Сегодня продолжаем - пятая и шестая части. На днях ждите продолжение!

...Я не боюсь интеллигентного шовинизма. Я был в Латвии
          (отрывок из главы)

Дневник Ани.
Удивительное утро! Андрей встал в семь утра. Он какой-то хмурый немножко. Даже не поздоровался со мной. Взял полотенце и пошел в душ. Я попыталась разбужать Олю, но она даже глаз не открывает. Только стонет. А ведь она так хотела увидеть Париж!
Я тоже хочу. Надо быстро собираться, но Сергей спит.
У наших голландских соседей опрокинулась палатка. Это ее вчера Йохан задел, когда спать шел. Так и спят... А еще меня вчера удивило то, что О...

- Аня, ты просто Толстой, какой-то! – крикнул издалека заметно посвежевший Андрей. – Все пишешь и пишешь... Видела, что у голландцев с палаткой? И ведь спят!
- Андрей, надо бы Сергея разбужать...
- Я тут! – бодро отозвался Сергей. Он стоял на четвереньках, высунув голову из палатки. Его патлы от беспокойных сновидений свалялись на одну сторону, образовав челку. Отчего он стал похожим на упитанного Гитлера.
Утро свиристело французскими птичками. Солнце высвечивало речку за забором. Шуршал расческой Сергей.
Стонала Оля.
- Эй, мадемуазель! – пнул по палатке Сергей. – Время "Ч"! Погнали Париж покорять...
- Ооооооой... Ооооооох... Как мне плоооооохо... - сказала палатка.
- А че пить-то так? Набуздалась своим "Кампари" - отвечай перед организмом. Давай, вставай...
Медленно, как куртка стриптизерши, расстегнулась палатка. Но то, что показалось, меньше всего напоминало хорошие титьки...
Казалось, весь алкоголь мира впитался в Ольгу.
Это было отражение женского порока. Зеркало грехопадения. Эдакий анклав вчерашнего.
Ну, "вчерашнего" - в широком смысле.
- Давай, давай... Приводи себя в порядок, и поедем. – заторопил Сергей.
- А, может, Ольге лучше оставаться здесь? – участливо спросила Аня, - Она не может идти...
- Могу! – неожиданно сказала Оля, встала и начала бессмысленно ходить по поляне.
- Все, давай, приводи себя в порядок. И – в Париж!

Дневник Ани.
...ля так много пила. Мне она казалось аккуратным... нет, не то... сдержанным девушкой. И ей понравился Йохан. Она так на него смотрела. А Еве это не нравилось. А теперь Оле...

- ...плохо!!!... Зачем я вчера пила?
- Вопрос, что называется, риторический... - бодро отозвался Сергей. Он, вообще, производил впечатление абсолютно довольного человека. Большой полупустой автобус вез его с друзьями от кемпинга до метро.
- Какой вопрос? – спросила Оля.
- Оля, "риторический" - это вопрос, который не требует ответа.
- А я требую ответа!
- Ты слишком любопытна для обладателя приза "Похмелье года". Но я тебе отвечу. Своей необузданной пьянкой ты пыталась впечатлить мужчину!
- Ой-ой-ой! Какого, интересно? Уж не тебя ли?
- Я – железо. Я – кремень. Я – пластилин при абсолютном нуле. А ты... Кому ты пыталась понравиться? Голландскому алкоголику?
- Да он лучше вас всех!
- Все, хватит ругаться. Приехали. – сказал Андрей.
Он, вообще, пребывал в дивном настроении и пытался передать его всем, с кем столкнулся.
К примеру, водителю автобуса он, выходя, бросил: "Шерше ля фам".
Чем нимало его удивил.
- Ты чего до водителя докопался? – спросил его Сергей, когда они вышли на улицу.
- Что значит "докопался"? Вежливость – это "докопался"?
- Какая вежливость?
- Сказать водителю автобуса "спасибо", за то, что он нас довез – это "докопался"? Так?
Сергей переглянулся с Аней. И даже с Олей.
- Ладно, забыли. Считай, что я был не прав...
Спустившись в неглубокое метро ребятки зависли. Потому что не совсем было ясно – куда идти. А вокруг, надо заметить, все по-французски.
- Аня, как вести себя во французском метро? – спросил Сергей.
- Я не знаю. У нас в Берлин совсем другой метро...
- Вон, вроде, касса... - заметил Андрей.
У кассы, конечно, возникла пробка.
- Тикет! – кричал Сергей в окошко кассиру. – Ты андерстенд, нет? Тикет! Фо тикет!
Но кассир либо был "не андерстенд", либо ему очень хотелось поговорить. Потому что на каждый Сергеев "тикет" он что-то спрашивал.
Ситуация явно заходила в тупик.
Скапливались люди.
- Тикет!!! – кричал Сергей.
- Бубулюм – бубулюм! – что-то типа этого отвечал кассир.
- Я где-то читала... - поморщившись от очередного громкого и безнадежного "ТИКЕТ!" сказала Оля, - Что в Париже метро – по зонам... Как у нас электрички. Ему зону нужно назвать...
- Так, кто знает, как по-французски "зона"? – деловито осведомился Андрей.
- Какая, к свиньям, зона... - огрызнулся Сергей. – Как мы ему зону назовем, если мы даже станции не знаем? Мы куда, вообще, едем?
- В центр!
- Ну, если бы это было в России – мы бы поехали на проспект Ленина и всяко бы не ошиблись. А тут что? Бульвар Наполеона?
- Аня! Может, ты кого-нибудь здесь по-немецки спросишь?
- Ты что, Андрей... Мне никто не будет отвечать, если я по-немецки спрошу... Они не любят немцы...
- Да уж... Английский они, похоже, тоже не привечают...
- Боже, давайте уже что-то делать! – не вытерпела Оля.
- Паника на корабле – удел не имеющих доступа к шлюпкам. Наглость – главное оружие туриста. Пусть французики не любят англичан. Я не боюсь интеллигентного шовинизма. Я был в Латвии. Но надо что-то делать...
- Так, все... – не выдержал Андрей. – Я, в отличии от Оли, ничего не читал, но подозреваю, что во Франции каждый пятый – русский эмигрант. Тут для них даже кладбище организовали. И сейчас мы это проверим...
Андрей обернулся в сторону все удлиняющейся очереди.
- Так, товарищи, кто знает: в центр проехать – это какая зона? – громко спросил он.
- Четвертая! – крикнул кто-то из очереди...
- А станция как называется?
- Площадь Шарля де Голля!
- Спасибо!
- Ну ты это... Давай быстрее, не задерживай!...
...В поезде Сергей отрешенно смотрел в окно. Его что-то томило.
- Че грузишься? – спросил Андрей.
- Какой же я тупой... - ответил Сергей. - Проспект Ленина, бульвар Наполеона... Можно ж было догадаться! Площадь Шарля де Голля!...

