Добрый день, Уважаемые Подписчики! Рад представить Вам очередной - уже шестьдесят восьмой выпуск - рассылки.

1. Последние материалы, опубликованные на www.nationalsecurity.ru:

Обращаю Ваше внимание, уважаемые читатели, что Вам не обязательно ждать продолжения заинтересовавшей Вас публикации в рассылке - Вы можете прочитать полную версию заинтересовавшей Вас публикации на сайте www.nationalsecurity.ru, перейдя по ссылке >>> ДАЛEE >>> в конце каждого материала:

∙ Досье "Советско-Афганская война 1979-1988 годов".

∙ Подробная электронная карта "Советско-Афганская война 1979-1988 годов".

∙ Аналитический доклад "Наркоторговля через российско-казахстанскую границу: вызов и проблемы противодействия".

∙ Досье "Совет национальной безопасности при Президенте США".

∙ Косолапов Н.А, Андреева Т.Н, "Ядерное сдерживание в условиях глобализации (политико-психологические аспекты проблемы)".

∙ Джин Шарп "От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения".

2. Новые электронные карты и спутниковые фотографии.

Цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели земной поверхности) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Карты и спутниковые фотографии постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по две или четыре новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.

∙ Подробная цифровая (электронная) карта: Палестина - подробная физическая политическая электронная карта (цифровая карта).

∙ Повстанческие группы моджахедов (душманов) в советско-афганской войне 1979-1988 годов - подробная электронная карта (цифровая карта).

НОВЫЕ КАРИКАТУРЫ В РАЗДЕЛЕ ЮМОР!!!

Карикатура 19 века! - НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ УВЕЛИЧИТЬ

В рубрике ЮМОР мы публикуем политические анекдоты, карикатуры, шаржи по самым злободневным вопросам современной политической жизни.
>>> ОСТАЛЬНЫЕ КАРИКАТУРЫ >>>

Мы начинаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru досье Советско-Афганская война 1979-1988 годов.

Советую перед прочтением досье, ознакомиться с картой Основые повстанческие группы афганских моджахедов (душманов) в Советско-Афганской войне 1979-1988 годов.

1. Истоки кризиса.

Вторжении советских войск в Афганистан в конце декабря 1979 года потрясло мировое сообщество. Президент США Картер в одном из своих первых заявлений по этому поводу сказал: "... вторжение изменило мое отношение к внешней политике СССР больше, чем что-либо другое за годы моего пребывания в должности. " Западная пресса, историки, политики и более широкие слои общественности имели свою, почти никем не оспариваемую за пределами социалистического лагеря точку зрения на произошедшие события: в 1978 году в Афганистане произошел государственный переворот под руководством коммунистической партии при несомненном пособничестве СССР.

В результате к власти пришел просоветский режим во главе с Нуром Мухамедом Тараки и, позже, Хаджимуллой Амином. Советский Союз снабжал новых правителей технической и военной помощью и советниками для борьбы с приобретающим все большую силу оппозиционным движением.

Американские и европейские историки-аналитики причины возникновение кризиса в Афганистане относили к Апрельской революции 1978 года, и большинство из них отрицало существование реальных социально-экономических предпосылок и революционной ситуации, а произошедшие события связывало с советским влиянием и с деятельностью Народной Демократической партией Афганистана (НДПА) , которой один из американских журналов предписывал "... неопытность, разобщенность и радикализм, предопределившие столь быструю катастрофу в Афганистане".

Народная Демократическая партия Афганистана была создана в середине 1960-х годов и вскоре после своего создания распалась на две группы - Хальк, к которой принадлежали Тараки и Амин, и Паргам, одним из видных деятелей которой был Кармаль. Первые узурпировали власть и не хотели делиться ею со своими политическими оппонентами, сослали Кармаля в политическую ссылку дипломатическим представителем Афганистана в Чехословакии. Советский Союз пытался воссоединить НДПА, но воссозданная извне политическая коалиция, раздираемая внутренними распрями и феодальными интригами, не могла долго существовать.

Летом 1980 года, после убийства Амина, Кармаль вернулся на родину и изгнал многих своих бывших врагов из правительства и ведущих министерств. Сразу после своего прихода к власти после апрельской революции 1978 года Тараки и Амин, а позже и Кармаль, пытались насадить коммунистическую идеологию, развернуть атеистическую кампанию и построить социализм в отсталой, племенной и частично феодальной, многонациональной мусульманской стране. Такая внутренняя политика, обусловленная исключительно догмами марксизма (в том виде, каком они преподносились советским руководством) , а не на реальными и объективными законами, управляющими афганским обществом и экономикой, неизбежно должна была привести Афганистан к усугублению и без того кризисной ситуации. Почти не успев начаться, процесс интеграции феодально-раздробленного общества на основе возникновения экономических связей между отдельными провинциями был насильственно прерван.

Таким образом, по мнению западных специалистов, кризис был вызван, с одной стороны, внутренним фактором непродуманной и подогнанной под марксистские догматы модернизацией афганских социально-политической и экономической структур, и, с другой, внешним и наиболее важным фактором - вводом советских войск в декабре 1979 года.

2. Цели и планы СССР в войне.

Западные официальные структуры и пресса оценили как, по меньшей мере, фальсифицирующее события заявление правительства СССР о том, что войска были введены по просьбе афганского руководства для помощи последнему в борьбе с восставшими бандитами и во имя исполнения интернационального долга. Ведь бывший правитель Афганистана Амин был убит во время штурма советскими спецподразделениями его дворца, а его преемник на этом посту еще не появился на политической арене к моменту так называемого "приглашения". Активной критике подвергались также неоднократные заявления советских лидеров о неких "внешних силах", оказывающих содействие афганским повстанцам (имелись в виду в основном Пакистан и ЦРУ) . Все эти мифы были созданы нарочно для оправдания появления "ограниченного контингента" за южными рубежами нашей родины и прикрытия настоящих целей этой колониальной войны.

Политические маневры советского руководства не убедили общественность капиталистического мира в его искренности, и, хотя на Западе по-разному оценивались цели Советского Союза в этой войне, все прекрасно понимали ее агрессивный характер. Одни видели в ней желание сверхдержавы изменить баланс сил в регионе, стремление вести диалог с окрестными государствами, главным образом с Пакистаном, с позиции силы и продемонстрировать всему миру мощь и волю СССР. Другие, не отрицая в основном всего этого, переносили центр тяжести на то, что Советский Союз просто не мог оставить без помощи коммунистический режим в стране, где его неизбежно ожидали хаос и поражение. Некоторые политические экстремисты на Западе склонны даже были считать, что советская агрессия в Афганистане - не больше не меньше как "долгосрочная стратегия, нацеленная на получение геостратегических преимуществ, связанных с получением доступа к теплым морям и нефтяным ресурсам Персидского залива".

По словам Махмуда Гареева, в 1979 году - заместителя начальника оперативного управления Генерального Штаба, "... ввод советских войск был непродуманным, политически ошибочным шагом, нанесшим огромный урон нашей стране и афганскому народу". Гареев занимал первую из двух позиций, возникших в армейском руководстве при подготовке к вторжению: или вообще не вводить войска (причем это было бы предпочтительней для большинства генштаба - по оценке того же Гареева) , или ввести не 4-5 дивизий, а сразу 30-40, за два-три года достичь стабилизации в стране и прекращения боевых действий, перекрыть все каналы помощи оппозиции из-за афганских рубежей и уничтожить ее. С трудом можно предположить, что даже этот последний вариант был лучше, на чем настаивает генерал Гареев, но в любом случае он не прорабатывался и наверх не подавался.

С уверенностью можно сказать, что советская акция в Афганистане расценивалась на Западе и рассматривалась в кругу советского руководства однозначно - не как помощь истинно народному правительству Демократической республики Афганистан в ее борьбе с империалистами и душманами, и не для защиты принятых афганцами завоеваний революции, а для предотвращения неизбежного в условиях банкротства просоветского режима контрреволюционного переворота.

3. "Советский Вьетнам."

В западной, а позже и в отечественной прессе с легкой руки журналистов эта война часто называлась "советским Вьетнамом". Никто не сомневался, что "русские" на своих боевых вертолетах могли достичь даже самых отдаленных районов этой изолированной от всего мира страны. Но даже самые объективные прогнозы сводились к одному: если советские войска хотят получить выгодные для себя долгосрочные последствия, им надо "сойти на землю". Иначе им никогда не справиться с вооруженными повстанцами у себя в тылу. Моджахеды не были едины в своей борьбе. Но, как это ни может показаться парадоксальным, опыт не только советско-афганской войны показывает, что сила не всегда в единстве. Одно племя или аул могли, увидев для себя в этом выгоду, или под давлением силы заключить союз с завоевателями, но другие продолжали борьбу, так как в этой стране на протяжении многих столетий каждый сам обеспечивал себе выживание.

В отсталом Афганистане было мало индустриальных центров, в городах промышленное производство было развито слабо, не было сколь нибудь сильного рабочего класса и, вследствие этого, рабочей организации, на которую, согласно традиции, могла бы опереться марксистская партия. Проводя иногда довольно продуманную колониальную политику, советские оккупанты и их афганские союзники наделяли дополнительными властными полномочиями многих местных князьков, что еще больше усиливало пульверизацию общества, начатую Амином и Тараки, и создавало опасную основу для сохранения раздробленности и междоусобной войны в Афганистане на многие годы вперед. С первых дней войны даже оптимисты считали, что для реинтегрирования страны потребовалась бы смена, по крайней мере, одного поколения и гораздо больше при условии, что русские, не смотря на противодействие мирового сообщества, в ближайшем будущем не отказались бы от своего эксперимента - и это пророчество сбывается.

В силу этих причин за пределами стран социалистического содружества почти никто не сомневался в том, что коммунистический режим в Афганистане не способен к самостоятельному существованию, и после вывода оттуда подразделений советской армии от него ничего не останется, кроме ненависти к русским, страна же впадет в продолжительный период хаоса и гражданской войны. Даже высшее советское руководство и верхи генералитета во многом разделяли это бытовавшее на Западе мнение, и именно поэтому продолжали настаивать на дальнейшем военном вмешательстве. Советские лидеры просто не имели другого выхода - ведь они не могли допустить падение марксистского правительства.

Однако, афганские повстанцы, располагая лишь ограниченным арсеналом оружия, которое доставалось им преимущественно от распадавшейся афганской армии (к концу 1980 года она составляла 30% от своей и без того ранее сокращенной численности) , а также не очень значительной военной помощью извне (преимущественно ракеты земля-воздух) , оказывали агрессору отчаянное сопротивление. Не смотря на то, что советское военное присутствие в Афганистане было обеспеченно огромными техническими и людскими резервами, даже по самым оптимистичным оценкам умиротворение должно было бы занять многие годы. Многие прекрасно помнили о том, как России в конце XIX века пришлось потратить целых 25 лет на завоевание гораздо меньшей по площади страны на Кавказе - Дагестана.

4. Реакция мирового сообщества на ввод советских войск в Афганистан.

Положение в Афганистане по оценке западной прессы "резко обострило отношения между Востоком и Западом (...) и привело к переоценке международной ситуации в целом в связи с новым и более трезвым взглядом на ту опасность, которую политика СССР представляет для глобальной стабильности и международного мира". Сразу и надолго ухудшились, например, отношения между двумя ядерными сверхдержавами в области двусторонних соглашений по ограничению вооружений.

Особенную панику в Западном мире вызвало начало кризиса, так как расценивалось как переломный момент в советской внешней политике и новый этап международных отношений во всем мире. Впервые Советский Союз применил организованную вооруженную силу за пределами своих границ и стран всеми признанного просоветского блока в Восточной Европе. Введение ограниченного контингента советских войск в Афганистан было, несомненно, ничем не прикрытой попыткой грубой силой решать судьбу суверенной и формально несоюзной страны, которой приписывались далеко идущие последствия.

Естественной реакцией Западного мира было противодействие советской агрессии, что толкало капиталистические страны на сближение. Исключительное место в этом формальном (в рамках ООН и НАТО) и неформальном союзе занимали США, еще более утвердившиеся в своем положении сверхдержавы. После нескольких раундов совещаний со своими европейскими союзниками, которые все-таки не хотели просто выполнять то, что им скажут американцы, администрации Картера удалось выработать основные направления совместной политики, направленной на усмирение агрессора и стабилизацию положения в регионе и во всем мире в целом. Предполагалось, во-первых, оказывать всемерную военную и экономическую помощь Пакистану.

Во-вторых, поставить Советский Союз перед выбором: либо продолжать свою агрессивную политику в Афганистане и поплатиться за это своими едва наладившимися отношениями с Западом, либо сохранить доброе имя в системе международных отношений.

В-третьих, как более отдаленную перспективу США уже без своих союзников планировали усилить свое военное присутствие и развить сеть оборонных систем и военных институтов в регионе Еще один удар по СССР нанесли страны третьего мира. На пример, конференция исламских стран в Исламабаде большинством голосов осудила действия Советского Союза как агрессивные, не смотря на оказанную им длительную помощь многим из этих стран. Единство мусульманских государств, однако, было существенно нарушено недавней Ирано-Иракской войной, и поэтому они не могли в сколь либо значительной степени влиять на внешнюю политику СССР.

Лидирующую роль в подталкивании СССР к переговорам о выводе войск из Афганистана играли Западные страны. Предусматривалась даже возможность сохранения части контингента в столице и некоторых крупных центрах страны для поддержания коммунистического режима. Президент Франции Вальри Жискар Д'Эстен и канцлер ФРГ Гельмут Шмидт лично говорили с Брежневым о возможности таких переговоров, но тщетно. Причины этого были ясны: афганский коммунистический режим, очевидно, вынашивался в СССР и не имел почти никаких шансов выжить без военной поддержки своего покровителя. "Вряд ли что-либо заставит русских бросить свой режим в Афганистане на произвол судьбы" - так не без основания считало большинство политиков на Западе.

Сейчас, после распада Советского Союза и исчезновения "красной угрозы", значение афганского кризиса оценивается несколько иначе. Военное вмешательство во внутренние дела Демократической Республики Афганистан вызвало резкое обострение международной обстановки и на некоторое время затормозила переговоры по сокращению вооружений. Советско-афганская война унесла около 19 000 жизней советских солдат и несчитанное количество афганских повстанцев и мирных жителей. Кроме того, эта война на много лет приблизила глубочайший экономический и политический кризис в СССР, распад Союза и крах коммунистического режима.
>>> ДАЛEE >>>

Мы завершаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru исследования Наркоторговля через российско-казахстанскую границу: вызов и проблемы противодействия. Исследование проведено международным авторским коллективом и было выполненного на базе Центра региональных и трансграничных исследований Волгоградского государственного университета (РФ) в результате проекта, поддержанного Центром по изучению международной преступности и коррупции Американского университета (Вашингтон, США). Исследования осуществлялись в городах РФ - Москве, Астрахани, Барнауле, Волгограде, Новосибирске и Оренбурге, а также в Казахстане – Алматы, Астане и Петропавловске. В проекте приняли участие сотрудники Центра региональных и трансграничных исследований, а также представители других научных центров России и Казахстана. Полный текст исследования со ссылками на источники и статистические материалы доступен по адресу www.nationalsecurity.ru/library/00032/.

3. Трансграничная наркоторговля и коррупция.

С экономической точки зрения наркоторговля является сверхприбыльным, но, в то же время, и весьма рискованным бизнесом; причем потенциальные последствия риска отчасти нивелируют ожидаемую прибыль. Вполне естественно стремление наркоторговцев сократить степень данного риска, уменьшить вероятность раскрытия преступлений и полагающихся в соответствии с законом суровых наказаний в сочетании с конфискацией товара. Цели уменьшения риска служит вступление в коррупционные отношения с представителями государственных структур и учреждений других форм собственности с целью добиться их помощи или, по крайней мере, бездействия на критически важных этапах наркотрафика.

