вдруг его унесло совсем в другое место. Он был на коленях мамы, и она кормила его. Это было блаженство. Мамин сосок сочился молоком, оно втекало в рот и размазывалось по лицу. Это было так приятно. "Кушай, мой маленький! Расти сильным
и смелым! У тебя должны быть сильные руки, чтобы укрощать врагов! У тебя должны быть сильные ноги, чтобы держать коней! Ты будешь Царем! Великим царем!" И она пела ему песню. Песня была напевной и немного грустной, как сама жизнь. Но его это не смущало. Достаточно было нажать пальцами на мамину грудь, как в рот опять и опять лилось молоко. Это было блаженство. Когда мама заканчивала кормить, и он начинал засыпать, он попадал в нежные и заботливые руки нянек, которые качали, пеленали и купали его. Это было
блаженство. Вокруг был веселый смех и ручейки разговоров. И только о нем. Какой он большой сильный и красивый! Как он подрос. И это было блаженство! Он ползал взад и вперед, роняя все на своем пути: вазы, чашки. Это было приятно. Сразу раздавалась музыка смеха, и его уносили вверх нежные руки. Хуже было с подушками. Они лежали по всему полу, и когда он врезался в них - его не поднимали нежные руки! Но он научился отталкивать их головой. Все закончилось рано утром, когда в комнате вместо смеха появились
напряженные нотки. У нее такой живот, и она ждет мальчика! Он знал, почему это плохо. Но мама сразу стала совсем другой. Незнакомой и суровой. Царю нужен только один наследник! Зачем второй. Через неделю шепот сменился разговорами. Все хорошо. Она что-то не то съела. Но он больше не слышал смешливых ручейков, и его не отпускали гулять одного. Это было так нехорошо! "Ты должен быть сильным, чтобы убивать врагов!" - говорила теперь мама. Он не понимал, что такое враги и что такое убивать. Но детство
закончилось. Теперь он был мужчиной. Маминой опорой. "Я смогу!" - думал он. "Когда ты подрастешь, я поведу тебя к Царю! Он возьмет тебя на руки!" - от этих перспектив захватывало дух. Я не хотел к Царю. Мне было хорошо с мамой. Но как-то раз в комнате появилось то, чего я никогда не видел. Это было большое и грозное. В комнате все сразу затихло. Это была стража царя. Мама взяла меня на руки и понесла. Мы вошли в странный мир. Там было много солнца и звуков. Там не было стен! Вместо
них висела прозрачная материя и слегка колыхалась от ветерка. На ковре полукругом сидели бородатые люди в шапках и громко смеялись. Один лежал на боку. И когда кто-то другой что-то говорил ему, он покачивал шапкой. Шапки были красивые. Лучше, чем у меня. А у меня была самая красивая шапка в нашей комнате! Мы встали. И стояли пока тот бородатый, который лежал, не поглядел в мою сторону. Он что-то сказал. И мама понесла меня к нему. Она поставила меня на ноги рядом с ним и одернула полы моего халата. Я думал,
самые лучшие сандалии у меня! Но у него они были лучше. И пояс. У меня он тоже был желтый, но не блестел как у него, и на нем не было столько разноцветных камушков. Он протянул ко мне руку. Мама подтолкнула меня вперед, и я оказался на его колене. Рука сразу потянулась к цветным камушкам. "Вот вырастешь, станешь царем - и у тебя будет такой же пояс!" - сказал он. Все вокруг вежливо рассмеялись и закивали шапками в такт смеха. У него было совсем не мамино колено. Оно было жесткое, как камень, и сидеть
на нем было неудобно, не то что на мамином. И еще от него пахло. Я никогда не чувствовал такой запах. "У, какой ты большой! А ну-ка, походи!" - сказал он, снимая меня с колена. Я пошел. Вперед. Больше было некуда. Там стояли блюда с едой, я шел. С блюд все полетело вверх и на шапки тех, кто сидел вокруг. Шапки кивали и говорили, как все хорошо! "Настоящий царь! " - сказал папа! И хлопнул в ладоши. Подбежала мама и взяла меня на руки. Это было блаженство! Когда мы с мамой вернулись
домой, я лег и уснул. Сквозь сон я слышал негромкие возгласы и прихлопывание в ладоши. Потом нежное облако рук сняло с меня шаровары и все остальное. Это было блаженство! Проснувшись, я не стал дожидаться умывания, а сразу пошел. Как вчера. Я шел по блюдам и вазам. Но вместо смеха я услышал настороженное "ой-ой". Одно блюдо отлетело и ударило няне по голове. Но она не стала смеяться, как те вчера в шапках, а отвернулась и заплакала. Меня подхватили руки. Но они были не нежные, как всегда, а испуганные.
Я заплакал. Мне было жалко няню, а главное, что я сделал не то. К няне подбежали и сели рядом. Не надо опрокидывать блюда, даже если ты Царь. Подумал я. Я больше никогда так не буду. С тех пор я не опрокидывал блюд. Няня успокоилась и стала шить. Я подошел и сел рядом. Это было блаженство!