Письмо водителя автобуса 1250 Тьери Вальяна некой Франсуазе Л.
(перевод с французского)

Дорогая Франсуаза!
Как бы глупо, как бы вычурно это не звучало – я понял ВСЕ!...
Боже мой, я круглый год вожу автобус по одному и тому же маршруту – от кемпинга до метро и обратно, - и я совершенно перестал видеть что происходит вокруг.
Милая моя!
Дорогая!
Я нагрубил тебе вчера. Я – хам. Низкий хам, недостойный твоего прощения.
Ты хотела побыть со мной наедине, а я променял тебя – как только я мог! – на партию в бридж с Оноре и его друзьями. И еще нахально предложил тебе остаться с нами.
Повторюсь – мне нет прощения, но тем не менее я молю тебя о нем.
Я не умею писать писем и никогда этого не делал. Возможно, именно поэтому от письма отдает старомодностью.
Который год подряд я задаю себе одни и те же вопросы - что мне нужно от жизни? Что я ищу в ней?
Сегодня я снова вез в автобусе каких-то туристов.
Один из них, выходя, сказал мне: "Cherchez la femme!".
И тут я понял, что всю жизнь искал.
Я искал тебя – мою единственную, любимую и неповторимую женщину!
И я давно тебя нашел – но понял это лишь сегодня.
Я не хочу тебя потерять.
Я – люблю тебя!...

На середине пути поезд скользнул в тоннель, и больше из него не выезжал.
- Ты глянь, Серега, какие тут негры! У нас таких черных негров в жизни не увидишь!
- Андрей, нельзя у нас говорить "негр". Это обидное слова. – сказала Аня. – Правильно говорить "Афроамериканец". Иначе, они могут подать суд.
- Какой суд, Аня? Откуда французы могут знать русское слово "негр"?...
...Когда ребята поднялись по эскалатору, Аня сказала:
- По-моему, мы выходим во вход...
Несмотря на парадоксальность этого замечания, доля правды в этом была.
Перед ними опять стояли турникеты.
Закрытые.
Бодрящиеся французики снова толкали в турникет свой "тикет", и только тогда он открывался.
Иного пути не было.
Все удивились.
Точнее было бы даже сказать так: трое удивились, а один расстроился.
- Я это... билет свой выбросил... - расстроено сказал Андрей. – Делать-то... что? Да что б... Да я ж... Что б я ж... За выход еще платил!!!...
- Спокойно, Андрюха! – сказал Сергей. – Вон, видишь, негры...
- Афроамериканцы, Сергей... - тактично поправила Аня.
- Видишь, афроамериканцы прыгают через турникет, как негры?
И действительно, люди без "тикетов", или без желания их куда-либо засовывать, сигали через турникеты плотным протестным потоком.
А уж что такое "перепрыгивать через турникет" советским людям объяснять не надо.
Кроме того, никаких бабушек в синих жилетках с красной повязкой на рукаве – ну, тех, что в стеклянных домиках живут – видно не было.
Все было отдано на откуп автоматике.
- А, в этом смысле! – сообразил Андрей и ловко перепрыгнул на ту сторону...
...Поднявшись наверх и увидев триумфальную арку, Оля даже на секунду забыла о своем тяжелом состоянии.
- Париж! – сказала она и снова увяла...
- Ну хорошо... - сказал Андрей. – Допустим, мы в самом центре Парижа. Дальше-то куда идти?
- А черт его знает... Оглядеться надо... - ответил Сергей.
- Извините, вы из России? – неожиданно рядом с ребятами материализовался седенький дедушка. Ну только не из тех дедушек, что у нас называются дедушками, а из тех дедуль, которые в середине 20-х назывались НЭПманами, в 30-х – кулаками, а в 70-х – партийными работниками.
Такой упитанный, ухоженный дедунчик.
В модных, чуть затемненных, очках.
- Да, мы из России... - ответила, почему-то, Аня.
- Вы, я так полагаю, первый раз в Париже? – спросил дед.
- Да...
- Тогда я помогу вам. Вот это триумфальная арка. Вот идут Елисейские поля...
- Спасибо вам... - снова ответила за всех Аня.
- Не за что... - ответил дедушка, задумался на секунду.
Повлажнели глаза под дорогими очками.
- Как там, в России? – спросил дед.
- Пенсии недавно повысили. Возвращайтесь... - ответил Сергей.