Ключевым участком для последнего является сама межгосударственная граница с ее режимом (а также режимом приграничных территорий и транспортных коммуникаций) и работающими на ней российскими структурами (ФСБ с подчиненной ей Пограничной службой, таможенной службой, управлениями Госнаркоконтроля, органами внутренних дел и т.п), а также эквивалентными структурами Казахстана. По сравнению с рубежами между центрально-азиатскими государствами граница российско- казахстанская, несмотря на свою относительную прозрачность, представляется гораздо более мощным барьером, учитывая достаточно высокий потенциал упомянутых структур. Поэтому усилия крупных группировок наркоторговцев, пытающихся организовать устойчивые каналы поставок, направлены, в числе прочего, и на подкуп должностных лиц и сотрудников других организаций.

Повышенным вниманием со стороны преступных группировок пользуются представители таможенных служб, как структур, осуществляющих систематический контроль ввозимых грузов. Речь может идти о попытках подкупа непосредственно при перевозе наркотиков, перед досмотром (чтобы гарантировать его успешный для контрабандистов результат) или даже после ареста партии (например, для «утечки» ранее конфискованных наркотиков), внедрении «своего человека» в таможенные органы и т.п.

Информация о коррупционных связях таможенников с наркогруппировками в зоне российско-казахстанской границы во многом закрыта и, в то же время, порою противоречива. Известные факты о подобных взаимоотношениях (также как и попытках установить контакты с сотрудниками Пограничной службы) являются лишь единичными: наряду с трудностями раскрытия такого рода преступных связей возможно сказывается и боязнь сурового наказания, являющаяся сдерживающим фактором даже для коррумпированных таможенников, если те определенно знают о характере перевозимой контрабанды. В собранной нами базе данных зафиксирован лишь один случай упомянутых связей: речь идет о задержании сотрудниками МВД в Новосибирске 11 августа 2000 г. группы из 8 человек, у которых было изъято 165 кг. марихуаны из Казахстана; для перевозки наркотиков использовалась служебная машина сотрудника таможни (Успешную операцию по пресечению очередного канала поставки наркотиков в Новосибирск из Казахстана провели сотрудники УБОП. - Криминальная хроника, оперативная сводка, преступления, происшествия, факты).

Количество арестованных в сочетании с большим объемом конфискованных наркотиков позволяют предположить, что речь шла об организованной преступной группировке, имевшей устойчивые связи в официальных структурах. Относительная давность этого случая, возможно, объясняет утверждение В.В. Калинина, заявившего, что, несмотря на неоднократно имевшие место попытки подкупа, ему неизвестно, «чтобы сотрудник, зная о наличии наркотиков, пошел бы на такую сделку» (Интервью с начальником отдела по борьбе с контрабандой наркотиков Сибирской оперативной таможни подполковником таможенной службы В.В. Калининым, 4.08.2004.). Вместе с тем, по данным, приведенным заместителем председателя Госдумы РФ Николаем Ковалевым, проведенный в 18 регионах РФ экспертный опрос обнаружил значительную степень коррумпированности государственных структур, в том числе и таможенников; причем подавляющее большинство опрошенных указало на реальные случаи коррупции в связи с незаконным оборотом наркотиков (Ковалев Н. Указ. соч. С. 13.).

Образованный в июле 2003 г. Госнаркоконтроль, который является главной координирующей структурой в борьбе с распространением наркотиков, также стал объектом повышенного внимания со стороны организованной наркопреступности: внедрение в его структуры способно, в числе прочего, обеспечить ей доступ к важнейшей оперативной информации. Так, органами собственной безопасности Федеральной службы наркоконтроля Сибири выявлено 6 коррумпированных сотрудников, один из которых уже осуждён, а остальные пребывают под следствием; проведено 340 профилактических бесед по поступившим сигналам о недостойных намерениях или действиях наркополицейских. Еще больше фиксируется случаев предложений последним взяток (их размер может доходить до 500000 руб.), при том, что служащие докладывают не обо всех таких ситуациях опять-таки из-за боязни быть обвиненными во взяточничестве (Пресс-конференция начальника ГУ ФСКН РФ по СФО генерал-лейтенанта полиции А.П. Ведерникова в агентстве «Интерфакс-Сибирь», 30.07.2004.).

МВД является самой многочисленной из рассматриваемых структур, и что она играет ключевую роль в системе контроля, противодействуя наркотрафику практически на всех этапах. Неудивительно, что согласно практически всем известным нам экспертным оценкам (в т.ч. и полученным в результате проведенных нами интервью) именно на эту структуру приходится большинство случаев коррупционных отношений с наркопреступностью. Такого рода случаи, в которых фигурируют работники различных подразделений и рангов (аналогичная ситуация имеет место и в Казахстане) достаточно многочисленны: многие из них (в особенности прямо не относящиеся к исследованию примеры покровительства наркогруппировкам) получили широкую огласку в прессе. В некоторых ситуациях сотрудники милиции выступали непосредственно в роли наркодилеров: подобные ситуации имели, в частности, место в примыкающих к границам административных районах.

При трансграничном наркотрафике для преступников особое значение приобретают благожелательное отношение постовых служб автоинспекции РФ и РК, «развал» уголовных дел, заводимых по итогам задержания контрабандистов и даже, по некоторым данным, милицейское сопровождение груза на определенных участках с целью оградить наркокурьеров от нежелательного досмотра.

В первом случае, по свидетельству интервьюированного газетой «Известия» перевозчика, занимавшегося перевозкой конопли из Чуйской долины, проверка автомашины на предмет наличия наркотиков казахстанскими сотрудниками автоинспекции порою служит лишь цели вымогательства крупных сумм денег (Бороган И. Указ. соч.). Есть основания полагать, что и на российской части маршрута у наркокурьеров имеются хорошие шансы избежать нежелательного для них досмотра и даже наладить устойчивые каналы перевозки грузов по «безопасным направлениям». Успешное использование большим числом перевозчиков довольно протяженных маршрутов с преодолением огромных пространств как Казахстана, так и России самыми разными видами транспорта (легковым, грузовым, микроавтобусами и т.п.) с высокой долей вероятности позволяет предположить, что далеко не во всех случаев обошлось без коррупционных связей, наличие которых в такого рода ситуациях также труднодоказуемо.

Как в России, так и в Казахстане отмечаются факты «развала» дел, заведенных против наркоторговцев с порою имеющим место уничтожением вещественных доказательств или даже «таинственным» исчезновением конфискованных наркотиков. Возможно, что коррупционные связи стали одной из причин ситуации, сложившейся в Северо-Казахстанской области, где в 1-м квартале 2004 г. прокуратурой после выборочного изучения отказных материалов УВД г. Петропавловска по фактам обнаружения и изъятия наркотических средств было установлено, что в ряде случаев дознавателями и следователями Петропавловского ГУВД отказывается в возбуждении уголовного дела по надуманным основаниям. Были признаны незаконными и отменены 11 постановлений о прекращении дела, 32 постановлений о приостановлении производства, по результатам их расследования в суд направлены соответственно 3 и 21 уголовных дела.

«Так, по ряду отказных материалов в протоколе обнаружения и изъятия наркотических средств лицо, у которого изымается наркотик, дает пояснение, что приобрел его у неизвестного ранее лица для личного употребления. Понятые в своих объяснениях подтверждают факт показаний задержанного о том, что он признает наркотик и приобрел его у ранее незнакомого лица для личного употребления.

Впоследствии после дополнительного опроса подозреваемый поясняет, что не знал, что изъятое вещество является наркотическим... На основании указанных фактов в возбуждении уголовного дела отказывается. При этом у задержанного не выясняется, по какой причине он заявил, что это наркотик, что он приобрел его для личного употребления. Сотрудники полиции, производившие изъ- ятие не опрашиваются о первоначальных пояснениях задержанного», - поясняется в подготовленной Генеральной прокуратуре справке. Там же отмечаются многочисленные факты недостаточного контроля над уничтожением конфискованных наркотических веществ и предоставления неправильно оформленной отчетности по этому поводу. Упоминается и случаях прямого вовлечения сотрудников органов внутренних дел, Комитета национальной безопасности и таможни РК в наркобизнес, однако большинство приводимых примеров относится к южным регионам Казахстана (Справка о результатах обобщения состояния надзора по делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков, за 1-й квартал 2004 г. Генеральная прокуратура РК.). О том, что факты причастности правоохранительных органов к наркоторговле характерны для Южно-Казахстанской области, а не для его региона, заявил в интервью представителю исследовательской группе официальный представитель УВД Северо-Казахстанской области. Имеется неподтвержденная информация о том, что крупные партии наркотиков в отдельных случаях сопровождаются сотрудниками МВД с целью предотвратить нежелательные проверки груза. Автору известно, что подобные слухи в конце 1990-х – начале 2000-х гг. циркулировали в приграничных районах Саратовской области.

Известны факты причастности к наркотрафику и представителей силовых структур других государств, в первую очередь стран Центральной Азии. 18 апреля 2000 г. сотрудники УФСБ РФ задержали в Новосибирской области двух сотрудников МВД Киргизии, перевозивших в тайнике бензобака легковой машины «Фольксваген» более 31 кг. опия (31 кг. опия-сырца изъяли работники УФСБ по Новосибирской области у граждан Кыргызстана, сотрудников правоохранительных органов этой республики. – Федеральная служба безопасности Российской Федерации, ). А 26 марта 2001 г. представители таможни и МВД РФ арестовали в г. Волгограде ехавшего в поезде «Душанбе-Москва» капитана вооруженных сил Таджикистана, пытавшегося провезти в прямой кишке 53 контейнера с героином общим весом 444 г. (Капитан провозил героин в прямой кишке. - Криминальная хроника, оперативная сводка, преступления, происшествия, факты, < http://www.cry.ru/text.shtml?200103/20010326112217.inc>)

Помимо силовых и правоохранительных структур в наркобизнес или содействие ему вовлекаются представители других организаций. Особую проблему создает коррупция среди железнодорожников, обслуживающих как легковые, так и грузовые поезда, следующие в Россию через Казахстан. По мнению, опрошенных нами представителей официальных структур Астраханской области, такая коррупция, в основном, распространена среди персонала тепловозных бригад и стрелочников. Так, на участке между Атырауской и Астраханской областями они помогают наркокурьерам останавливать поезда в нужном месте между границей и пограничным постом и сбрасывать наркотики, которые затем подбираются либо самим возвращающимся на место сброса контрабандистом, либо его сообщниками, едущими на автомобиле за поездом. В ряде отмеченных в базе данных случаев проводники и другие работники поездных бригад прятали наркотики в тайниках служебных помещений.

24 марта 2001 г., в результате проведенного на КПП «Аксарайский» сотрудниками УФСБ и таможни досмотра в тайнике вагона-ресторана поезда «Душанбе-Москва» было изъято 1,9 кг. героина, за контрабанду которого был арестован сам директор ресторана (В тайнике вагона-ресторана поезда Душанбе-Москва обнаружили почти 2 килограмма героина. – Федеральная служба безопасности Российской Федерации, < http://www.fsb.ru/smi/ufsb/2001/010327-1.html>). Отмечается и немалое количество случаев организации тайников в грузовых поездах, что было бы маловероятным без содействия представителей железнодорожных служб и работников предприятий- погрузчиков. Ввиду того, что тщательный досмотр грузовых поездов в короткие сроки сильно затруднен, неудивительно, что таким путем наркоторговцы пытаются доставить в Россию, а в некоторых случаях и далее, особо крупные партии героина.

30 июня 2001 г. в ходе досмотра на станции «Верхний Баскунчак» в Астраханской области работавшие по предварительно полученной оперативной информации таможенники при осмотре товарного поезда № 2203 Курган-Тюбе – Ильичевск (Украина) обнаружили 135 кг. героина в грузе хлопка; по подозрению к причастности к контрабанде был арестован проводник поездной бригады.

К перевозке наркотиков порою оказываются причастными и водители автобусов, выполнявших трансграничные рейсы. Показательна, в частности, серия из трех случаев, произошедших 1,18 и 21 февраля 2000 г. на таможенном посту «Троицк» Челябинской области. В трех автобусах, следовавших в Россию из Таджикистана, из тайников в общей сложности было извлечено около 169 кг. героина и 10 кг. опия. Данные примеры не являются в своем роде единичными.

К изготовлению тайников, в которых контрабандисты пытаются незаметно провезти наркотики, по всей видимости, привлекаются работники производственных предприятий. При анализе способов сокрытия контрабанды уже упоминались попытки провоза героина в продукции с заводской упаковкой. Перспективность данного способа для наркоторговцев, по всей видимости, будет и далее побуждать их налаживать соответствующие контакты.

Основные выводы к 3:

- Основные усилия трансграничного наркобизнеса в сфере коррупционных связей направлены на установление контактов с представителями как государственных, так и негосударственных структур, которые, в силу своего должностного положения, способны облегчить перевозку наркотиков через границу, сделать пограничный или иной контроль неэффективным, избавить от уголовной ответственности или даже вернуть конфискованный груз. В числе таких структур таможня, пограничная служба, Наркоконтроль, органы МВД (в частности, госавтоинспекции), прокуратуры, железнодорожники, водители маршрутных автобусов, работники предприятий, производящих упаковываемую продукцию и т.п.;

- Как правило, выявляются факты коррупционных связей наркобизнеса с представителями низшего и среднего уровней в упомянутых структурах. Думается, что уровень желательных для наркоторговцев связей в конкретных случаях определяется целесообразностью.

4. Борьба с трансграничной наркоторговлей

Серьезность масштабов вызова вынуждает Россию, Казахстан и другие заинтересованные страны принимать ответные меры. В борьбу с наркоторговлей вовлекаются все новые государственные структуры, международные организации. Налаживается эффективность трансграничного взаимодействия между Россией и Казахстаном, который привлекая внимание международных наркоструктур в качестве как транзитного направления, так и все более перспективного рынка сбыта, все более заинтересован оказывать своему северному соседу эффективную помощь в рассматриваемой сфере. Систематизируя мировой и, в частности, американский опыт борьбы с наркобизнесом, американский политолог Р. Ли выделяет три возможных стратегии. Первая из этих стратегий заключается в продолжении широкомасштабной «войны против наркотиков», имея в виду пресечение их распространения; ...

... вторая – в приоритетном внимании к сокращению их потребления, третья – в легализации (Lee, Rensselaer W. Transnational Organized Crime: an Overview. – Transnational Crime in the Americas. Inter-American Dialogue Book/ ed. by Tom Farer. N.Y., L.: Routledge, 1999, p. 31.). Упомянутые стратегии, которые, по крайней мере, теоретически, могут быть применены к российским и казахстанским реалиям, с точки зрения автора, имеют как достоинства, так и недостатки.

В частности, так называемая «война против наркотиков» в 1980-1990 гг. привела, по утверждению Р. Ли, «к очевидному внешнеполитическому фиаско»: хотя с 1981 по конец 1990-х гг. США потратили приблизительно 23 млрд. долл. на различные программы по пресечению экспорта наркотиков из стран их произрастания и укреплению границы, героин и кокаин все равно стали дешевле и доступнее, чем в начале 1990-х гг. При этом в наркопреступности произошла структурная перестройка: усилилась роль мексиканских наркокартелей в соотношении с колумбийскими (Ibid. P. 31.). Не вполне соглашаясь с американским исследователем относительно его крайне скептической оценки эффективности предпринятых США силовых мер, мы полагаем, что сам по себе вывод об их принципиально недостаточной результативности является обоснованным.

Перераспределение средств на профилактические, реабилитационные, информационные и другие программы, имеющие целью уменьшить популярность наркотиков у их потребителей, является самой популярной из стратегий, предлагаемых в качестве альтернативы «войне» против наркоторговли. Такой способ является гораздо более экономичным в финансовом выражении: согласно проведенному в 1994 г. исследованию корпорации РЭНД, 34 млн. долл., инвестированных в программы по сокращению потребления принесли эффект, сопоставимый с 783 млн. долл., вложенных в осуществляемые за рубежом антинаркотические программы или 366 млн. долл., потраченных на осуществление запретительных мер.