Елисейские поля вызвали двоякое ощущение.
- Все у них не как у людей... - возмущался Андрей. – По-английски говорить не хотят, "поля" написано – полей нет.
- Цены конские... - в тон ему ответил Сергей.
Цены на Елисейских полях, и вправду, были конские.
Отдавать десять евро за кружку пива в "летничке" желания не возникало.
А Оля об этом даже думать не могла.
Она вообще, тяжело дышала, постоянно останавливалась и меняла желания, как беременная.
То ей нужно было "минера-а-алочки"... То "супчику жирного". То "посидеть бы, отдохнуть".
Через полчаса неторопливого блуждания она и подавно заявила, что без "алкозельцера" никуда не пойдет.
- Зато ты первая из моих знакомых, кто боролся с похмельем на Елисейских полях. – сказал Сергей, когда таблетки зашипели в одноразовом стакане.
- Посмотрите, как вокруг красиво... - вздохнула Аня.
Но Оля не могла смотреть по сторонам. И, тем более, вверх.
Ее мутило.
Ребята медленно приближались к какой-то большой площади с заостренной колонной посередине.
В этот момент Андрей остановился перед табличкой на одном из домов.
- Это что тут написано? – спросил он.
- Название улицы. Че как дикий... - ответил Сергей.
- Нет, я понимаю, что название улицы. Какой? Мы шли, вроде, по Елисейским полям, никуда не сворачивали. А это что за непроизносимое название?
На табличке было написано: "Avenue des Champs Elysees".
- Андрей... - сказала Аня. – Тут и написано – "Елисейский поля".
- Песню вспомни. – добавил Сергей. - Этого, как его... Джо Дассена... "О, шампс элизес!". Это просто так произносится...
- Дурацкая страна... - ответил Андрей. – Все не как у людей...

...Лувр обозначился совершенно неожиданно. Вот уже десять минут все шли по парку с белоснежным, слепящим песком, а никто так и не понял, что это парк Лувра.
- Может, это есть Лувр? – наконец спросила Аня.
- Да хрен его знает... - задумчиво ответил Сергей. – А он разве не за городом?
- За городом, по-моему, Версаль... - сказал Андрей.
- Охохонюшки хохой!!! – сказала Оля.
Яркое солнце, тридцать пять жары, да еще и белоснежный песок Лувра окончательно добивали бедную Олю.
Человек всю жизнь мечтал побывать в Париже и так неосторожно отнесся вчера к своему здоровью!...
- Это все равно, как если б Юрий Гагарин нажрался перед полетом в космос... - прокомментировал ее"охохонюшки" Сергей. – С той лишь разницей, что его бы в космос не пустили, а мы-то тебя по Парижу таскаем.
- Отвалите... - беззубо огрызнулась Оля.
Тем временем пропали малейшие сомнения в том, что это Лувр. Потому что ребята дошли до здания с многократно виденной по телевизору стеклянной пирамидой.
Аня и Сергей встали перед железной оградкой. Где-то сзади шаркала ногами Оля.
- Жалко, Аня, времени у нас немного, да?
- Да... Я бы по Лувру походила...
- А я бы посидела... Или супчику жирного... - умирающим голосом сказала Оля.
- Тебе, подруга, похмелиться надо. И сразу жизнь заиграет новыми парижскими красками...
- Ой-ой-ой... Не говори... Только не говори... Меня... сейчас... того... - скривилась Оля.
- Вот еще, не хватало, чтоб тебя сейчас "того" перед Лувром!... - строго сказал Сергей.
- Извини, Оля, я не поняла... - вежливо спросила Аня. – Кого – "того"?
- Все, закрыли тему... - Оля глубоко вдохнула, и тут на нее сзади обрушился счастливый Андрей.
Выглядел он так, будто выиграл в моментальную французскую лотерею, даже не зная ее правил.
И теперь остается жить в пентхаусе в самом центре Парижа.
- Вот! – гордо сказал Андрей и поднял зажатую в кулак правую руку.
Из кулака торчал завернутый в газетку рулончик.
- Ты купил газету? – спросила Аня.
- Да ладно тебе, Ань... Он газет сроду не покупал... - ответил Сергей.
- Сувенир! – объявил Андрей. – Картинка! Повешу дома на стену – все обзавидуются!...
- Что ж это за картинка, что все обзавидуются? Оригинал "Мона Лизы"?
- Картинка – "Вид на Лувр". Графика. На стену повешу.
Андрей, почему-то, так выделял, что повесит картину на стену, будто это должно было усилить ценность сувенира в десятки раз.
- Тут наверно все дорого? – сказала тактичная Аня, которая, в силу зарубежного менталитета не могла спросить в лоб: "Сколько ты отдал за эту хренотень?"...
- Ну и сколько ты отдал за эту хренотень? – спросил Сергей.
- Я торговался.
- Как?!
- На пальцах. Смотрю, короче, картинки какой-то афронегр продает. Я подхожу, спрашиваю – почем?
- На пальцах?!
- Ну да. Просто ткнул пальцем в картинку. Он на пальцах показал "десять". Я ему показал "три". Он – "семь". Я – "четыре". Он – "шесть". Я – "пять". И за пять евро забрал...
- Жалко, что мы не видели этого цирка...
- А что, неплохо сторговался! В два раза! А то – нашел дурака, ага... Десять евро за какую-то мазню...
- Ты ж сказал хорошая картинка? – съязвила Оля.
- За пять евро – хорошая картинка. А за десять – мазня...

По пути в Собор парижской Богоматери тема сувениров, поднятая Андреем, получила неожиданное развитие.
Оля, не переставая стонать, сказала, что – ай-яй-яй, она уже пять часов ходит по Парижу, а еще ничего не купила. На что Сергей ей возразил – как же ничего? А "алкозельцер"? После чего Оля на какое-то время перестала с ним разговаривать вообще.
Однако, понемногу "сувенирная" тема захватила всех, ибо продавались они на каждом углу. Было совершенно непонятно, зачем нужно тратить немалые деньги на то, что потом будет пылиться у тебя на полке. Не ради же двух-трех "ну, круто", сказанных затащенными домой знакомыми. Тем не менее все, включая Аню, ходили от лотка к лотку и крутили в руках совершенно ненужные в хозяйстве вещи, а именно:
- Разного калибра эйфелевы башенки;
- картинки и фотографии разного размера и содержания;
- медальоны с надписью "Paris";
- керамические тарелочки с надписью "Paris";
- брелки с надписью "Paris";
- портреты Джона Леннона (тоже, почему-то, с надписью "Paris").
Сергей чуть было не купил маленькую башенку за два евро.
Но вовремя одумался.
А Андрей потоптался, подумал, мысленно пересчитал родственников - и купил. Три штуки.