Однако, как отмечает Р. Ли, программы по сокращению спроса не являются панацеей при решении проблемы наркозависимости, учитывая, что они касаются большинства потребителей «тяжелых» наркотиков, включая героин. Во внешнеполитической сфере перераспределение средств может означать свертывание антинаркотических программ в странах, откуда или через которые осуществляется наркотрафик, что приведет к уменьшению влияния США в данных государствах (Council on Foreign Relations, Rethinking International Drug Control, Task Force Report (New York: Council on Foreign Relations, 1997), p. 33 – Citated by: Lee, Rensselaer W. Op. cit. P. 33.). Наконец, сокращение спроса в условиях ожидаемого высокого предложения, по-видимому, вызовет снижение цен на наркотики, что может вновь расширить рынок их потребления.

Сторонники полной или частичной легализации наркотиков полагают, что таким образом удастся покончить с наркомафией, подорвав ее финансовый и структурный потенциал (по некоторым оценкам контрабанда и последующее нелегальное распространение образует 80-90% дохода колумбийской наркопреступности) и снизив уровень связанных с ней других видов преступности и коррупции; а также взять рынки продажи наркотических веществ под контроль государства. Однако такой путь, вероятно, приведет к значительному увеличению наркопотребления, а криминальные группировки, как это уже имело место в аналогичных случаях, могут переключиться на другие незаконные сферы деятельности, в том числе и более опасные (торговля оружием и т.п.) (Transnational… . P. 35.).

Судя по всему, именно первый вариант с акцентом на «беспощадную войну с наркоторговлей» с выделением основных средств на пресечение распространения наркотиков, избран как в Казахстане, так и, особенно, в России. Широко используется, по сути, та же и даже более яркая мобилизационная лексика («война с наркотиками» и т.п. (Так, в марте 2004 г. на заседании коллегии Наркоконтроля РФ утверждалось, что «Фактически криминалитет, наркосистема развязали своего рода мировую войну, оружием массового поражения в которой являются наркотики». См.: Расширенное заседание Коллегии ФСН России. - Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков. – < http://www.gnk.gov.ru/modules.php?op=modload&name=News&file=article&sid=72&mode=threa d&order=0&thold=0>)), которая еще в 1980-х гг. использовалась в США. Такого рода концептуальное осмысление в ряде случаев сочетается с идеями в духе «теории заговора», согласно которым наркоэкспансия искусно организуется извне противниками РФ (США либо некими тайными силами) для подрыва ее потенциала или уничтожения. Подобного рода идеи являют собой яркий пример попытки осмысления нетрадиционных угроз в духе традиционного мышления, что ведет к поиску «традиционного» противника, якобы закулисно руководящего «войной». При таком подходе ситуация в России воспринимается как нечто уникальное, и попытки ее систематического сопоставления с существующим международным опытом, как правило, не делаются. Между тем, существует серьезная вероятность того, что многие элементы этого опыта (в том числе и неудачного) будут стихийно воспроизведены еще в менее благоприятных условиях и, соответственно, с меньшим эффектом.

В практическом плане также предлагается, по большей части (с учетом более скромных финансовых ресурсов), стратегия, уже опробованная Соединенными Штатами в 1980-90-х гг. Данная стратегия, по-видимому, пользуется наибольшей популярностью как во властных структурах, так и в общественном мнении. Неудивительно, что все без исключения предложения (которые были зафиксированы нами в ходе применения ивент-анализа фактов задержания наркотиков), делавшиеся компетентными органами и СМИ по «горячим следам», в той или иной мере находятся в русле первого, «ограничительного» варианта.

Таким образом, и в России, и в Казахстане основной акцент в борьбе с наркоторговлей делается на меры по ее пресечению, что выражается в финансировании, укреплении технического, кадрового и другого потенциала соответствующих органов, оборудование существующих и создание новых контрольных пунктов на границе и т.п. Особое внимание в РФ и РК уделяется созданию и развитию совершенствованию информационных баз данных, а также именно кинологических центров, ибо именно на специально натренированных служебных собак во многих ситуациях возлагается главная надежда в плане выявления контрабанды. Такое направление деятельности требует вложения немалых средств, которые обеспечиваются не только самими таможенными службами и силовыми структурами, но и из других источников. Например, в Алтайском крае по решению состоявшегося 25 февраля 2004 г. заседания Краевой межведомственной комиссии по борьбе с незаконным оборотом наркотиков было принято решение о создании совместной кинологической службы для милиции и таможни.

На средства краевого бюджета были закуплены породистые собаки, стоимостью три тысячи долларов каждая. Аналогичная деятельность при поддержке зарубежных организаций (в частности ЕС) в последние годы активно ведется и в Казахстане.

Соотношение структур, осуществляющих борьбу с трансграничным наркотрафиком, в России и Казахстане почти симметричное. Контроль пересекающих границу людей и грузов осуществляется пограничными (подчиненными органам национальной безопасности) и таможенными службами, которым оказывают содействие структуры МВД и другие (нежели пограничные войска) подразделения служб безопасности. Формирование региональных погранотрядов и подразделений таможенных служб на российско-казахстанской границе в РФ в основном завершилось к 2000 г., в Казахстане – несколько позже.

В сочетании с повышением эффективности работы специализирующихся на борьбе с наркоторговлей органов МВД и безопасности (ФСБ и КНБ), также как и увеличением объемов наркотрафика через Казахстан и Россию это привело к росту показателей по задержаниям наркотических веществ и раскрываемости наркопреступлений. Если в 1992 г. в Казахстане было задержано 2750 кг. наркотиков и раскрыто 466 связанных с их сбытом преступлений, то в 1999 г. выявлено соответственно 10997,490 кг. ( из них 54,264 кг. героина) и 3233 преступления; в 2000 г. – 11146,820 (262,441) и 3340; в 2001 - 13366,280 (136,795) и 4524; в 2002 - 18667,995 (167,689) и 4431 (М.С. Ашимбаев, Г.А. Курганбаева, Л.М. Музапарова, Л.Ю. Гусева, А.С. Досымов. Указ. соч., с. 5-7.). Тем не менее, показатели задержаний в России, располагающей для борьбы с наркоторговлей более мощными и систематически усиливающимися структурами, гораздо выше. Если в 1996 г. таможенниками было изъято 8,1 кг. героина, то в 1997 – 24 кг.; в 1998 – 47,3 кг.; 1999 – 316,8 кг.; 2000 – 206,2 кг.; 2001 – 308 кг., 2002 - 146,183 кг., 2003 – 487,933 кг. (Таможня и наркотики 2001… . С. 18.)

С 11 марта 2003 г. в деятельность по выявлению трансграничной контрабанды в РФ включилась новая структура - Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ (Госнаркоконтроль). В круг ее основных задач входят координация деятельности органов исполнительной власти, а также осуществление взаимодействия и информационного обмена с международными организациями и компетентными органами иностранных государств в области противодействия незаконному обороту наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров. Уже за первые 8 месяцев своей работы ее органами было выявлено свыше 23 тысяч наркопреступлений, из которых более 70% - тяжкие и особо тяжкие. Из незаконного оборота было изъято более 27 тонн наркотических средств и психотропных веществ. Наряду с силовыми структурами РФ и государств СНГ, Наркоконтроль принимает активное участие в международных операциях («Канал», «Допинг» и др.)

Развивается сотрудничество с аналогичными органами других государств (в частности, заключены соглашения с соответствующими службами Ирана, Кыргызстана, Таджикистана) (Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ. Пресс-релиз. 30 марта 2004.). Серьезных результатов за истекший период добились региональные подразделения Госнаркоконтроля, ответственные за прилегающие к границе территории. Так, Государственное управление по Сибирскому Федеральному округу за год своего существования с 1 июля 2003 г. изъяло около 3,5 т. наркотиков на сумму более 140 млн. руб. по ценам нелегального рынка, включая более 3 т. наркотиков каннабисной группы и около 200 кг. героина (Вечерний Новосибирск, 10.03.2004 http://www.vn.ru/040310/0310-23-12.html; Там же, 21.07.2004 http://www.vn.ru/040721/0721-23-05.html; Вслух.ru. Областная ежедневная газета г. Тюмень, 27.07.2004 http://www.vsluh.ru/art.shtml?num=58316; Информация по пресечению… С.7; СФО: Госнаркоконтроль - Пресс-релизы, 14.05.2004, 17.06.2004, ).

Следует признать, что достигаемое отчасти благодаря деятельности Госнаркоконтроля улучшение координации действий всех силовых ведомств и развитие сотрудничества с соответствующими учреждениями центрально- азиатских государств, приносит серьезный эффект. Стремление государственных органов РФ и других стран добиться перелома в борьбе с наркобизнесом подкрепляется ужесточением наказаний за сбыт наркотиков. Как отметил на своей конференции А.П. Ведерников, если в прежние времена нередко практиковались условные наказания либо минимальные сроки лишения свободы, то теперь до 70% тех, против кого возбуждены уголовные дела, осуждаются к лишению свободы, притом, на длительные сроки – от 6 до 12 лет. Определенные плоды приносит подрыв экономических основ наркобизнеса, а именно борьба с легализацией доходов, полученных от наркоторговли. Стараниями правоохранительных органов Сибирского федерального округа с 1 июля 2003 по 1 июля 2004 г. изъято финансовых и материально-вещественных средств по уже оконченным уголовным делам на сумму 7 млн. рублей, арестовано имущества по неоконченным делам ещё на 20 млн. рублей; изъято наркотических средств на 140 млн. рублей (Пресс-конференция начальника ГУ ФСКН РФ по СФО генерал-лейтенанта полиции А.П. Ведерникова в агентстве «Интерфакс-Сибирь», 30.07.2004; Обзор деятельности таможенных органов по борьбе с контрабандой наркотиков в 2003 году. – Федеральная таможенная служба России, , 1.10.2004.).

В Казахстане головной антинаркотической структурой в период с 2001 по 2003 гг. являлся Комитет по борьбе с наркоманией и наркобизнесом Министерства юстиции, функции которого затем перешли к Комитету по борьбе с наркобизнесом и контролю за оборотом наркотиков МВД. В то же время, согласно результатам ивент-анализа, преобладающая часть задержаний наркоторговцев на границе в последнее время осуществляется сотрудниками таможни и КНБ (включая погранслужбу), что свидетельствует об их особой роли на этом участке деятельности. Кроме того, в борьбе с распространением наркотиков задействованы и подразделения Генеральной прокуратуры, при которой, в частности, функционирует Национальный информационно-аналитический центр по наркотикам, в котором концентрируется вся соответствующая статистическая информация.

Особую роль в организации борьбы с наркотрафиком в отдельных регионах играют их власти, организующие и координирующие деятельность органов регионального и федерального подчинения. В некоторых случаях именно усилия областных администраций позволяют повысить эффективность взаимодействия между силовыми структурами, которые далеко не всегда работают слаженно. Важным инструментом являются программы по противодействию наркоторговле и наркопотреблению, в которых содержится комплекс совместно осуществляемых различными службами мероприятий на определенный период.

Меры административно-силового характера чаще всего занимают в данных программах главное место как в структуре мероприятий, так и по объему выделяемого финансирования. В числе такого рода мер, предлагаемых Программой «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту в Оренбургской области на 2002-2004 гг.», упоминаются, в частности, активизация «работы по выявлению организованных преступных групп в сфере наркобизнеса, в том числе сформированных на этнической основе», «регулярное проведение проверок мест проживания лиц-выходцев из Кавказского региона и стран Средней Азии с целью выявления этнических преступных групп и их лидеров, организующих подготовку и функционирование перевалочных баз наркотиков» (в числе ответственных за реализацию мероприятия программой были названы региональные структуры МВД, ФСБ и Госнаркоконтроля); увеличение штатной численности сотрудников подразделений по борьбе с незаконным оборотом наркотиков на 50 единиц, повышение технической оснащенности данных подразделений и приобретение 10 специально обученных служебных собак и т.п. В своем большинстве указанные мероприятия осуществляются за счет регионального бюджета (Программа «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту в Оренбургской области на 2002-2004 годы».).

Важнейшим условием борьбы с трансграничной наркоторговлей является развитие международного сотрудничества компетентных органов государств, через территорию которых проходит наркотрафик.

Традиционными направлениями данного сотрудничества являются: 1) проведение совместных международных контролируемых поставок и других специальных операций, направленных на выявление и пресечение каналов поступления и источников контрабанды наркотиков; 2) участие в работе по совершенствованию и разработке международных нормативных актов антинаркотической направленности; 3) развитие системы обмена информацией с зарубежными правоохранительными органами, а также совершенствование форм и методов борьбы с незаконным оборотом наркотиков на основе обмена опытом в рамках международных рабочих встреч, учебно-методических семинаров и конференций (Обзор деятельности таможенных … .). Правовые основы данного сотрудничества определяются международными договорами, соглашениями, программами, меморандумами. Так, в рамках СНГ ключевым документом является Программа государств-участников СНГ по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров на 2002-2004 годы, в которой определяется стратегия и перечень мероприятий в рассматриваемой сфере.

В последнее время российско-казахстанской границе отводится особая роль в процессе борьбы с транснациональным наркотрафиком из Афганистана в Европу. Наряду с границей таджикско-афганской, она рассматривается в качестве «антинаркотического пояса безопасности», т.е. одного из основных рубежей, защищающих РФ и европейские страны от потока наркотиков, в особенности опиатов. Для укрепления этих поясов предлагается укреплять международное содействие в укреплении пограничных, таможенных и правоохранительных служб стран, расположенных на пути наркотрафика; активизировать усилия по выявлению и нейтрализации наркогруппировок; борьбу с отмыванием наркодоходов; пресекать поставки в Афганистан прекурсоров. Концепция «поясов безопасности» обсуждалась, в частности, на состоявшихся в июне 2003 г. по инициативе РФ дебатах в Совете безопасности ООН (См. Куртов А.А. Указ. соч. С. 23.). Особое внимание уделяется развитию взаимодействия между компетентными структурами приграничных регионов. Регулярно стали проводиться регулярные встречи представителей подразделений по борьбе с наркобизнесом, подготавливаются планы совместных мероприятий по перекрытию каналов трансграничной контрабанды наркотиков. Например, подписаны планы по проведению совместных мероприятий УВД Актюбинской и Оренбургской областей на 2004 г., разработке группировок сбытчиков с межрегиональными связями.

В августе 2003 г. между отделением Госнаркоконтроля РФ в Астраханской области и правоохранительными органами Атырауской области была достигнута договоренность об осуществлении постоянного обмена оперативной информацией о лицах, занимающихся транспортировкой и сбытом наркотиков (О борьбе с наркоманией и наркобизнесом в Республике Казахстан. Аналитическая справка Генеральной прокуратуры Республики Казахстан.). Разумеется, формы и факты межрегиональных трансграничных контактов между российскими и казахстанскими структурами, задейстованными в борьбе с наркобизнесом, далеко не исчерпываются приведенными примерами.

Наиболее эффективной формой такого сотрудничества считается проведение международных контролируемых поставок, позволяющих проследить движение партии наркотиков к получателям и распространителям внутри РФ и только потом осуществить задержание. Именно такой метод работы компетентных органов представляет наибольшую опасность для организованных наркогруппировок. В 2003 г. таможенными структурами РФ были проведены 22 контролируемые поставки международного уровня, в том числе во взаимодействии с соответствующими органами Казахстана и Киргизии.

Другой важной формой международного взаимодействия в сфере борьбы с наркоторговлей является проведение специальных операций одновременно на территории нескольких стран. Будучи разовыми, такие мероприятия, тем не менее, приносят ощутимый эффект. Речь идет, в первую очередь, о ежегодно проводимой операции «Канал», в которой принимают участие спецслужбы, таможенные, пограничные, правоохранительные и антинаркотические органы стран-участников Договора о коллективной безопасности - России, Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Белоруссии и Армении. В результате операции «Канал- 2003» (проведена в ноябре) удалось изъять около 2 тонн различных наркотических средств, в том числе более 1,5 тонн марихуаны, 168 кг опия, около 235 кг героина, и более 2 тонн прекурсоров. Значительных результатов удалось достигнуть благодаря проводившейся с 14 по 19 сентября операции «Канал-2004», когда было изъято около 130 кг. героина, более 2 т. марихуаны, более 52 кг. опия и почти 13 т. прекурсоров (Более 15 тонн наркотиков изъято в ходе операции спецслужб стран СНГ "Канал-2004". - ИТАР- ТАСС, 23.09.2004, ). Проводятся и другие совместные операции, в частности «Мак», «Караван-Авто», «Допинг» и т.п.