Трагедия случилась на подходе к Нотр Даму.
Андрей между делом решил зайти в очередную сувенирную лавку.
Ребята остались снаружи.
- Ну ... твою мать!!! – раздалось из магазина.
- Может, он там разбил что-нибудь? Какой-нибудь антиквариат? – предположил Сергей.
Все зашли в лавку.
И, конечно, увидели чрезвычайно расстроенного Андрея.
Сергею хватило быстрого взгляда, чтоб оценить ситуацию.
Андрей с грустью смотрел на картинку.
Точь-в-точь как у него.
Только за полтора евро.
- Такая же? – ткнул Сергей пальцем в рисунок. По-другому это назвать было сложно. Такой, не рисунок даже, а зарисовочка. Троечника первого курса художественного училища.
- Угу...
- За пять евро?
- Твою мать! – снова сказал Андрей.
- Ну все, успокойся уже... Ну, купил и купил... - сказала Оля.
- А прикинь, если бы я там не торговался, а? Взял бы картинку за десять евро? – продолжал расстраиваться Андрей, когда они уже вышли из магазина.
- А прикинь, если б ты здесь поторговался? – окончательно испортил ему настроение Сергей.
Окончательно – да не окончательно.
Как выяснилось.
- Эй, ребята, подходите сюда! – крикнула радостная Аня.
Она стояла возле уличной палатки напротив Нотр Дама.
Рядом с палаткой стояла симпатичная француженка.
Она продавала башенки.
Шесть штук за два евро.
- Да что ж такое делается-то! – закричал Андрей. – Что ж за день-то сегодня такой! Я б тут на шесть евро – восемнадцать башенок смог купить! А купил всего три! ТРИ! ТРИ!!!!
Он так расстраивался и кричал, что его пожалела даже продавщица.
Она смотрела на Андрея, и слезы наворачивались на ее глазах...

Личный дневник продаж Мишеля Гобо, продавца торговой точки N631, расположенной на территории Национального Музея "Лувр".
(перевод с французского)

- О, Оля! А ты где, интересно, очки купила?...
- Вот, какие вы, ребята, внимательные! – обиделась Оля. – Я полдня уже в них хожу! В Лувре я их купила... Очень, по-моему, милые очки... Всего за восемь евро...
- Да, ничего так... По крайней мере, они значительно полезнее картинки...
- Ну все, хватит... - оборвал Андрей. – Я и так расстроился.
- Все! – сказала Оля.
- Что? – подозрительно спросил Сергей.
- Я поняла, что я хочу. Я точно хочу супчика!
- Ну что же... Раз женщина определилась – надо торопиться, пока она не передумала. Потому что если она захочет опохмелиться – хуже будет всем.
Ресторанчик долго не искали, потому что их было по пять штук на каждом шагу. Да еще и один над другим.
Да и, к тому же, шли они по улице Сен Жермен. Название оказалось знакомо всем, но откуда и почему – так никто и не вспомнил.
Но "сесть пообедать на улице Сен Жермен" - звучало, без сомнения, солидно.
Короче, сели.
Сели на улице.
- Франция... Культура! Красота! – начала Оля. – Представляете, мы сейчас в центре Парижа! Сидим в ресторане! Обалдеть!...
- Насчет культуры и красоты я бы поспорил... - сказал Андрей, придирчиво оглядывая скатерть, выполненную, почему-то, из серой бумаги.
Точнее было бы даже сказать так: на столе, вместо скатерти, лежал кусок бумаги, похожий на ту, в которую в советское время заворачивали в коопторге колбасу.
И еще не было пепельниц.
И официант, почему-то, не шел.
К тому же, он был китаец.
- Это что, китайское кафе? – спросил Андрей, когда официант в очередной раз промелькнул мимо них, дав небрежным движением руки понять, что, мол, скоро подойду.
- Да вроде нет... - ответил Сергей. - Excuse me! – снова крикнул он пролетающему мимо официанту.
Официант подошел минут через двадцать.
Длинноволосое узкоглазое лицо выражало ту смесь услужливости и пренебрежительности, которая была свойственна работникам общепита времен застоя. И, конечно, пренебрежительности было намного больше...
Неторопливо приняв заказ, он так же неторопливо засобирался отнести его на кухню, когда его догнал вопрос Сергея:
- Извините, а можно пепельницу принести? – спросил он по-английски.
На что официант с достоинством, и все-таки, тоже по-английски ответил:
- Мы на улицу пепельницы не ставим. Бросайте бычки на пол!...
Сергей приподнял "скатерть".
Весь асфальт под столом был в окурках.
- Франция, говоришь? – усмехнулся Андрей. – Культура?...

Дневник Ани.
День был тяжелый. Мы пешком проходили весь центр Парижа. Оля весь день заболевала похмельем.
Мы ели в ресторане. Это был самый плохой ресторан в моей жизни. Странно, ведь это Париж.
Андрей сказал что-то вроде: "В Колпашево в столовке хавчик побаще будет".
Я не знаю, как это переводить, но я с ним соглашаюсь.
А когда мы доходили до Эйфелевой башни, Андрей вдруг сказал, что он туда не полезет. А Сергей сказал, что он эту башню видал в гробу.
Интересно, что это значит?
Андрей еще немного расстраивался, потому что арабы продавали сувениры. Маленькие башенки. Девять штук за два евро. Он сказал "Странный город", или что-то похожее. Поэтому мы с Олей поехали на башню, а Сергей и Андрей покупают пиво и садились в парке на скамейку.
А мне на башне очень понравилось. Париж сверху такой белый...