К программам по укреплению силовых структур, подключаемых к борьбе с трансграничной наркоторговлей, подключаются и другие страны. Прежде всего, речь идет о государствах ЕС, серьезно заинтересованных в укреплении российско-казахстанской границы с целью уменьшить ориентированные на Европу потоки наркотиков и нелегальных мигрантов. С одной стороны, России предъявляется требование взять российско- казахстанскую границу под жесткий контроль как условие дальнейшей интеграции страны в общеевропейское пространство (отмена визового режима с ЕС и т.п.). В то же время, как России, так и Казахстану оказывается материальная и техническая помощь по укреплению границы. Так, в 2001 г. в Алматы было открыто региональное представительство ЕС по борьбе с наркотиками в Центральной Азии; в том же году начала" реализовываться программа "КАДАП", целью которой является оснащение морских и воздушных портов оборудованием, препятствующим наркотрафику и обучение работников госорганов, задействованных в решении соответствующего круга проблем. В рамках программы Казахстану оказывается финансовая помощь, проводятся обучающие семинары и конференции. Эксперты Европейского Союза (наряду с представителями ООН, а также других заинтересованных стран, особенно США) участвуют в обучающих семинарах, проводимых в рамках Учебного центра при Академии МВД по переподготовке и повышению специалистов антинаркотических подразделений правоохранительных органов (открыт в 1998 г.); проведении обучающих курсов на базе кинологических центров таможенных органов и МВД (созданы в 2001-2002 гг.).

Оказывая активное влияние на формирование режима постсоветских границ и фактически возлагая на страны бывшего СССР ответственность за недостаточно эффективную борьбу с наркотрафиком, Европейский Союз, по сути дела, стимулирует административно-силовой вариант решения проблемы. В то же время, ЕС остается в числе самых притягательных в мире рынков наркопотребления, ввиду чего транзитным странам в сколько-нибудь обозримой перспективе вряд ли удастся справиться с направленными на запад потоками наркотиков. При этом проводимая в рамках Евросоюза политика по сокращению спроса довольно критически оценивается Международным комитетом по контролю над наркотиками ООН. По заключению его экспертов, «для стран Западной Европы характерна двойственность в подходе к проблеме злоупотребления наркотиками … молодежь призывают воздерживаться от злоупотребления наркотиками; на практике, однако, власти не принимают мер против подстрекательства к злоупотреблению наркотиками, и таковое может даже пропагандироваться в определенных СМИ или по другим каналам» (Международный комитет по контролю над наркотиками. Доклад за 2003 год. Нью-Йорк, 2004. С. 90.).

При определенных успехах и росте международной помощи со стороны заинтересованных стран и организаций пограничные и таможенные службы РФ и РК, по большинству экспертных оценок (которые основываются на аналогичном американском опыте), в состоянии выявить не более 10% контрабанды. Так, масштабы транзита наркотиков через территорию Казахстана в 2002-2003 гг. экспертами оценивались в 100-150 т. ежегодно, при том, что в 2002 г. было выявлено лишь 168 кг. героина. Эффективность деятельности силовых структур снижается и недостаточной координацией их взаимодействия как на внутреннем, так и на международном уровнях. Данную проблему отметило большинство интервьюированных нами представителей государственных органов.

В частности, отмечалось, что ввиду своей «молодости», недостаточной разработанности законодательной базы и других обстоятельств региональные структуры Госнаркоконтроля РФ играют координирующую роль в борьбе с наркоторговлей лишь номинально, а также (по замечанию представителей областных отделений Госнаркоконтроля и Пограничной службы), что в последнее время даже сотрудничество с казахстанскими спецслужбами развивается эффективнее, чем с российскими. Однако механизмы международного взаимодействия пока тоже недостаточно совершенны: так, региональные отделения Госнаркоконтроля во многих случаях вынуждены вести переговоры с аналогичными структурами в Казахстане через Москву (Пресс-конференция начальника ГУ ФСКН РФ по СФО генерал-лейтенанта полиции А.П. Ведерникова в агентстве «Интерфакс-Сибирь», 30.07.2004.). Чтобы повысить оперативность такого взаимодействия, готовится подписание специального соглашения, предоставляющего особые полномочия органам приграничных областей. В этом же направлении развивается сотрудничество таможенных служб: подразделения приграничных регионов уже могут контактировать друг с другом по упрощенной форме, напрямую (Интервью с начальником отдела по борьбе с контрабандой наркотиков Сибирской оперативной таможни подполковником таможенной службы В.В. Калининым, 4.08.2004.).

Но гораздо более серьезной и по многим оценкам главной проблемой в рамках «административно-силового варианта» является трудность раскрытия преступных сетей. Нередко признается, что в большинстве случаев задерживаются лишь наркодилеры и даже потребители; они же являются фигурантами преобладающего количества заводимых уголовных дел (в РФ по данным 2000 г. – около 60% (Ковалев Н. Указ. соч. С. 13.)). Выявление же верхушки организованного наркобизнеса не наносит ему существенного ущерба: найм новых перевозчиков не составляет особого труда, а тактические успехи силовых структур оказываются временной, после того как организованная наркопреступность перестраивает свою стратегию и тактику.

Вышеупомянутая проблема характерна как для России, так и для Казахстана. Так, в справке, предоставленной Генеральной прокуратурой Казахстана, констатируется, что «сложилась неадекватная ситуация в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, когда при снижении количества зарегистрированных преступлений наблюдается увеличение количества лиц, злоупотребляющих наркотическими средствами», ибо «в основном, органы внутренних дел и таможни ориентированы на выявление мелких наркоторговцев и лиц, их употребляющих, что в конечном итоге приводит к осуждению тех, кто, как правило, нуждается в принудительном лечении» (См., например: Справка о результатах обобщения состояния надзора по делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотиков, за 1 квартал 2004 года, г.Астана.).

Нельзя сказать, что ситуация не меняется: средний размер фигурируемых в деле доз и конфисковываемой собственности в последние годы существенно растет, однако, в отличие от американского опыта, говорить о об относительной результатом рентабельности производимых затрат и о подрыве материальной базы наркоэкономики и наркобаронов пока не приходится: на одно уголовное дело изъятых материальных средств по данным правоохранительной статистики еще недавно приходилось 25 долл. (Ковалев Н. Указ. соч. С. 14.) Не случайно, что произошедшее в 2002 г. в Казахстане увеличение доз наркотиков, за ношение которых наступает уголовная ответственность, привело к снижению выявляемой наркопреступности на 25% (М.С. Ашимбаев, Г.А. Курганбаева, Л.М. Музапарова, Л.Ю. Гусева, А.С. Досымов. Указ. соч. С.). Аналогичная ситуация может иметь место и в России, где весной 2004 г. соответствующие расчетные дозы также были повышены. Данное решение вызвало резкую критику со стороны структур Госнаркоконтроля и других служб. Как представляется, при частичной обоснованности такой критики, подобное изменение может создать более благоприятные условия не для контрабандистов (провоз максимально допустимой партии героина или другого наркотика все равно не окупит транспортных расходов), а для мелких сбытчиков. Таким образом, влияние новых нормативов на размеры контрабанды наркотиков далеко не очевидно. Вместе с тем, изменения могут вызвать «обвал статистических показателей», что, возможно, по-новому позволят взглянуть на ситуацию в сфере борьбы с наркоторговлей и эффективность предпринимаемых мер.

Вряд ли с учетом вышеприведенных обстоятельств и многолетнего американского опыта по борьбе с трансграничной наркоторговлей имеются серьезные основания полагать о том, что административно-силовые меры могут кардинально изменить упомянутое соотношение контрабанды раскрываемой и нераскрываемой. Даже в Иране, который достиг наиболее впечатляющих успехов в области пресечения контрабанды наркотиков, в последнее время все больший акцент делается на программы по сокращению спроса. Данный путь получает все более заметное и систематическое выражение в национальных антинаркотических программах России и Казахстана, а также их приграничных регионов.

Особый акцент на сокращение спроса делается в Казахстане, что вполне закономерно, учитывая ограниченные финансовые и другие возможности страны в плане принятия широкомасштабных силовых мер по борьбе с контрабандой наркотиков. В принятой в 2000 г. Стратегии борьбы с наркоманией и наркобизнесом в Республике Казахстан на 2001-2005 годы отмечается, что «Сокращение спроса на наркотики является главным инструментом и наиболее перспективным направлением в преодолении наркомании и наркобизнеса», ибо по данным западных экспертов рентабельность программ по профилактике и лечению наркомании в семь раз превышает рентабельность программ по борьбе с поставками наркотиков. (Стратегия борьбы с наркоманией и наркобизнесом в Республике Казахстан на 2001-2005 годы Утверждена Указом Президента Республики Казахстан от 16 мая 2000 г. N 394.). Фактически признав неудачу (по причине недофинансирования) целевой правительственной программы "Комплексные меры противодействия злоупотреблению и незаконному распространению наркотиков на 1997-1998 годы", авторы констатировали, что работа по сокращению спроса на наркотики в обществе и профилактике наркомании проводилась бессистемно. Подчеркивалось, что «политика сокращения спроса на наркотики не может быть изолированной от государственной политики в области экономики, образования, здравоохранения, проблем молодежи, культуры, спорта, организации досуга и других…». В числе приоритетов Стратегии фигурировали, с одной стороны, разработка и распространение современных методов профилактики наркомании (особенно в молодежной среде), лечения и реабилитации наркозависимых лиц; с другой - снижение бедности, пропаганда здорового образа жизни, подготовка и переподготовка работников образовательных учреждений, издание специальной литературы, работа со СМИ (недопущение косвенной рекламы наркотиков, антинаркотическая пропаганда), организацию обучающих семинаров и тренингов, создание молодежных организаций и поощрение молодежной инициативы (концерты, дискотеки, турпоходы, конкурсы рисунков), расширение сети спортивных секций и кружков и т.п.

Несмотря на то, что планируемых Стратегией результатов (в числе которых снижение на 15% удельного веса подростков и молодежи в общем числе употребляющих наркотики и т.п.) достичь не удалось, Казахстан продолжает прилагать активные усилия в рассматриваемом направлении. Ведется активная работа по привлечению средств международных организаций и стран-доноров в сферу борьбы с наркоманией. На региональном уровне в каждой из областей Казахстана во главе с заместителями акимов действуют региональные комиссии по борьбе с наркоманией и наркобизнесом (М.С. Ашимбаев, Г.А. Курганбаева, Л.М. Музапарова, Л.Ю. Гусева, А.С. Досымов. Указ. соч., с. 9-13; О борьбе с наркоманией и наркобизнесом в Республике Казахстан…).

Аналогичные усилия по сокращению спроса на наркотики и реабилитации наркозависимых предпринимаются и в приграничных регионах РФ. Примером относительного успеха такого рода региональной политики может служить Саратовская область, где в ряде населенных пунктов (Балаково, Красноармейске, Саратове) действуют антинаркотические центры, осуществляется поддержка подростковых клубов и общественных организаций, которые осуществляют специальные проекты. В результате темпы распространения наркомании в области удалось замедлить (Приветствие губернатора Д. Аяцкова. Наркомат, 2003, № 3, с. 4.). В Тюменской области, ввиду остроты сложившейся ситуации, еще с марта 2001 г. в структуре региональной Администрации действует Комитет по профилактике и борьбе с наркоманией, призванный координировать соответствующую деятельность департаментов образования, науки, здравоохранения, информационной политики, социальной защиты населения, комитета по делам молодёжи, туризму, физической культуры и спорту.

Комитетом разработана областная целевая программа «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту», рассчитанная до 2004 года. Региональными властями были значительно увеличены ассигнования на решение проблемы, что позволило оказать поддержку ассоциации общественных объединений «Жизнь без наркотиков (включающей 46 общественных организаций), ввести в действие областные программы «Волонтер» (направленную на привлечение молодежи к противодействию наркомании) и «Профилактика наркомании в образовательных учреждениях города Тюмени»; организовать постоянно действующий семинар-практикум для педагогов и психологов и т.п. Региональная программа Оренбургской области предусматривает организацию во всех общеобразовательных учреждениях области групп содействия работе по профилактике наркомании (из родителей, работников правоохранительных органов, медицинских и юридических учреждений, общественных и религиозных организаций) и консультативно- профилактических пунктов, создание в крупных населенных пунктах «телефонов доверия» для молодежи, группу мониторинга с целью изучения мнения населения о проблемах наркотической зависимости и определения фактических масштабов распространения наркомании, а также ряд других мер (Программа «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотиками и их незаконному обороту в Оренбургской области на 2002-2004 годы».).

К сожалению, и в России, и в Казахстане предпринимаемым шагам, нацеленным на снижение спроса, не хватает систематичности и обеспечения эффективной координации усилий между участвующими структурами. Еще большей проблемой является недофинансирование, которое во многих случаях является хроническим: так, в Оренбургской области мероприятия соответствующих региональных целевых программ в 2003 г. были профинансированы на 12%, а в 2004 (по август включительно) – на 6%. В этих условиях осуществление наиболее эффективных мер (например, массированной антирекламы потребления наркотиков в СМИ) является затруднительным. С другой стороны, финансирование обеспечивающих пограничный режим силовых структур за последние годы существенно возрастает как в России, так и в Казахстане; это позволило им не только резко увеличить объем изымаемой контрабанды, но и, в некоторых случаях, временно повлиять на конъюнктуру региональных рынков наркотиков: в Оренбургской области цены на героин в 2004 г. возросли примерно вдвое и составили 1000 руб. за грамм.

Все это усиливает аргументацию приверженцев «силового пути» борьбы с наркотрафиком как приоритетного, в числе сторонников данной точки зрения немало и опытных специалистов-практиков. Так, о своем предпочтении мер, направленных именно на пресечение наркотрафика, а не снижение спроса (соответствующие мероприятия были оценены как неэффективные) в интервью нам заявил начальник Начальник управления Госнаркоконтроля по Оренбургской области, генерал-майор полиции В.С. Кучин (Интервью с Председателем Госнаркоконтроля РФ по Оренбургской области В.С. Кучиным, 30.09.2004.).

Вместе с тем, упомянутый выше международный опыт (прежде всего таких стран, как США и Иран), в рамках которого успехи силовых структур в борьбе с наркоторговлей не смогли предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации, вынудив уделить большее внимание совершенствованию профилактической политики, ставят упомянутую выше аргументацию под вопрос.

Предложения относительно легализации потребления наркотиков не получили сколько-нибудь существенной поддержки как в России, так и в Казахстане. Наряду с довольно серьезной и веской аргументацией против такого варианта (которая была приведена в начале параграфа), по всей видимости, сказывается и то, что общественность обеих стран, в целом нетерпимо относящаяся к наркотикам и наркоманам, пока принять этот вариант не готова. Упомянутый вариант вступает и в явное противоречие с бескомпромиссной и воинственной риторикой представителей власти, объявляющей происходящее «войной с наркотиками», «наркоагрессией» и т.п., а порою и завуалированно намекающих, что происходящее является происками некоей внешней силы. В некоторых случаях те лица и организации, которые пытаются публично заявить о предпочтительности легализации, объявляются представителями нарколобби, за которыми стоят преступные структуры наркоторговцев; несмотря на то, что для последних выгодность легализации наркобизнеса далеко не безусловна. Принимая также во внимание довольно тесную координацию политики по борьбе с наркотиками между Россией и странами Центральной Азии, вряд ли следует ожидать, что возможность легализации хотя бы легких (каннабисных) наркотиков в обозримой перспективе будет серьезно рассматриваться в России или Казахстане.

Выводы к § 4:

- При выборе основного направления стратегии по борьбе с наркотиками как перед Россией, так и перед Казахстаном стоит дилемма между акцентом на силовые меры, направленные на пресечение наркоторговли или снижение спроса, предполагающее профилактическую работу с реальными или потенциальными потребителями;

- Предпринятые странами самостоятельно и в рамках международных программ меры нанесли значительный ущерб трансграничной наркоторговли, отчасти заставив преступные структуры перестраивать организацию и методы своей деятельности;

- Ни в Казахстане, ни в России пока не удается обеспечить высокий уровень координации между занимающимся борьбой с наркотрафиком силовыми и другими официальными структурами, а зачастую и оперативное сотрудничество с сопредельной стороной, заинтересованными международными организациями;

- Казахстан, располагающий ограниченными средствами на проведение широкомасштабной силовой политики по пресечению наркотрафика (взятие границы под полноценный контроль и т.п.) делает больший акцент на снижение спроса, однако ввиду недостатка ресурсов и ряда других факторов пока не в состоянии переломить ситуацию;

- В России более заметный акцент делается на силовые меры, при том, что региональные программы (в том числе и в граничащих с Казахстаном субъектах РФ) по сокращению спроса систематически недофинансируются; ограниченность финансирования не позволяет осуществлять и наиболее эффективные меры в данном направлении, такие как массированная антинаркотическая реклама на телевидении.

Основные выводы

В силу огромной протяженности, слабой ландшафтной барьерности, развитости трансграничных транспортных коммуникаций и фактической прозрачности российско-казахстанская граница объективно является наиболее привлекательным направлением для ввоза в Россию наркотиков. Ввоз крупных партий осуществляется почти через все региональные участки российско-казахстанской границы (за исключением Республики Алтай); при этом основные трансграничные потоки направлены в центр и на северо-запад (Москва и Санкт-Петербург) и отчасти далее – в страны ЕС, в Поволжье, Урал, нефтегазодобывающие регионы Сибири и на Дальний Восток. При общем возрастании объема контрабанды особенно быстрыми темпами растет объем наркотиков, задерживаемых по обе стороны участков границы регионов Сибирского федерального округа (Омская и Новосибирская области, Алтайский край) с областями Восточного Казахстана (Павлодарской и Восточно-Казахстанской);

В объеме ввозимой наркоконтрабанды наибольшую долю составляют каннабисные наркотики (марихуана и гашиш), однако доля опиатов в данном объеме стремительно растет. Наряду с резким увеличением случаев контрабанды героина в последнее время усиливается значение контрабанды опия – более дешевого наркотика, из которого в кустарных условиях (а возможно и в существующих на территории РФ подпольных лабораториях) предпринимаются попытки изготовить героин или его суррогат;

Структурная организация наркобизнеса через российско-казахстанскую границу развивается в направлении от преобладания одиночек или мелких групп до резкого усиления влияния и степени участия в этом процессе разветвленных крупных группировок, некоторые из которых четко распределяют функции на разных этапах (различные части маршрута доставки, оптовая торговля, сбыт и т.п.) между своими агентами или с другими группировками. Вместе с тем, нет достаточных оснований утверждать, что трансграничный наркобизнес развивается в направлении к централизации и, тем более, монополизации. Роль так называемых этнических преступных группировок достаточно велика на определенных этапах наркотрафика, в частности, на стадии контрабандной перевозки через российско-казахстанскую границу и организации оптовой торговли.

Вместе с тем, учитывая официальные статистические данные по привлечении к уголовной ответственности за наркоторговлю, говорить о преобладании той или иной этнической группы в наркотрафике, также как и главной роли этнических преступных группировок в наркобизнесе не представляется возможным. Обращает на себя внимание интернациональный состав большинства крупных наркогруппировок, а также то, что контрабанда особо крупных партий наркотиков все чаще осуществляется гражданами России и представителями «европейских» этнических групп как лицами, вызывающими меньшие подозрения; либо организуется с использованием технологий, нивелирующих значение этнического фактора.

Основные усилия трансграничного наркобизнеса в сфере коррупционных связей направлены на установление контактов с представителями как государственных, так и негосударственных структур, которые, в силу своего должностного положения, способны облегчить перевозку наркотиков через границу, сделать пограничный или иной контроль неэффективным, избавить от уголовной ответственности или даже вернуть конфискованный груз. В числе таких структур таможня, пограничная служба, Наркоконтроль, органы МВД (в частности, госавтоинспекции), прокуратуры, железнодорожники, водители маршрутных автобусов, работники предприятий, производящих упаковываемую продукцию и т.п.

При выборе основного направления стратегии по борьбе с наркотиками как перед Россией, так и перед Казахстаном стоит дилемма между акцентом на силовые меры, направленные на пресечение наркоторговли или снижение спроса, предполагающее профилактическую работу с реальными или потенциальными потребителями. Казахстан, располагающий ограниченными средствами на проведение широкомасштабной силовой политики по пресечению наркотрафика (взятие границы под полноценный контроль и т.п.) делает больший акцент на снижение спроса, однако ввиду недостатка ресурсов и ряда других факторов пока не в состоянии переломить ситуацию. В России более заметный акцент делается на силовые меры, при том, что региональные программы (в том числе и в граничащих с Казахстаном субъектах РФ) по сокращению спроса систематически недофинансируются; ограниченность финансирования не позволяет осуществлять и наиболее эффективные меры в данном направлении, такие как массированная антинаркотическая реклама на телевидении. Ни в Казахстане, ни в России пока не удается обеспечить эффективную координацию между занимающимся борьбой с наркотрафиком силовыми и другими официальными структурами, а зачастую и оперативное сотрудничество с сопредельной стороной, заинтересованными международными организациями.

Рекомендации по выработке концептуальных основ стратегии борьбы с наркобизнесом через российско-казахстанскую границу

Исходить из того, что наркобизнес является потенциально одним из самых опасных вызовов периода глобализации; возможно, более серьезным по своим разрушительным последствиям чем международный терроризм;

Применительно к Центральной Азии и Афганистану соображения развития сотрудничества и создание эффективной системы в сфере противодействия наркотрафику, также как и в случае с международным терроризмом, для заинтересованных сторон (страны региона, Россия, ЕС, США, Китай, Иран, Турция и т.д.) должны стоять выше конкурентных интересов: выгода от взятия под контроль добычи и транспортировки сырья в случае непринятия действенных, и притом весьма дорогостоящих, мер против наркоторговли может быть перекрыта огромными потерями людских ресурсов. Поэтому усилия упомянутых сторон в Центральной Азии и Афганистане должны иметь взаимодополняемый характер, что может, в частности, подразумевать, активное участие стран ЕС, НАТО и США к созданию эффективной системы пограничной безопасности стран региона и подключение России к финансированию программ по борьбе с наркобизнесом в самом Афганистане;

Учитывать, что, как показывает существующий международный опыт, создание новых и усиление действующих административно-силовых барьеров (ужесточение пограничного режима и миграционной политики) неспособно переломить ситуацию;

Критически подходить к распространенным в рассматриваемой сфере стереотипам, таким как: 1) «идет непримиримая война с наркобизнесом (который порою представляется в виде сплоченного, централизованного противника, сознательно ставящего целью уничтожение России), скрыто направляемого внешними силами»; 2) «опыт России является в своем роде уникальным, а нынешняя стратегия - единственно возможной в конкретной ситуации»; 3) «центрально-азиатские и кавказские мигранты – потенциальные наркоторговцы, и в дальнейшем ужесточении миграционной политики заключается путь к существенному улучшению ситуации»; 4) более жесткое отгораживание «пространства порядка» (т.е. ЕС) от «пространства хаоса» (постсоветское пространство, в особенности Центральная Азия и Закавказье) способно существенно уменьшить поток наркотиков в страны Евросоюза; поэтому закрытие российско- казахстанской границы должно стать обязательным условием либерализации визового режима между ЕС и Россией»; 5) «те силы, которые выступают за смягчение силовых мер в области противодействия наркоторговли, являются прямыми или фактическими пособниками наркобизнеса» и т.п.

Для снижения уровня коррупции в противостоящих наркобизнесу государственных структурах следует сделать акцент на повышение зарплаты их сотрудникам при возможном уменьшении их численности (которая намного превышает аналогичную численность в соответствующих структурах европейских стран и США);

Направить основные усилия на программы по сокращению спроса на наркотики с особым акцентом на массированную антинаркотическую пропаганду в СМИ. Как представляется, существенный эффект от такого рода стратегии может быть достигнут при условии тесной координации соответствующей политики между Россией, Казахстаном и странами ЕС.

Учитывая, что основная часть наркотиков ввозится через существующие пункты пограничного и таможенного контроля, необходимо добиваться модернизации существующих пунктов пропуска на российско- казахстанской границе, что позволило бы также сократить время досмотра и увеличить интенсивность трансграничного сообщения. В то же время, эффект от дорогостоящих мероприятий по полному закрытию российско- казахстанской границы неочевиден: американский опыт показывает, что даже дорогостоящая система пограничного контроля не приносит решающих успехов в борьбе с наркоторговлей.
>>> ДАЛEE >>>

Сегодня мы публикуем в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru восьмую часть досье Совет национальной безопасности США (National Security Council).

Деятельность СНБ в период администрации Рейгана, 1981-1989 годы.

Администрация Рейгана, подобно ее предшественникам, стояла перед дилеммой: какое должностное лицо или агентство возьмет на себя ответственность за руководство, управление и проведение американской внешней политики.

В течение кампании 1980г. Рональд Рейган заверял, что уменьшит полномочия советника по национальной безопасности, чтобы положить конец конкуренции между Советом национальной безопасности и госдепартаментом. Он недвусмысленно заявил, что его основным советником по международным проблемам будет госсекретарь.

Однако госсекретарь А. Хейг слишком буквально понял обещание президента сделать его главным лицом в сфере внешней политики. Прямо в день инаугурации Р. Рейгана он явился в Белый дом с проектом реформы Совета национальной безопасности, которая подчинила бы все основные межведомственные комитеты при совете госдепартаменту. Более того, он даже хотел перенести центр по управлению кризисными ситуациями из Совета национальной безопасности в госдепартамент. Интересно, что Р. Аллен был знаком с содержанием предложений А. Хейга и даже дал свое согласие на их осуществление. Однако меморандум госсекретаря встревожил других высших чиновников Белого дома - начальника аппарата президента Дж. Бейкера и советника президента по политическим вопросам Э. Миза, которые и заблокировали предложения А. Хейга.

Хотя инициатива Хейга потерпела неудачу, госсекретарь, казалось, достиг какое каких результатов. Впервые в истории Совета национальной безопасности Советник по национальной безопасности потерял прямой доступ к президенту и стал докладывать через Миза. В последующих публичных заявлениях президент подчеркнул свою веру в то, что Госсекретарь это его "основной советник по международным отношениям и, следовательно, главный разработчик и представитель во внешней политике текущей администрации." Аллен, у которого было меньше полномочий, взял на себя роль Советника по национальной безопасности, подчеркивая "интеграцию" всех предложенных политических решений и предложений, исходящих из различных ведомств, занимающихся международными отношениями. В январе 1982г., после отставки А. Хейга, Рейган сделал аппарат Совета национальной безопасности ведущим внешнеполитическим ведомством, руководство которым передавалось советнику по безопасности У. Кларку, затем Макфарлайну и Дж. Пойндекстеру.

Дополнительно фактором, усиливающим роль Совета национальной безопасности, послужило его организационно-техническое отношение, которое обеспечило передачу и прием текущей информации по линии госдепартамента, Министерства обороны (Пентагон) и Центрального разведывательного управления непосредственно в Белый дом, в так называемую "Ситуационную комнату", минуя штаб-квартиры соответствующих ведомств.

Изменения были внесены в структуру Совета национальной безопасности с самого начала рейганского президентства. Основной замысел был в том, чтобы добиться коллегиальности в механизме выработки политики. Руководящую роль в Совете национальной безопасности сыграли рабочие группы, создаваемые внутри Совета на неформальной основе под председательством вице-президента. Они были предназначены для руководства межведомственными группами и доклада президенту о текущих и предполагаемых кризисах.

25 февраля 1981г. заседание под председательством Миза, в котором приняли участие главы основных ведомств иностранных дел, решило создать три высшие межведомственные группы (ВМГ) по внешней политике, по политике в области обороны и по политике в области разведки под председательством соответственно госсекретаря, министра обороны и директора Центрального разведывательного управления. В пределах ВМГ решено было создать ряд вспомогательных групп - межведомственных групп (МГ), каждая из которых занималась бы определенными вопросами. Штат Совета национальной безопасности был ответствен за назначение определенных вопросов каждой группе.

Одним примером неудавшихся попыток создания обновленного Совета национальной безопасности в надеждах улучшения координации межведомственных органов и уменьшения разногласий между госдепартаментом, министерством обороны, Центральным разведывательным управлением и Советом национальной безопасности было указание президента Рейгана от 24 марта 1981г. о назначении вице-президента Джорджа Буша главой группы по особым ситуациям. Совет национальной безопасности был обязан обеспечить группу необходимым числом сотрудников. Она получила название Группы по особым ситуациям (ГОС). Группа получила формальный устав 14 декабря 1981г.. Госсекретарь Хэйгнемедленно выразил свое неодобрение по поводу создания группы, посчитав что она лишит его возможности координирования. Для аппаратной поддержки этой группы стали использовать центр по управлению международными кризисными ситуациями, входивший в систему Совета национальной безопасности.

В период правления Р. Рейгана в составе центра были учреждены еще две группы - по прогнозированию и планированию кризисных ситуаций во главе с заместителем помощника президента по национальной безопасности и специальная группа по борьбе с терроризмом во главе с Дж. Бушем. Образование этих органов в системе совета отражало внешнеполитические реалии периода рейгановского правления, когда США активно вмешивались в события в различных регионах мира. Специальным распоряжением президента деятельность Совета национальной безопасности была окружена повышенными мерами секретности.

Еще одна попытка улучшить координацию политического курса была предпринята летом 1981г. Президент учредил Группу планирования по национальной безопасности (ГПНБ), в которую вошли вице-президент, госсекретарь, министр обороны, директор Центрального разведывательного управления, председатель комитета начальников штабов и советник по национальной безопасности. Эта группа еженедельно встречалась с президентом и формировала политику до формальных заседаний Совета национальной безопасности.

Группа рассматривала документы, касающиеся долгосрочного планирования и прогнозирования международных отношений, а также проекты тайных операций за рубежом. Группа планирования в области национальной безопасности во главе с Дж. Бушем не была включена ни в одно из звеньев совета и продолжала работать в самостоятельном режиме.

В январе 1982г., после отставки советника по национальной безопасности Аллена, президент назначил своего близкого друга, заместителя госсекретаря Уильяма Кларка, имевшего мало опыта в международных и военных вопросах и имевшего непомерные амбиции, своим новым советником. Кратковременный период ослабления роли советника по национальной безопасности был завершен. Кларк стал докладывать непосредственно президенту, а не через Миза, чем задел Дж. Бейкера и особенно самого Миза, считавшего руководство работой Совета национальной безопасности своей привилегией.

В январе 1982 г. президент Рейган подписал директиву, указывающую структуру и функций Совета национальной безопасности. Директива возложила ответственность за развитие, координирование политики национальной безопасности на советника по национальной безопасности, а также на членов аппарата Совета национальной безопасности. На госсекретаря возлагались "полномочия и ответственность" за "полное руководство, координацию и наблюдение за межведомственными органами, занимающимися формированием внешней политики и действиями исполнительных властей и агентств за границей", кроме военных действий. Данная директива обозначила функции трех ВМГ. Госсекретарь был назначен председателем ВМГ по внешней политике. Был также создан "постоянный секретариат, состоящий из персонала государственного департамента", увеличивающийся "по мере необходимости" за счет сотрудников других агентств, по усмотрению госсекретаря, занимающихся международными отношениями.

Чтобы помогать ВМГ по внешней политике госсекретарь основывает межведомственные группы (МГ) для каждого географического региона, а также группы по военно-политическим и по международным экономическим отношениям. МГ в свою очередь создали полные рабочие группы. Две другие ВМГ также были преобразованы по этой схеме, только уже под руководством министра обороны и ДЦР. В конце 1984 г. к трем указанным ВМГ была добавлена еще одна - по экономике и внешнеэкономической политике во главе с министром финансов.