Письмо Франсуазы Л., продавщицы сувенирной лавки, Тьерри Вальяну, водителю автобуса 1250.
(перевод с французского)

Дорогой мой, милый Тьери!
Я была неправа.
Я вчера обиделась на тебя за то, что ты мало обращаешь на меня внимания.
Какая я была дура!
А ты, наверное, больше не позвонишь мне.
И будешь тысячу раз прав!
Поэтому я решила тебе написать.
Сегодня я целый день была сама не своя. Утром я проснулась с мыслью, что все между нами кончено. Но чем дольше я думала о тебе – а я думала о тебе весь день! – тем больше понимала, что жить без тебя не могу.
И вдруг какой-то очередной турист подошел, посмотрел на сувениры, на меня, и как закричит: "Тьери! Тьери!"...
Я поняла – это знак.
Я даже чуть не расплакалась.
Я не знаю, простишь ты меня, или нет, но я хочу сказать одно: я люблю тебя!

- Вы читаете по древнегречески? – спросила она со страшнейшим акцентом.
          (отрывок из главы)

- Ну все, товарищи... Напротив слова "Париж" можно ставить крыжик. – сказал Андрей, когда они выехали за черту города.
- Ну, только что... - сказала Оля. Сегодня она чувствовала себя гораздо лучше, а значит снова начала активно проявлять недовольство. – Что были в Париже, что не были...
- Да, можно было оставаться еще на несколько дней... - поддержала ее Аня.
Сергей бодро вел автомобиль по серой полосе автобана.
- Можно было бы, конечно, и остаться... - сказал он, - Да только тогда мы не успеем доехать до Гибралтара. А еще ж нам обратно вернуться надо...
- И что мы там делать будем – на твоем Гибралтаре? – с сарказмом спросила Оля.
- Да уж не пожалеете...
Франция стремительно летела им навстречу, и также быстро улетала назад.
Езда по автобану напоминала самолет при разгоне. Вот-вот взлетишь, и то, что сейчас еще можно рассмотреть, вообще скроется за ватно-марлевой повязкой облаков.
Какое-то время ехали молча. Правда, довольно громко мурлыкало радио – сплошь французские песни.
- Никогда не думал, что есть столько песен на французском языке... - сказал Андрей.
Аня, воспользовавшись отсутствием видов за окном и разговоров в машине, снова взялась что-то писать в дневнике.
Сергей посмотрел на нее в зеркало.
- Аня, скажи мне, что ты там каждый день пишешь?...
Аня заметно покраснела, будто ее застали за откручиванием какой-нибудь детальки от автомобиля.
- Сергей, я... я писать о том, что происходит... Я потом могу забыть, а почитаю – и вспоминаю...
- И что ты сейчас записываешь? Ничего ж не происходит?
- Я про вчерашний вечер пишу... Не успела записать...
- А что там было-то такого?
- Так ведь...

Дневник Ани.
...оказалось, что автобус от метро до кемпинга переставает ходить в 21.15. Было 21.10, но нам сказали, что водителю кто-то позвонил, и он отменял последний рейс. Наверно, его уволят.
Андрей сказал, что это все ерунда, и хороший погода, и мы пошли пешком.
Когда мы ехали на автобусе мне казалось, что это недалеко. Но пешком показалось далеко.
А Оле – очень далеко. И она всю дорогу об этом говорила.
Мы шли больше часа. И когда мы пришли Оля сразу же пошла спать.
А я села с Сергеем и Андреем пить пиво.
Они очень удивлялись, что я с ними пила пиво, потому что раньше они этого не видели.
Но я иногда пью пиво, когда хочу.
А Андрей с Сергеем пьют всегда, даже когда не хотят.
Андрей мне сказал, что так надо, потому что это отпуск.
Приходил Йохан, и намекал, что неплохо было бы выпить водки. И спросил где Оля. Сергей ему сказал, что ни Оли ни водки нет, и Йохан ушел...

- ...Точно, так оно и было! Приходит, главное, такой – как ни в чем не бывало, - объяснял Андрей Оле, - Говорит, мол, привет, туда-сюда, а не посидеть ли нам с вами за маленькой... А он ее принес – маленькую?
- А тебе лишь бы он принес! – возмутилась Оля, - Нет, чтоб просто по душам с человеком поговорить!
- Так, ребята! Кстати о маленьких! И о продуктах! У нас из еды – питья осталось что-нибудь? Что мы вечером готовить будем?
- Почти ничего нет... Надо в магазин заехать... - отозвалась Аня. Она, как самый ответственный человек давно уже взяла на себя обязанности "завскладом".
- Я к чему все это говорил. Я указатель видел – через пять километров будет "Ашан". Большой такой магазин. Предлагаю заехать... - сказал Сергей...