Старые функциональные и региональные межведомственные группы, руководимые различными помощниками госсекретаря, в основном были переподчинены ВМГ по внешней политике. В заявлении Белого дома было сказано, что "региональные межведомственные группы будут готовить планы на случай чрезвычайных обстоятельств, рассчитанные на потенциальные кризисы в соответствующих районах". При этом данные группы должны были согласовывать свои планы с группой по военно-политическим вопросам. К числу функциональных групп была добавлена группа по международным экономическим делам. Почти во всех группах были представлены три основных внешнеполитических ведомства - госдепартамент, министерство обороны и Центральное разведывательное управление. Три человека - ДЦР, председатель комитета начальника штабов и помощник президента по национальной безопасности - были представлены лично во всех без исключения ВМГ и группах более низкого уровня.

За последующие 5 лет администрация Рейгана создала дополнительно еще 22 ВМГ и 55 МГ в пределах системы Совета национальной безопасности. Некоторые комитеты собирались только один раз. В отличие от предыдущего периода, когда главы межведомственных групп докладывали президенту через его помощника по национальной безопасности, руководители вновь образованных органов имели право сами выходить на президента, минуя аппарат Совета национальной безопасности. Стало быть, это опять свидетельствовало о повышении статуса госсекретаря, министра обороны и ДЦР.

Подобная организация Совета национальной безопасности позволила в некоторой степени преодолеть институциональный конфликт между помощником президента по национальной безопасности и госсекретарем. Во время правления Р. Рейгана только У. Кларк претендовал на равное положение с главой Фогги Боттэм, что и служило причиной их столкновений. В то же время понижение статуса помощника президента по национальной безопасности и возвышение госсекретаря и других руководителей внешнеполитического аппарата США привело к тому, что аппарат Совета национальной безопасности все больше стал замыкаться на проведении тайных операций за рубежом и вообще облекать свою деятельность строжайшей секретностью (даже от госдепартамента, министерства обороны и Центрального разведывательного управления). Изданная Р. Рейганом в январе 1982г. директива об обеспечении повышенного режима секретности в работе Совета национальной безопасности дала сотрудникам совета юридическую базу для этого.

Кларк очень активно взялся за координацию политики среди ведомств в таких областях как разведка и защита секретной информации. Он поменял много высокопоставленных сотрудников Совета национальной безопасности и реорганизовал свой офис для создания трех "групп", которые имели бы дело с политическими, военными и разведывательными вопросами. Кларк стал основным представителем внешней политики администрации Рейгана, особенно в Конгрессе. Он публично подтвердил позицию президента Рейгана, что госсекретарь является основным "разработчиком внешней политики". В то же самое время Кларк настаивал, чтобы роль президента как окончательного арбитра по вопросам внешней политики являлась достоянием общественности. Он также отстаивал юрисдикцию штата Совета национальной безопасности по долгосрочной разработке политики, прежде являвшейся функцией госдепартамента.

Координационные проблемы системы Совета национальной безопасности при Кларке не были решены. Трения между госдепартаментом и Советом национальной безопасности продолжались и достигли пика во время интенсивных дебатов в пределах администрации о том, как Соединенные Штаты должны поступить в Ливанском кризисе весной 1982г. после израильского вторжения. Споры закончились 25 июня 1982г. отставкой госсекретаря Хэйга и назначением П. Шульца новым госсекретарем. Шульц подчеркнул первичную роль президента в формировании политики и коллегиальный характер формирования политики администрации Рейгана.

Очевидное изменение полномочий госсекретаря иронически совпало с постоянно возрастающей активностью в области международных отношений. Совет национальной безопасности часто не соглашался с госдепартаментом по вопросам проведения повседневной внешней политики. Заместитель советника по национальной безопасности Роберт Макфарлайн сменил Филипа К. Хабиба, занимавшегося Ближневосточными вопросами, в июле 1983г., таким образом, советник по национальной безопасности стал непосредственно заниматься внешней политикой. Все это привело к важным изменениям работы Совета национальной безопасности.

В октябре 1983г., пост советника по национальной безопасности занял Макфарлайн, а адмирал Джон Поиндекстер стал его заместителем. Новый советник имел опыт и в военных, и в дипломатических делах. Сохраняя структурные изменения Совета национальной безопасности, введенные Кларком, Макфарлайн стал активно пытаться разрешать межведомственные споры. У McFarlane уже не было таких тесных отношений с президентом, какие были у Кларка. За все время своей работы советник по национальной безопасности уже не так часто появлялся на публике, но стал больше заниматься управлением ключевых областей внешней политики.

В ноябре 1987г. советником по национальной безопасности стал Фрэнк Карлуси, а егозаместителем - генерал-лейтенант Колин Пауелл. За три месяца Карлуси преобразовал Совет национальной безопасности, заменив более половины всех сотрудников. Карлуси в значительной степени оградил Совет национальной безопасности от его управляющей роли, но по вопросу Никарагуа продолжил осуществлять четкую координацию.

Осенью 1988г. Карлуси был переведен в Министерство обороны, и в третий раз из шести назначений на должность советника по национальной безопасности Рейган назначил заместителя. Генерал Пауэлл, управляя Советом национальной безопасности, стремился обеспечивать сбалансированную координацию основных предложений по проведению внешней политики для президента.

Новый советник активно привлекал к работе Группу политического обзора (ГПО) и группу планирования по вопросам национальной безопасности (ГНП). ГПО - была создана в июне 1987г.- под руководством Дж. Буша заменила наиболее влиятельную Группу кризисного планирования, а также Рабочую группу по борьбе с терроризмом и получила функцию координатора разведывательной деятельности. Ключевыми фигурами группы были К. Пауэл (заместитель советника по национальной безопасности), Р. Эрмитидж (МО), Дж. Моллеринг (Комитет начальника штабов), Д. Керр (Центральное разведывательное управление), Д. Грегг (помощник вице-президента по национальной безопасности).

Привлекая в Совет национальной безопасности в качестве полноправных членов глав ведущих политических ведомств и своего аппарата и сделав акцент на межведомственной структуре Совета, Р. Рейган рассчитывал избежать столкновений в своем ближайшем окружении. На практике, по оценкам госсекретаря Дж. Шульца и сотрудника аппарата Совета К. Менгеса, внутри Совета национальной безопасности не было единства. В целом Р. Рейган не сумел добиться эффективной работы Совета национальной безопасности, поскольку фактически Совет, получив большие полномочия, помимо основных функций втянулся в непосредственное и бесконтрольное руководство секретными акциями, закончив незаконными поставками оружия "Иран-контрас" и судебным разбирательством.

За этот период произошли очень важные события: кризис в Персидском заливе 1987 -1988гг., последствия аферы "Иран-контрас", а также переговоры Рейган-Горбачев, которые достигли кульминации в Москве на Встрече на саммите в июне 1988 года.
>>> ДАЛEE >>>

Мы продолжаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru исследования основателя российской политической психологии, сотрудника Института мировой экономики и международных отношений РАН Николая Алексеевича Косолапова и старшего научного сотрудника ИМЭМО РАН Татьяны Николаевны Андреевой Ядерное сдерживание в условиях глобализации (политико-психологические аспекты проблемы).

Часть 4. Проблемы и тенденции в сфере ядерного сдерживания начала 2000-х годов.

Формирование глобального миропорядка принципиально по-новому ставит проблемы будущего места в нем потенциала России, а также места и роли ядерных потенциалов третьих стран. Подчеркнем, что речь в данном случае идет именно о формировании - процессе, который достаточно растянут во времени, который отличают свои взлеты и спады, который далек пока от завершения и конечный итог которого остается еще весьма неоднозначным. Неясно, сложится ли в обозримой перспективе хоть какой-то миропорядок, или международные отношения и глобализация вошли в неопределенно длительный этап, когда мировая политика и ее силовые компоненты будут определяться неформальным прочтением различными государствами и группами государств стихийно складывающегося мироустройства и столь же стихийно возникающими в нем фактическими (в отличие от нормативно-правовых) стандартами и критериями взаимоотношений участников такой системы.

Применительно к России вопрос заключается в том, сумеет ли она до рубежа 2010-2012 гг., за которым начнут возрастать неопределенности, сохранить потенциал на уровне, соизмеримом с потенциалом США. Скорее всего - да. Но останется ли он в таком случае главным образом средством ядерного сдерживания Соединенных Штатов и НАТО, или обретет иные военно-политические функции (и какие именно?)? Останется ли ядерное сдерживание в долговременной перспективе (за пределами 2015 г.) актуально для обеспечения национальной безопасности и обороноспособности страны, или на первый план выйдут проблемы и угрозы, ядерным сдерживанием в принципе не решаемые? И если ядерное сдерживание сохранится как главная или одна из главных опор безопасности и стабильности в мире, то насколько автономна сможет быть РФ в использовании и возможном применении ядерного и термоядерного оружия?

Применительно к третьим странам возникает вопрос, будет ли их потенциал выполнять функцию ядерного сдерживания по отношению к их локальным оппонентам (например, взаимное ядерное сдерживание Индии и Пакистана или ядерное сдерживание Израилем непримиримых мусульманских режимов), т.е. будет ли иметь место механическое "сползание" функции оборонительного ядерного сдерживания с глобального на региональный уровни, или же эти потенциалы так или иначе повлияют на ситуацию с ядерными сдерживаниемна глобальном уровне, как-то впишутся в складывающуюся иерархию сдерживаний, и если да, то как именно?

С исчезновением с политической карты мира СССР началось политическое наступление США на реальные и/или виртуальные ядерные потенциалы тех стран, которые имеют основания и политическую заинтересованность в создании и поддержании сдерживающего эффекта по отношению к США и их главным региональным союзникам. Сегодня в число таких стран входят Россия, КНДР, Иран. Как видно, цель - не только свести такие потенциалы к минимуму там, где они существуют, и не допустить их создания там, где имеется такая вероятность, но и не допустить перетекания соответствующих технологий из России в мусульманский мир и Китай и создать политико-психологическую и международно-правовую основы для подхода в будущем к проблеме ядерного потенциала КНР, пока остающегося примерно на уровне Франции. В то же время сами США активизируют работы по созданию малых ядерных боеприпасов и сохраняют свой стратегический потенциал, подкрепляя его созданием системы ПРО и отказом от сотрудничества в этой области с Россией и другими государствами (включая даже своих союзников).

США в президентство Джорджа Буша младшего совершают поворот от оборонительного ядерного сдерживания к принуждающему (которое на официальном языке именуется "стабильным миром"). Министр энергетики С. Абрахам - в ведении его министерства находится создание ядерного оружия - говорил о переходе США от "равновесия страха" к "способности отвечать на вызовы" нынешнего мира. Такая способность предполагает, с одной стороны, смягчение или полное снятие сохраняющегося пока сдерживающего влияния на США стратегического потенциала России, а с другой - одновременный перенос центра тяжести на наращивание производства ядерных боезарядов малой мощности и на расширение условий их применения. Большинство американских экспертов полагает, что совершаемая администрацией Дж. Буша-мл. "революция в ядерной стратегии США" чревата быстрым развалом ДНЯО и системы контрольных функций МАГАТЭ и резким повышением риска применения малых ядерных боеприпасов (МЯБ) уже в самом ближайшем будущем. Такой риск связан с несколькими факторами

Прежде всего, применение МЯБ может оказаться целесообразным с сугубо военной точки зрения в локальных операциях высокой интенсивности типа начальной стадии антибаасистской операции США в Ираке (2003 г.) или гипотетической операции против ядерных объектов КНДР и/или Ирана. Одновременно такое использование МЯБ решало бы и задачу актуализации доверия мирового сообщества и конкретных держав к перспективе принудительного использования ядерного сдерживания. Притом оно осуществлялось бы в обстоятельствах, которые можно было бы представить как легитимирующие применение МЯБ с правовой, политической и/или нравственной точек зрения.

Легитимирующий момент в применении МЯБ мог бы оказаться особенно весомым, если бы такое применение было направлено против международного терроризма, тем более по свежим следам какого-либо крупного преступления. Проблема, однако, в том, что международный терроризм предпочитает скрываться в горах (как в Афганистане) или в плотно населенных регионах. В обоих случаях применение МЯБ затруднено: в горах - характером ландшафта, в населенной местности - по моральным соображениям. В последнем случае "предпочтительнее" было бы, чтобы инициатива применения ЯО принадлежала террористам.

В последнее время заметно участились сообщения о риске или даже вероятности попадания ЯО в руки террористов. В июне 2002 г. президент США Дж. Буш-мл. заявил, что величайшей угрозой для безопасности США является возможность приобретения ОМП террористами. Было бы странно сомневаться в том, что подобное развитие событий чревато самыми серьезными последствиями, поэтому аналогичные по смыслу положения содержатся в принятых в 2000 г. Концепции внешней политики, Концепции национальной безопасности и Военной доктрине Российской Федерации.

Однако за заявлением американского президента последовала операция США в Ираке, где никакого ОМП не обнаружено до сих пор. Логично предположить, что эта операция представляла для США ценность сама по себе, а тезис об ОМП был "запущен" для подготовки ее политико-пропагандистского обоснования. Но в таком случае лишь логично продолжить такое предположение и допустить, что тезис о наличии у террористов ЯО необходим для развития политического оформления такого глобалистского миропорядка, который отвечал бы интересам и представлениям самой правой части внутриполитического спектра США.

Заключенное весной 2002 г. между РФ и США соглашение о сокращении к концу 2012 г. числа стратегических ядерных боеприпасов каждой из двух стран до 1700-2200 единиц не требует от США никаких сокращений ранее этого срока. Кроме того, США дали ясно понять, что не будут уничтожать те 4-5 тыс. ядерных боеприпасов, которые есть у них в настоящее время сверх этого договоренного уровня, но ограничатся их переводом в небоеготовое состояние. Параллельно США увеличивают ассигнования на создание малых тактических боеприпасов, предназначенных для разрушения высокопрочных заглубленных сооружений.

Не вдаваясь в военно-технические детали, подчеркнем лишь явные политико-психологические стороны всех этих процессов. А именно: меры подобного характера имеют смысл и необходимы только в том случае, если твердо взят курс на активно принуждающее ЯС. Так же считает и адмирал С. Тернер, в 1977-1981 гг. директор ЦРУ США: все перечисленное, по его мнению, "свидетельствует, что США придают большую важность ядерному оружию, которое может быть применено в войне".

Как ни парадоксально, но наличие избыточных по мощности и разрушительной способности стратегических ядерных потенциалов может сделать применение МЯБ не менее, а более вероятным: на тактический ядерный удар по защищенному спецобъекту, особенно находящемуся за пределами национальной юрисдикции ведущих ядерных держав, в условиях, когда ракетно-ядерная конфронтация на идеологической почве осталась в прошлом, вряд ли кто-либо сочтет целесообразным отвечать активизацией стратегического ЯО. Подчеркнем: сказанное - не политическое, а психологическое предположение. Но если оно верно, то одним из главных его следствий может стать усиление в мире тяги к обладанию ЯО малой мощности и паралич или крах режима нераспространения. Тот же Тернер полагает: "коль скоро США с их самыми могущественными вооруженными силами в мире видят для себя пользу от ядерного оружия, которое может быть применено в войне, то это оружие должно казаться тем более полезным странам с менее могущественными вооруженными силами". Иными словами, мотивация к обладанию ядерным оружием в мире скорее усиливается, нежели идет по ниспадающей. Этому в трудноопределимой, но явной степени содействует и сохранение неофициального статуса великой державы и места постоянного члена Совета Безопасности ООН прежде всего за ядерными государствами. Россия оказывается в сложной стратегической ситуации. Теоретически доступные ей альтернативы сводятся к одному из четырех (либо к некоторому их сочетанию):

(i) принять навязываемый США глобальный миропорядок, одним из главных следствий которого станет утрата Россией ее военно-стратегической сопоставимости с США;

(ii) добиваться формирования такого миропорядка, в котором за ней сохранялись бы примерно нынешние относительные возможности в этой сфере при их политической интеграции в такой миропорядок;

(iii) изыскать средства и возможности для поддержания оборонительного ядерное сдерживание по отношению к США и/или другим вероятным источникам крайних угроз при отказе в легитимности тому будущему миропорядку, который был бы объективно направлен на лишение ее этих возможностей и/или их рискованное для безопасности России урезание;

(iv) создать в обозримом будущем неядерные средства сдерживания, способные обеспечивать оборонительное и принуждающее сдерживание на всех направлениях, в том числе в отношении сил, на которых ядерное сдерживание не производит необходимого эффекта (международный терроризм и, возможно, иные потенциальные объекты сдерживания).

При любом варианте четко прослеживаются два инварианта. Первый: возобновление прямой конфронтации с США было бы для РФ во всех отношениях нежелательно, но два ядерных медведя в одной партнерской и тем более союзнической берлоге вряд ли уживутся. Второй: сохранение соизмеримого с США военно-стратегического потенциала будет не только стимулировать периодические проблемы в отношениях с этой страной, но и может стать главной преградой притоку крупных инвестиций в Россию.

Потенциалы третьих стран явно делятся для США на три категории: союзные, проблем для США и глобального миропорядка не создающие или этому порядку способствующие (Британия; Израиль); потенциально способные создать проблемы для будущего миропорядка на региональном уровне (Франция; Индия, Пакистан и еще до двадцати околоядерных государств); явно или с высокой вероятностью оппозиционные США и устраивающему их глобальному миропорядку (КНДР; Россия; Пакистан вне его отношений с Индией; Китай; - перечислены в порядке видимой актуальности задач для США).

Обратим внимание прежде всего на то, что угрозы, связанные с каждой из трех категорий ядерных потенциалов, существенно асимметричны по отношению к США и России, как бы конкретно эти угрозы ни оценивать. Оставляя в данном рассуждении за скобками ту угрозу, которую представляют США и Россия друг для друга, подчеркнем, что проблему для США, а тем самым и для роли ядерного сдерживания в глобальном мире, создают две последние категории: потенциально проблемная и оппозиционная. Причем в обоих случаях угрозы эти не столько направлены прямо и непосредственно против США и их безопасности (таковой правомерно считать угрозу только со стороны Китая, и то относительно), сколько оказываются политической и/или практической помехой глобальному миропорядку, каким его хотели бы видеть США.

Франция, например, в соответствии с ее ядерной доктриной, гарантирует "ядерный зонтик" ряду государств - ее бывших колоний (правда, никак не уточняя, что может пониматься под такой гарантией и при каких условиях она может или должна будет осуществляться) и при этом намерена играть более активную, чем прежде, роль в предотвращении международных конфликтов в самых разных регионах мира. Вспоминая остроту реакции США на позицию Франции по проблеме операции 2003 г. в Ираке, нетрудно представить, каким раздражителем могли бы стать попытки Франции реально играть хотя бы какую-то роль в глобальном ядерного сдерживания даже в том случае, если бы они никак и ничем не угрожали интересам США.

Для России, напротив, на первом месте продолжают оставаться потенциальные угрозы ее безопасности, источником которых правомерно считать как ядерные потенциалы союзников США, а также Китая, так и все те возможные и вероятные сценарии осуществления ядерного сдерживания на региональных уровнях, результатом которых может стать долговременная радикализация исламского мира. Характер будущего глобального миропорядка для РФ важен, но явно уступает по значимости проблемам безопасности вообще и защищенности от принуждающего ядерного сдерживания в частности.

Наряду с асимметричностью влияния ядерного сдерживания на США и РФ, возникает также проблема "модели ядерного сдерживания на субглобальном уровне". Инерция мысли побуждает рассматривать субглобальные ситуации ядерного сдерживания по прямой аналогии с ядерным сдерживанием глобальным: есть-де некая пара взаимно сдерживающих субъектов локальной политики, отношения между которыми в сфере ядерного сдерживания в принципе аналогичны схеме конфронтации СССР и США, лишь с поправкой на незначительность их потенциалов. Заметим, что количественная незначительность потенциала не помешала США в 1945 г. сбросить 2/3 его на японские города и на какое-то время остаться после этого без атомных бомб. Видимо, и сами США без труда выдержали бы ответ сравнимых масштабов, если бы Япония могла тогда его дать. Иными словами, на каком-то этапе развития ядерного сдерживания как явления малый потенциал ядерных вооружений - это скорее аргумент в пользу их применения. Проблема субглобального ядерного сдерживания, однако, этим не ограничивается.

Механическое воспроизводство глобальной модели ядерного сдерживания на уровне субглобальном (региональном), вероятнее всего, не более чем иллюзия. Ядерное сдерживане "работает" по-настоящему, когда осуществление угрозы достаточно реально. Но если будет нарастать вероятность ядерного конфликта между, например, Индией и Пакистаном, то станут ли США и Россия спокойно ждать развязки? Если же РФ и США - совместно, порознь или только одна из этих держав - попытаются так или иначе предотвратить худшее, это и будет означать, что ядерное сдерживание вышло за пределы региона. И уже не Индия и Пакистан сдерживают друг друга, но их вместе сдерживают державы-субъекты глобального уровня (иной вопрос, как именно, сколь эффективно и добьются ли они в этом успеха). Нельзя теоретически исключать даже радикальных мер с целью предотвращения наихудшего развития событий: локальное применение ЯО может иметь глобальные последствия.

Если такая возможность допускается хотя бы только теоретически, она уже де-факто означает полноценное ЯС, "по вертикали" охватывающее различные уровни начиная от глобального и доходящее до уровня регионального. Механическая "пересадка" в любой отдельно взятый регион мира того механизма ЯС, что действовал в прошлом в отношениях между СССР и США, сопровождаемая его полной изоляцией от глобального уровня, в условиях формирования глобального миропорядка и пусть и медленного, происходящего как бы "в тени", новсе же заметного распространения ядерного и термоядерного оружия, оказывается невозможной.

Главное заключается в том, что допущение существования региональных схем взаимного ядерного сдерживания означало бы признание возможности того, что решения о применении ядерного оружия принимались бы на региональном уровне и при этом имели бы глобальные последствия. Сам факт подобных решений объективно становился бы вызовом глобальному миропорядку: что это за порядок, если столь значимые решения принимаются в обход его центра? Тем паче нетерпимой была бы ситуация обретения региональной державой способности угрожать США ядерным оружием. Заметим: в западной литературе достаточно указаний на то, что характер военно-технических и правовых связей между США, с одной стороны, и союзными им Великобританией и Францией - с другой, в ядерной области таков, что практически исключает возможность применения стратегических потенциалов двух западноевропейских государств без санкции и прямого содействия США.

А если положение действительно таково, то это значит, что США достаточно давно озаботились проблемой соотнесения глобального и субглобального уровней ядерного сдерживания. Со своей стороны, СССР отказался передать Китаю атомное оружие (что спровоцировало длительный и тяжелый кризис в отношениях двух государств) и после карибского кризиса никогда не размещал стратегические вооружения на территориях других государств.

Не допустить возникновения ситуаций, когда применение ядерного оружия и термоядерного оружия на субглобальном уровне странами-субъектами этого уровня становится вероятным, в принципе, можно (1) силовым разоружением наиболее близких к этому держав, (2) введением практики экономической и иной помощи в обмен на их отказ от военных ядерных программ и/или потенциалов, (3) выводом локальных потенциалов на ЯО малой мощности, не способное к ЯС, но резко повышающее риск применения такого оружия, (4) тем или иным сочетанием всего перечисленного. При этом случай (2) чреват неприемлемым для США расширением их экономических обязательств. Кроме того, таким образом фактически устанавливался бы "прейскурант" на попытки обзаведения ЯО; сама же возможность создания, а тем более фактическое создание ядерных взрывных устройств, пусть даже самых примитивных , способствовали бы возникновению предпосылок для экономического шантажа.

Случаи (3), (4) и, не исключено, (1) могут привести к банализации применения ядерного и термоядерного оружия. Все сказанное подводит к проблеме "ядерного порога" в условиях современного мира. Понятие это одновременно и стратегическое, и психологическое. Ядерное оружие не сразу обрело статус особого, не только сверхмощного, но и принципиально нового, а потому и качественно более опасного, чем все до него созданные виды и типы вооружений. Изначально на него смотрели как на "очень большую бомбу". Новое его понимание возникло к началу 1960-х, когда уже и политики осознали, что ядерное и термоядерное оружие действует не только энергией взрыва, но и пожарами, радиацией и всеми другими последствиями его применения, не только в момент взрыва, но и десятилетия спустя и что отложенные последствия его применения оказываются для всего живого страшнее самого взрыва, а главное, непредсказуемыми: они меняют жизнь, но как именно, остается не вполне ясным до сих пор, даже после Хиросимы и Чернобыля.

При этом изменения происходят не обязательно в результате именно войны: ядерные испытания вызывали накапливающийся радиационный эффект, что было зафиксировано в различных регионах мира. На десятки и сотни километров вокруг полигонов вымирало все живое. Хранилища ядерных отходов превратились в политико-экологические пугала.

Генетический фонд человека страдал не только от радиации, но и от химических загрязнений, неизбежно сопутствующих производству, испытаниям и эксплуатации ракетно-ядерной техники. Волны, вызванные испытаниями многомегатонных боеприпасов СССР и США, не раз прокатывались по всему земному шару, подкрепляя тем самым катастрофические настроения. Действительно, применение такого оружия не только грозило бы уничтожением жизни на планете, но - еще до этого - означало бы снятие всяческих табу на использование любых форм, средств и методов вооруженной борьбы.

Создание ядерных боеприпасов малой мощности, прекращение биполярной конфронтации и появление пары десятков околоядерных стран объективно указывают на тот факт, что уже возникли два уровня ядерного порога: глобальный и субглобальный, или "нижний". Применение нескольких единиц ядерное и термоядерное оружие малой мощности в отношении спецобъектов в ходе регионального или локального конфликта, особенно если оно будет разовым или "сжатым" во времени и пространстве, может не вызвать военной реакции стратегического уровня (весьма вероятной в прежних условиях биполярной конфронтации). В современном мире применение ядерного и термоядерного оружия малой мощности может даже повысить ядерный порог глобального уровня. Однако возникают вопросы: о применении какого именно оружия, где и кем идет речь? В отношении каких объектов и с какими военными и политическими целями оно может быть применено? на каких правовых и международно-политических основаниях?

Наконец, отдельной проблемой в связи с ядерным сдерживанием является создание систем противоракетной обороны (ПРО). В свое время взаимное согласие СССР и США на жесткое ограничение таких систем в первую очередь было продиктовано теми неопределенностями для действовавшей схемы ядерного сдерживания, какие лавинообразно порождало бы их развертывание: чем разветвленнее и эффективнее была бы система противоракетной обороны, тем более сильным оказалось бы искушение ее обладателя нанести первый удар и тем императивнее для другой стороны становились бы соображения в пользу превентивного запуска всех имеющихся средств при малейшем подозрении, что оппонент может склониться к решению о нанесении первого удара. Иначе говоря, в условиях биполярной конфронтации чем надежнее была бы национальная ПРО, тем более высокий риск применения стратегического ядерного и термоядерного оружия она бы порождала.

В современном мире, где такой конфронтации уже нет и где мыслимым становится сценарий локального применения МЯБ под защитой или при нейтралитете "ядерного зонтика" глобального уровня, противоракетная оборона, способная эффективно перехватывать ограниченное число носителей ядерного и термоядерного оружия (но не весь потенциал первого удара и даже не его значимую часть), объективно повышала бы риск локального применения МЯБ не только государством-обладателем такой системы ПРО, но - при ряде условий - и ядерными странами субглобального уровня. В ситуации принятия их руководством решения о применении ядерного и термоядерного оружия они имели бы дополнительную уверенность в том, что ядерные державы глобального уровня, защищенные своими системами ПРО, смогут позволить себе более спокойный и продолжительный анализ происходящего и не будут искусственно подталкиваться к принятию поспешных и крайних практических действий военного характера.
>>> ДАЛEE >>>

Мы продолжаем публикацию в рассылке и на сайте www.nationalsecurity.ru книги политолога Джина Шарпа, основателя Института Альберта Эйнштейна, автора теории ненасильственных акций От диктатуры к демократии. Концептуальные основы освобождения.

5. Существующая власть.

В главе 1 мы отмечали, что вооруженное сопротивление диктатуре бьет не по самому слабому месту, а наоборот, по наиболее сильному. Избрав соперничество в области вооруженных сил, снабжения боеприпасами, технологии изготовления оружия и т.д., движение сопротивления ставит себя в весьма невыгодное положение. Диктатура почти всегда в этих областях имеет подавляющее преимущество. Опасность полагаться на спасение со стороны иностранных государств также обсуждалась. В главе 2 мы рассмотрели проблемы выбора переговоров в качестве способа ликвидации диктатуры.

В таком случае, какие пути существуют для демократической оппозиции, которые дали бы ей значительное преимущество и усугубили обнаруженные слабости диктатуры? Какой способ действий может основываться на теории политической власти, обсуждаемой в главе 3? Альтернативным выбором является политическое неповиновение.

Политическое неповиновение обладает следующими характеристиками:

- Оно не признает, что исход борьбы будет решаться средствами, избранными диктатурой.
- Диктатуре трудно бороться с ним.
- Оно может значительно усугубить слабости диктатуры и перекрыть ее источники силы.
- Оно на деле может распространяться широко или концентрироваться на конкретной цели.
- Оно приводит к ошибкам в суждении или действиях диктаторов.
- Оно может эффективно вовлекать население в целом или общественные группы и институты в борьбу за ликвидацию жестокой власти отдельных лиц.

Оно помогает распределить реальную власть в обществе, расширяя возможности построения и поддержания демократического общества.

Ведение ненасильственной борьбы.

Подобно вооруженным силам, политическое неповиновение может быть использовано в различных целях, от оказания влияния на противников с целью вызвать определенные действия или создания условий для мирного разрешения конфликта до разрушения ненавистного режима. Однако политическое неповиновение проводится способами, отличными от насилия. Несмотря на то, что оба способа являются средствами ведения борьбы, они предполагают различные методы и вызывают различные последствия. Способы проведения и результаты вооруженного конфликта хорошо известны. В целях запугивания, поражения, уничтожения и разрушения используется физическое оружия.

Ненасильственная борьба намного более сложное и разнообразное средство борьбы, чем насилие. Вместо насилия, борьба ведется психологическим, социальным, экономическим и политическим оружием, применяемым населением и общественными институтами. Такое оружие известно под различными именами протестов, забастовок, отказа в сотрудничестве, бойкотов, выражения недовольства и народного самоуправления. Как указывалось выше, любое правительство может править постольку, поскольку оно способно пополнять необходимые источники силы путем сотрудничества, подчинения и послушания со стороны населения и общественных институтов. В отличие от насилия, политическое неповиновение обладает уникальной способностью перекрывать такие источники власти.

Ненасильственное оружие и дисциплина.

Распространенной ошибкой прошлых кампаний политического неповиновения являлась ставка всего на один или два метода, например, забастовки и массовые демонстрации. На деле же существует множество методов, позволяющих стратегам сопротивления по мере необходимости концентрировать борьбу или распылять ее.

Известно примерно двести конкретных методов ненасильственных действий, на деле их наверняка намного больше. Такие методы разбиваются на три общих категории: протест и убеждение, отказ от сотрудничества и вмешательство. Методы ненасильственного протеста и убеждения в основном включают символические демонстрации, в том числе процессии, марши и пикеты (54 метода). Отказ от сотрудничества разделяется на четыре подкатегории: (а) отказ в социальном сотрудничестве (16 методов), (б) отказ в экономическом сотрудничестве, в том числе, бойкоты (26 методов) и забастовки (23 метода), и отказ в политическом сотрудничестве (38 методов). Ненасильственное вмешательство с использованием психологических, физических, социальных, экономических или политических средств, таких как голодовка, ненасильственная оккупация и параллельное самоуправление (41 метод), образует последнюю группу. Список 198 методов включен в настоящую публикацию в качестве Приложения.