..."Ашан" впечатлил и размерами, и содержимым.
Постояли, подумали. После чего была дана команда "мальчики – направо, девочки – налево". В результате Оля и Аня отправились покупать продукты питания, а парни пошли посетить вино-водочный отдел.
Встретиться договорились у десятой кассы.
В винном ряду водка, несомненно, была. Но Андрей сказал:
- Ехать во Францию и пить водку – это все равно, что ехать в Анталию и купаться в ванной.
- Ага... Ты еще посмотри, сколько она стоит!... – сказал Сергей.
- А сколь... У-у, тем более...
Остановить свой выбор, естественно, решили на вине.
- Предлагается сделать выборку вин. – начал Андрей. – Так как в марках мы все равно ничего не понимаем – будем ориентироваться на цену.
Руководствуясь исключительно этим принципом, было закуплено порядка шести бутылок в ценовой категории от двух до четырнадцати евро за пузырь.
Возможно, истинный французский любитель вин пришел бы в ужас от такого ассортимента.
Особенно, если б ему сказали, что все это будет питься одновременно...
...У десятой кассы парней ждала Аня, которую было практически не видно из-за корзины с продуктами.
- Прилично набрали. – оценил Сергей. – А где Оля?
- Я не знаю... Она заговорила с каким-то французом и сказал, что будет догонять меня. Я пришла сюда, а ее все нет...
- Фу ты, блин... - выругался Сергей. – Опять началось. То ей голландец, то ей француз. Где мы ее искать будем?
- Да куда она от нас денется... - сказал Андрей. – Не тут же останется. Давай пока на кассу...
Но Оля не торопилась находиться. Ребята уже расплатились за продукты, переложили все в пакеты, а Оли все не было видно.
- Может, она стоит около машина? – предположила Аня.
Пошли к машине.
Нет, там ее не было.
- Ну, не ходить же ее и не искать. – заключил Сергей, - Взрослая баба, где машина стоит – знает. Будем ждать здесь.
Закурили.
Прошло еще десять минут.
Оли не было.
- Она могла заблудиться? – осторожно спросила Аня.
- Ань, теоретически, она могла даже испариться. Я ничему не удивлюсь... - ответил Сергей.
В этот момент раздался пронзительный свист тормозов и рядом с Андреем затормозил красный "Феррари". Эдакая типичная машина мечты.
За рулем сидел либо растрепанный, а скорее всего, модно причесанный французик. Рядом с ним сидела бесконечно довольная Оля.
- Привет, парни. – сказала она, опустив стекло. – Это Пьер. Банальное, конечно, для француза имя, но ничего. Мы с Пьером поехали в Ниццу – он обещал показать мне Лазурный берег. А потом он меня привезет обратно...
- Оля, что за хрень? Куда - "обратно"? К этому магазину?!
- Обратно в Берлин. Короче, к самолету я вернусь. Так что не теряйте меня.
- Ты че, совсем ошизела? Какой Лазурный берег? Какой Берлин? Вылезай обратно! – заорал Сергей.
- И не надо на меня кричать. Вот Пьер бы никогда на меня кричать не стал...
- Ну, это до поры до времени... - спокойно ответил Андрей. – Давай, вылезай, не дури. Прокатилась немного на хорошей машине – и садись обратно, в немецкий автопром.
- Да ну вас... С вами неинтересно...
- Ах, с нами ей неинтересно!!
- Погоди, Серега. К чему этот шум. Пускай едет.
- Пускай едет?!
- Конечно. Взрослая баба. Я только сейчас Антону СМСочку сброшу, чтоб он тебя не терял – и езжай...
Оля как-то разом погрустнела, вздохнула, сказала своему Пьеру "maybe next time", и вышла.
Пьер удивленно пожал плечами и со свистом уехал.
Оля демонстративно уселась на заднее сиденье и захлопнула дверь.
- Андрей, а кто это – Антон? Ее boyfriend? – спросила Аня.
- Хуже. Отец. – ответил Андрей.
- Ну что, мы едем или нет? – закричала в приоткрытое окно Оля.
- Да уж надо бы... - ответил Сергей и сел за руль.

Письмо Оли Пьеру, написанное в ее голове, пока она злилась на Андрея.

Здравствуй, Пьер!
Ты мне сразу понравился, но обстоятельства сильнее меня.
Как ты правильно заметил у рыбного отдела, все русские – очень грубые люди. И мои попутчики не исключение.
Как я, одна из немногих утонченных душ в этой крепостной стране, согласилась поехать в Европу с двумя животными?
Но отец мне не оставил выбора.
Он не захотел отпустить меня одну. А Андрей работает у моего отца. И – о ужас! – они дружат с ним.
Поэтому отец сказал: либо с Андреем, либо – никак.
И я согласилась.
Но Пьер – путь наших сердец еще обязательно пересечется... Эти стихи я посвящаю тебе.
Ты мне нравишься, Пьер,
...
(черт, думай, Оля, какая рифма есть на Пьер? "Барьер"? "сквер"? "размер"? ладно, пока первую строчку просто повторю)

(что еще за "тарара"? Откуда у меня в голове взялось это "тарара"? А, это же...)

- ...Радио! Сделайте радио погромче! – вдруг закричала Оля.
- О, заговорила... - сказал Андрей. – Я уж думал она с нами больше вообще разговаривать не будет.
Сергей сделал радио погромче. И сразу всю машину заполнил припев какой-то популярной французской песенки.
"Та-ра-ра! Та-ра-ра!".
- Что наша попса, что французская. Один фиг. Ни музыки, ни смысла... - заключил Андрей.
- Чтоб ты понимал... - огрызнулась Оля.
- Сергей, скажи, а мы будем все время вот так вот ехать – от города до города? – спросила Аня.
- Да я уже сам устал по автобанам шарашить... Но у нас штурман есть...
- А что – штурман? – возмутился Андрей, - Вы мне скажите, куда вы хотите – я вас туда отвезу...
- Есть предложение первым делом съехать с автобана. А то скучно и дорого. – предложил Сергей.
И действительно: скучно – это было полбеды. Простому российскому гражданину платить за дорогу – все равно, что платить за дураков. Если подойти к известному афоризму чисто математически.
В общей сложности отдав около ста евро, а не проехав еще и полфранции – поневоле задумаешься...
- Хорошо, я пересчитал дорогу. – сказал Андрей через несколько минут, близоруко щурясь в компьютер. – Только дорога, конечно, будет длиннее и медленней.
- Ну, мы можем себе это позволить... - сказал Сергей. – А то уже бунт на корабле назревает. Боцман чуть было в Ниццу не сбежал...
- Сам ты боцман... - в очередной раз огрызнулась Оля.
Съехали с автобана – и сразу стало намного веселее.
Бесконечные французские деревушки с трудночитаемыми названиями не были так вылизаны и ухожены, как немецкие, что особенно радовало русскую душу.
А редкий вид осыпавшейся от дома штукатурки, или вовсе заколоченного полуразрушенного дома и подавно приводил в восторг.
- Как красиво!... – снова начала причитать Ольга.
То тут то там на взгорках попадались замки.
Ухоженные французские старушки покупали круасаны.
Из каждого окна свисали гроздья цветов.
Хотелось остановиться, выйти из машины и больше никогда никуда не ехать.
- Что мы все едем да едем... - выразил общее мнение Сергей. – Может, хоть в замок какой-нибудь сходим?
Тут, как рояль из кустов, появился замок.
Сначала ребята увидели многобашенное серое строение на высоком холме, а потом въехали в деревню, название которой неподкованному во французской грамматике трудно было прочитать даже по буквам.
- "Рошефоукаулд" - с трудом прочитал Сергей надпись на белой табличке.
- Язык можно сломать. – отозвался Андрей.
Но замок, что и говорить, был великолепен.
Возвышаясь над большой деревушкой, с каменным мостом через реку, с высокими окнами, башенками, воротами, он действительно был Замком с большой буквы.
Замок оказался музеем. Перед входом висела небольшая табличка, на которой было написано, что взрослым вход – семь евро, детям – два. И еще, что с собаками вход воспрещен.
Как бы в доказательство этому прямо под знаком лежала маленькая собачка.
- Что, братан? Не пускают? – сказал Сергей.
Собака фыркнула, и демонстративно зашла внутрь.
Деревня с непроизносимым названием продолжала удивлять.
На входе спросили, из какой они страны.
После того, как "вахтерша" узнала, что из России, она ушла в какую-то комнатушку, долго рылась там, и выдала ребятам путеводитель по замку на русском языке.
- Забавно... - сказал Андрей. – Как ты думаешь, у нас в краеведческом музее есть путеводитель на французском?...
А уж из путеводителя ребята узнали и совсем фантастические вещи.
Оказалось, что это замок старинного рода Ла Рошфуко, который уходит корнями в начало 11 века. Сам-то замок помоложе. 12 века.
И что потомки великого Ла Рошфуко до сих пор живут в замке. В западном крыле.
Это напрочь убило всех, даже Аню, которая этих замков по Германии насмотрелась выше крыши...
- Вот скажи мне, Серега... - сказал Андрей. – Ты знаешь своих родственников дальше дедушки?
- Ну, допустим, я могу узнать что-нибудь о прадедушке...
- Ну и я также. А ты понимаешь, что у них... - Андрей мотнул головой в сторону западного крыла, - Даже у собак родословная длиннее...
В глубоком дворике замка было тихо и безветренно. Из открытого окна западного крыла тихо играло фортепиано.
- Я поняла... - вдруг сказала Аня.
- Что?
- Я поняла, как говорить название этой деревни.
- Ну и как?
- "Rochefoucauld" - это надо говорить "Рошфуко".
- М-м... То есть у него еще и своя деревушка была... Тоже неплохо... - сказал Андрей.
- Вот это мужчины были... - мечтательно произнесла Оля.
С часик побродив по замку и решив, что пора ехать дальше, на выходе ребята были остановлены все той же вахтершей.
Оказывается, не надо уезжать так быстро. Потому что именно по этим дням, в пять часов вечера, открывается для просмотра знаменитая библиотека Ла Рошфуко.
Было без десяти пять.
- Вот уж заехали так заехали! – сказал Сергей.
И действительно, ровно в пять возле большой двери в галерее третьего этажа появилась высокая, сухонькая, хорошо сохранившаяся старушенция с ключами...
Комната была небольшая, но высокая. От пола до потолка располагались только книги.
А народ, надо сказать, собрался. Может быть, все попали случайно, но скорее всего, ехали специально за этим – чтобы посмотреть библиотеку. Было человек двадцать.
Старушка, между тем, ничего рассказывать не собиралась. Она стояла возле входа и внимательно смотрела. Видимо, чтобы кто что не стырил.
Без рассказа же ощущение было двойственным.
Вроде, книги старинные, а про что, зачем, что с ними связано – непонятно.
Ситуацию исправила Оля.
Потрогав несколько корешков, и, видимо, в чем-то усомнившись, она спросила по-английски, повернувшись к старушке:
- Это все оригиналы?
У бабульки глаза на лоб полезли. Видимо, за всю ее жизнь никто не мог усомниться в натуральности библиотеки великого Рошфуко.
Невооруженным глазом было видно, что она занозилась.
Она подозвала всех к столу посередине комнаты. На столе лежала огромная книга 17-го века.
После чего начала говорить что-то на французском, изредка вставляя английские слова.
Как любой француз, она либо не знала английского, либо не хотела на нем говорить, но из ее важной по тону речи никто ничего не понял.
Впервые в ее холодных глазах промелькнуло отчаяние – неужели эти люди сейчас уйдут и так и не поймут всего величия места, в котором находятся?
Тогда она перелистнула страницу и начала тыкать пальцем в первый абзац.
Там было что-то написано, но уже и вовсе на каком-то неизвестном языке.
Увидев, что и этот широкий жест – открыть ради темных людей фолиант 17 века – не возымел результата, она все-таки подобрала английские слова:
- Вы читаете по древнегречески? – спросила она со страшнейшим акцентом.
Это было все равно, что спросить у сельского тракториста "Вы можете говорить без матюгов?".
Когда она поняла, что эти варвары еще и по древнегречески не читают, паника завладела бабушкой по полной программе. Она попросила всех к выходу.
Ребята подумали, что экскурсия окончена – но не тут то было.
Старушка не сдавалась.
Доказать, доказать этим вандалам! – думала она, ковыряясь в ключах, и открывая еще одну дверь.
Следующее помещение было похоже на библиотеку лишь отчасти. Те же стеллажи вдоль стен, но вместо книг – коробки, похожие на обувные.
- Что это? Вся обувь почтенного графа? - тихо спросил Сергея Андрей.
Старушка, тем временем, встала рядом со стеллажом и подозвала к себе Олю.
Потом жестом показала, что Оля может взять любую из коробок. br>Коробка оказалась перевязана тонким белым шнурком.
Бабушка аккуратно, как будто там была бомба, взяла коробку из рук Оли. Поставила на стол. Развязала тесемки. Открыла крышку.
Внутри лежали мятые листочки, некоторые из них обгорели.
Бабушка уверенно взяла верхний, разгладила его. Она никому конкретно его не показывала, но все увидели – это было какое-то письмо. Датированное 1562 годом...
...И только тут Андрей заметил, что бабушка стоит под собственным портретом. Но на портрете она значительно моложе. А потрет – один из последних в длинной череде портретов. И что на бабушке надеты такие серьги и такие перстни, которые никогда бы не купить простой смотрительнице музея...