Использование значительного числа методов, тщательно отобранных, последовательно и широко применяемых, включенных в контекст мудрой стратегии и соответствующей тактики, осуществляемых обученными гражданами, может создать серьезные проблемы для любого незаконного режима. Это относится ко всем диктатурам.

В отличие от средств вооруженной борьбы, методы ненасильственной борьбы могут концентрироваться непосредственно на фундаментальных вопросах. Например, поскольку проблема диктатуры лежит в основном в политической плоскости, совершенно необходимо использовать политические формы ненасильственной борьбы. Они должны включать в себя непризнание легитимности диктаторов и отказ от сотрудничества с их режимом. Отказ от сотрудничества может также быть направленным против определенной политики. Время от времени можно незаметно или даже секретно практиковать намеренные задержки и отсрочки, в то же время открытое неповиновение и оппозиционные публичные демонстрации и забастовки могут проводиться у всех на виду.

С другой стороны, если диктатура уязвима для экономического давления или многие жалобы населения являются экономическими, в таком случае наиболее подходящими методами сопротивления могут оказаться экономические действия, такие как бойкоты или забастовки. Попытки диктаторов использовать экономическую систему можно встретить общими забастовками ограниченного масштаба, замедленной работой и отказом работать (или исчезновением) незаменимых экспертов. Селективное использование различных типов забастовок можно использовать в ключевые моменты производства, транспортировки, поставок сырья и распределения продукции.

Некоторые методы ненасильственной борьбы требуют от людей совершать поступки, не связанные с их повседневной жизнью, например, раздавать листовки, издавать подпольную прессу, объявлять голодовку и устраивать сидячую забастовку на улице. Такие методы для некоторых людей могут оказаться трудными, кроме исключительных ситуаций.

Другие методы ненасильственной борьбы, наоборот, требуют, чтобы люди продолжали жить своей нормальной жизнью, хотя и на другой манер. Например, люди приходят на работу вместо забастовки, но намеренно работают медленнее и менее эффективно, чем обычно. Более часто возникают намеренные "ошибки". Кто-то в определенный момент "заболел" или "не может работать". Или же можно просто отказаться работать. Кто-то может участвовать в религиозной церемонии, когда данное действие выражает не только религиозные, но и политические убеждения. Люди могут совершать действия по защите детей от пропаганды путем обучения на дому или на подпольных курсах обучения. Некоторые могут отказаться вступить в определенные "рекомендуемые" или требуемые организации, в которые не было свободного приема в прошлом. Подобие таких типов действий обычной деятельности людей и ограниченное отклонение от их нормальной жизни может намного облегчить людям участие в национальной освободительной борьбе.

Поскольку ненасильственная борьба и насилие осуществляются принципиально различными способами, даже ограниченное насильственное сопротивление в ходе кампании политического неповиновения будет вредным, так как сдвинет борьбу в область, в которой диктаторы имеют подавляющее преимущество (вооружения). Дисциплина ненасильственных действий является ключом к успеху и должна поддерживаться, несмотря на провокации и жестокости диктаторов и их агентов.

Соблюдение дисциплины ненасильственных действий против противников, применяющих насилие, способствует работе четырех механизмов изменения ненасильственной борьбы (описаны ниже). Дисциплина ненасильственных действий также чрезвычайно важна в процессе политического джиу-джитсу. В данном процессе откровенная жестокость режима против явно ненасильственных действий оппозиции наносит политический удар по позиции диктаторов, вызывая недовольство в их собственных рядах, а также укрепляя поддержку участников сопротивления среди населения вообще, обычных сторонников режима и третьих лиц.

Однако в некоторых случаях ограниченное насилие против диктатуры может оказаться неизбежным. Гнев и ненависть к режиму может привести к взрыву насилия. Кроме того, некоторые группы могут не согласиться остановить насильственные действия, хотя и признают важную роль ненасильственной борьбы. В таких случаях нет необходимости отказываться от политического неповиновения. Однако требуется как можно дальше развести насильственные действия и ненасильственные. Это необходимо сделать в отношении географического нахождения, групп населения, времени и целей проведения. В противном случае насилие может оказать губительный эффект на потенциально гораздо более мощное и успешное использование политического неповиновения.

Исторические данные показывают, что, хотя в ходе политического неповиновения можно ожидать жертв и пострадавших, их число будет гораздо меньше, чем число жертв при вооруженных действиях. Кроме того, данный тип борьбы не продлевает бесконечный цикл убийств и жестокости.

Ненасильственная борьба предполагает и имеет тенденцию утраты боязни правительства или его репрессий (или приобретение контроля над ней). Такая утеря боязни или контроль над ней является ключевым элементом разрушения власти диктаторов над всем населением.

Открытость, секретность и высокие стандарты.

Секретность, обман и подпольная деятельность представляют собой весьма трудную проблему для движения, использующего ненасильственные действия. Часто невозможно скрыть от политической полиции и секретных служб свои намерения и планы. С точки зрения перспектив движения, секретность не только связана со страхом, она способствует возникновению чувства страха, что гасит дух сопротивления и сокращает число людей, которые могут участвовать в данной акции. Секретность также способна вызвать подозрения и обвинения, часто несправедливые, внутри движения, в отношении того, кто является информатором или агентом противника. Секретность также может повлиять на способность движения оставаться ненасильственным. В отличие от нее, открытость намерений и планов не только оказывает противоположное действие, но и помогает создать впечатление, что движение сопротивления является весьма мощным. Конечно, проблема более сложна, чем представляется на первый взгляд, и в действиях сопротивления имеются важные аспекты, требующие секретности. В конкретной ситуации для тех, кто посвящен в динамику ненасильственной борьбы и знает о средствах наблюдения диктатуры, требуется оценка, основанная на надежной информации.

Редактирование, печатание и распространение подпольных публикаций, использование нелегальных передач радио внутри страны и сбор разведывательной информации об операциях диктатуры являются специальными действиями ограниченного масштаба, требующими высокой степени секретности.

Поддержание высокой дисциплины в ненасильственных акциях требуется на всех стадиях конфликта. Такие факторы, как бесстрашие и поддержание дисциплины ненасильственных действий, требуются всегда. Важно помнить, что для осуществления конкретных изменений часто требуется участие большого количества людей. В то же время, такое количество людей в качестве надежных участников можно обеспечить, лишь поддерживая высокие стандарты организации движения.

Изменение соотношения сил.

Стратегам необходимо помнить, что конфликт с применением политического неповиновения является постоянно меняющимся полем борьбы с непрерывным взаимодействием действий и противодействий. Нет ничего статичного. Соотношение сил может постоянно и быстро меняться. Это становится возможным, если участники сопротивления упорно продолжают ненасильственные действия, несмотря на репрессии.

Вариантов соотношений сил участвующих сторон в такого рода конфликтной ситуации значительно больше, чем в конфликтах с применением насилия, они возникают быстрее и имеют гораздо более разнообразные политически значимые последствия. Благодаря такому разнообразию, конкретные акции участников сопротивления могут иметь последствия, далеко выходящие за рамки определенного времени или места проведения. Такие последствия будут отзываться эхом и способствовать усилению или ослаблению той или иной группы.

Кроме того, группа, применяющая ненасильственные действия, может оказывать влияние, увеличивающее или уменьшающее относительную силу группы противника в значительно большей степени, чем в вооруженных конфликтах. Например, дисциплинированное мужественное ненасильственное сопротивление перед лицом жестокости диктаторов может вызвать обеспокоенность, недовольство, неуверенность или, в экстремальных ситуациях, даже восстание среди собственных солдат диктаторов и населения. Данное сопротивление также может привести к широкому международному осуждению диктатуры. Кроме того, умелое, дисциплинированное и последовательное использование политического неповиновения может привести ко все более широкому участию в сопротивлении людей, которые обычно оказывают пассивную поддержку диктатуре или, как правило, остаются нейтральными в конфликте.

Четыре механизма изменений.

Ненасильственная борьба вызывает изменения четырьмя способами. Первый механизм наименее вероятен, хотя были случаи его проявления. Если члены группы противника эмоционально тронуты страданиями от репрессий против мужественных участников ненасильственного сопротивления или рационально убеждаются в справедливости дела движения сопротивления, они могут принять цели участников сопротивления. Данный механизм называется переменой убеждений. Хотя случаи перемены убеждений в ходе ненасильственных акций случаются, это происходит редко и в большинстве конфликтов не наблюдается или встречается не в широких масштабах.

Гораздо чаще ненасильственная борьба приводит к такому изменению конфликтной ситуации и общества, что противник просто не может поступать так, как хотел бы. Именно такое изменение вызывают остальные три механизма: приспособление, ненасильственное принуждение и разрушение. Который из них возникает, зависит от той степени, в которой относительное и абсолютное соотношение сил меняется в пользу демократов.

Если на повестке дня стоят вопросы, не имеющие фундаментального характера, требования оппозиции в ходе ограниченной кампании не рассматриваются, как угрожающие, а противостояние в некоторой степени изменило соотношение сил, данный конфликт может привести к заключению соглашения, сделке или компромиссу. Например, многие забастовки заканчиваются таким способом, когда каждая из сторон добивается некоторых из своих целей, но ни одна не получает всего. Правительство может рассматривать такое соглашение в качестве позитивного, например, для ослабления напряженности, создания впечатления "справедливости" или укрепления международной репутации режима. Поэтому важно тщательно отбирать проблемы, по которым можно заключать соглашения путем механизма приспособления. Борьба за свержение диктатуры к таким проблемам не принадлежит.

Ненасильственная борьба может оказаться гораздо боле мощной, чем представляется из рассмотрения механизмов перемены убеждений или приспособления. Массовый отказ в сотрудничестве и неповиновение могут настолько изменить социальную и политическую обстановку, особенно соотношение сил, что способность диктатуры контролировать экономический, социальный и политический процесс управления обществом на деле исчезает. Вооруженные силы противника могут стать настолько ненадежными, что они просто не могут подчиняться приказам, касающимся репрессий против участников сопротивления. Хотя лидеры противника остаются у власти и по-прежнему преследуют свои изначальные цели, они потеряли способность к эффективным действиям. Это называется ненасильственным принуждением.

В некоторых экстремальных ситуациях условия, вызывающие ненасильственное принуждение, приводят к еще более значительным результатам. Руководство противника теряет способность к действиям и его собственная структура власти распадается. Самоуправление, отказ сотрудничать и неповиновение участников сопротивления становится настолько широким, что у противника не остается даже видимости контроля над ними. Бюрократический аппарат отказывается подчиняться своему руководству. Войска и полиция противника поднимают мятеж. Традиционные последователи противника и население откалываются от бывшего руководства, отказывая ему в праве управлять. Поэтому их поддержка и подчинение прекращаются. Четвертый механизм изменений, развал системы противника настолько полон, что у него нет даже необходимой силы сдаться. Режим просто разваливается на части.

При планировании стратегии освобождения необходимо учитывать данные четыре механизма. Иногда они срабатывают случайно. Однако выбор одного или более из таких механизмов изменения в ходе конфликта дает возможность сформулировать конкретные взаимодополняющие элементы стратегии. Выбор механизма (или механизмов) зависит от множества факторов, в том числе, от абсолютного и относительного соотношения сил противоборствующих групп, а также подходов и целей группы, ведущей ненасильственную борьбу.

Эффект демократизации политического неповиновения.

В отличие от централизованного воздействия силовых санкций, использование методов ненасильственной борьбы способствует демократизации политического общества по нескольким направлениям. Одна из сторон демократического воздействия является отрицательной. В отличие от средств вооруженной борьбы, данный метод не включает репрессивных мер под руководством правящей элиты, которые можно было бы направить против населения с целью установить или поддержать диктатуру. Лидеры движения политического неповиновения могут оказывать влияние или давление на своих сторонников, но они не могут бросить их в тюрьму или казнить их за то, что те не согласны с ними или перешли к другим лидерам.

Другая сторона эффекта демократизации является положительной. Ненасильственная борьба дает населению средства сопротивления, которые можно использовать для достижения и защиты своих свобод против существующих или потенциальных диктаторов. Ниже приводятся некоторые из положительных элементов эффекта демократизации, связанных с ненасильственной борьбой:

- Опыт ведения ненасильственной борьбы может повысить уверенность в себе населения в противостоянии угрозам режима и его способности противостоять репрессиям, связанным с насилием.
- Ненасильственная борьба предоставляет средства отказа от сотрудничества и неповиновения, с помощью которых население может оказать сопротивление недемократическому правлению любой диктаторской группы.
- Ненасильственная борьба может использоваться для утверждения практики демократических свобод, например, свободы слова, свободы прессы, независимых организаций и свободы собраний перед лицом репрессивного управления.
- Ненасильственная борьба весьма способствует выживанию, возрождению и укреплению независимых групп и институтов общества, описываемых выше. Они являются важными для демократии, так как способны мобилизовать силу населения и ограничить реальную мощь любого потенциального диктатора.
- Ненасильственная борьба дает средства, при помощи которых население может оказывать воздействие на репрессивные акции полиции и вооруженных сил, принадлежащих диктаторскому правительству.
- Ненасильственная борьба дает методы, с помощью которых население и независимые институты могут в интересах демократии ограничить или перекрыть источники силы правящей элиты, создав угрозу ее способности продолжать властвовать.

Сложность ненасильственной борьбы.

Как можно заметить из данного обсуждения, ненасильственная борьба является сложным инструментом социальных действий, включающим множество методов, ряд механизмов изменений, а также имеющим конкретные требования к поведению. Для того чтобы стать эффективным, в особенности против диктатуры, политическое неповиновение требует тщательного планирования и подготовки. Будущие участники должны понимать, что от них требуется. Необходимо найти требуемые ресурсы. Стратегам необходимо заранее проанализировать, каким образом наиболее эффективно применить ненасильственную борьбу. Переключим наше внимание на этот жизненно важный элемент: необходимость в стратегическом планировании.
>>> ДАЛEE >>>

Подробные цифровые (электронные) карты, объемные модели местности (3D модели) и спутниковые фотографии высокого разрешения (от 2 метров до 25 сантиметров) позволяют наглядно увидеть наиболее горячие регионы земного шара - районы войн, вооруженных конфликтов, геополитических и этнических противоречий, а также наркотрафика.

Согласно требованиями российского законодательства, спутниковые фотографии России даны с разрешением 2 метра. Спутниковые фотографии территории иностранных государств даны с более высоким разрешением - до 25 сантиметров.

Цветовой баланс электронных карт и спутниковых фотографий откалиброван таким образом, что они прекрасно распечатываются на струйных и лазерных принтерах и могут использоваться в качестве приложений к научным трудам, рефератам, курсовым и дипломным работам.

Для того, чтобы узнать, что изображено на цифровой (электронной) карте, не загружая ее - наведите на нее мышку и задержите на секунду - над уменьшенным изображением всплывает краткое описание. Для загрузки карты нажмите на ее уменьшенное изображение. Карты и спутниковые фотографии снабжены подробными комментариями и разъяснениями.

Карты постоянно добавляются, но в рассылке мы будем публиковать только по две новых карты еженедельно - Вы же не хотите получать мегабайтные выпуски:-) Если Вы хотите посмотреть все карты, опубликованные на сегодняшний день - зайдите в раздел Цифровые (электронные) карты, 3D модели местности и спутниковые фотографии по адресу www.nationalsecurity.ru/maps/.
>>> ПЕРЕЙТИ К РАЗДЕЛУ ЭЛЕКТРОННЫЕ КАРТЫ >>>

(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная цифровая (электронная) карта: Палестина (Израиль и Палестинская автономия) - физическая политическая подробная электронная карта - подробная электронная карта (цифровая карта мира)		(нажмите на картинку, чтобы загрузить страницу с электронными картами) Подробная цифровая (электронная) карта: Повстанческие группы моджахедов (душманов) в советско-афганской войне 1979-1988 годов - подробная электронная карта (цифровая карта мира)