Тетрадь изречений Луизы Ла Рошфуко.
(перевод с древнегреческого)

Чтобы истина оставалась истиной – ее нужно доказать. Иначе со временем она превратится в ложь...

...Начинало темнеть. Но Андрей убеждал, что кемпинг уже вот-вот...
Запахло океаном. Западный берег Франции был где-то рядом.
Ребята давно съехали с трассы и мчались сквозь сосновый лес в какое-то курортное, по словам Андрея, местечко.
- Скоро проедем через маленькую деревню – и там будет кемпинг. Прямо на берегу океана. Кто из вас купался в Атлантическом океане? – спросил он.
- Я! – ответила Аня.
- Ну, ты не в счет...
Тем временем въехали в деревню.
Было около девяти часов вечера, и на улицах уже никого не было. Или еще не было – потому что курортный сезон не начался.
Тут неожиданно запищал компьютер.
- Что?! Что такое? – засуетился Андрей. – Е-мое, батарейка разрядилась... А... почему... У нас зарядка сломалась, что ли?
Ноутбук продолжал пищать.
- Все... сейчас сдохнет... - констатировал Андрей.
Техника не заставила себя долго ждать.
- Ну?... И куда ехать? – спросил Сергей.
- А Я НЕ ЗНАЮ! – с выражением ответил Андрей.
- То есть как это? – заволновалась Оля.
- А вот... Будем так искать...
- Как? Мы же заблудимся?...
- Что? Законили – без навигации-то? А то – с замком я им промахнулся...
А ситуация, действительно, была близка к критической.
На улице темнело.
Где кемпинг – непонятно.
Конечно, если б все это происходило где-нибудь под Рязанью – и хрен бы с ним. Разбили бы палатки у речки – и шабаш.
Но тут на такой ход никто не решался.
- По-моему, мы здесь уже были... - сказал Сергей минут через пятнадцать, когда они в десятый раз проехали мимо одного и того же дома.
- Конечно, были. Потому что сейчас надо направо было поворачивать, а не прямо ехать... - ввязалась в разговор Оля.
- Да я уже шесть раз направо поворачивал. Там дорога делает круг, и мы снова тут окажемся.
- Да нет, там у дороги разветвление, ты его просто не заметил. Поехали, налево повернем.
Поехали. Повернули налево.
- А, черт! Как Алиса в зазеркалье! – выругался Сергей, когда они снова проехали этот дом.
- Все, завязывай. Бог с ним, с этим кемпингом. Поехали обратно, там их много было. – сказал Андрей.
Поехали обратно.
Тут выяснилась другая особенность западного побережья Франции.
Все кемпинги работали на прием населения только до восьми часов вечера.
А было уже десять.
Стуки в окна, поиски и крики ни к чему не приводили.
Мертвое царство.
Повезло только в последнем кемпинге, когда все уже отчаялись.
Там "начальник кемпинга" сидел в кабаке напротив "рецепции". И заметил, как четверо замерзших синичек ломятся в окна...

Дневник Ани.
Вечером мы останавливались в отличном кемпинге. Он расположен в сосновом лесу и в нем очень хорошо.
Мы с Олей купили разную быструю еду и готовили ее.
Мы купили консервированные сосиски с капустой и равиоли в томатной соусе.
Решили приготовить капусту с сосисками.
Андрей съел две ложки и сказал, что лучше будет умирать от голода.
Сергей съел все, но тоже сказал, что "в Сибири свиньи едят вкуснее".
А мне понравилось.
Неужели в Сибири так хорошо кормят свиней?
Андрей начал говорить, что в хит-параде нехороших (он сказал "дерьмоватых", по-моему, но мне казалось, это некультурное слово) блюд, эта консерва отодвигает на второе место какой-то "роллтон". Я ничего не поняла. Но мне кажется ему не очень нравится.
А еще оказалось, что наш кемпинг отгораживается от океана большой песчаной горой. Она называется "Дюна". Она больше ста метров высотой и на нее есть лестница.
Сергей взял бутылку вина и сказал, что надо лезть.
Мы все полезли.
Получилось так, что я, Оля и Андрей залезли, а Сергей на середине начал тяжело дышать и сказал, что видел такие горы в гробу. И выпил вино прямо там.
Но на дюне было очень красиво.
Хотя уже темно.

Продолжение следует в самые ближайшие дни. Для писем мой адресс - chestyle@netvision.net.il Если письмо не для меня, а для автора этого рассказа - Николая Акрина - укажите это в письме.