ЛЬЮИС, (LEWIS) К(лайв) С(тэплз) (1898-1963).

Английский прозаик, поэт, ученый-философ, теолог, литературовед, один из ведущих авторов научной фантастики (далее – «НФ») и фэнтези середины 20 века. Родился в Белфасте (Сев. Ирландия), учился в различных частных колледжах, поступил в Оксфордский университет, где занимался литературой и философией, но вынужден был прервать учение в связи с началом первой мировой войны; воевал в пехоте, был ранен. После окончания войны вернулся в Оксфорд, закончив его, остался преподавать язык и литературу в местном Магдален-колледже; в 1955 г. был избран профессором в Оксфорде, ставшем его домом на всю жизнь, Льюис близко познакомился и подружился с Д. Толкиным и Ч. Уильямсом, организовав вместе с ними литературный кружок "Инклингов" (The Inklings); он автор солидных литературоведческих трудов, поэтических произведений и религиозных сочинений ("истинно верующий христианин", по словам самого Льюиса, с 1929 г.). Почетный доктор литературы многих европейских университетов, член Королевского общества. Автобиография - "Удивленный радостью: облик моей ранней жизни" [Surprised by Joy: The Shape of My Early Life] (1955).

В историю НФ Льюис  вошел классической трилогией о лингвисте докторе Рэнсоме, в которой темы и приемы "твердой" (естественнонаучной) НФ органически сочетаются с религиозно.-мифологической аллегорией на тему противостояния вселенских Добра и Зла . В первых двух романах - "За пределами безмолвной планеты" [Out of the Silent Planet] (1938; рус. 1992; 1993) и "Переландра" [Perelandra] (1943; др. - "Полет на Венеру" [Voyage to Venus]; рус. 1993) - действие разворачивается соответственно на Марсе и Венере, находящихся в сфере действия неких высших "духовных сил" ; правительница изобретательно выписанной, покрытой океанами Венеры - это "новая Ева", а в роли Сатаны-соблазнителя, приводящего к грехопадению, выступает герой-ученый, что вполне соответствует последовательным философским нападкам Льюиса на "научный гуманизм", иными словами, на антигуманность современной науки . Последняя "антисциентистская" тенденция усилена в заключительном романе трилогии - "Мерзейшая мощь" [This Hideous Strength] (1945; сокр. 1955; др. - "Планета под пыткой" [The Tortured Planet]; рус. 1993), действие которого разворачивается на Земле, а образы ученых, поддержанных превосходством во всех их античеловечных начинаниях (в частности, разрушении экологии планеты), представлены откровенно карикатурно - один из "злодеев" явно "списан" с Г. Уэллса; все три книги объединены в один том - "Космическая трилогия" [The Cosmic Trilogy] (1990). В целом трилогия Льюиса, богатая стилистически и "мифологически", остается одним из выдающихся достижений НФ середины 20 века.

Статус классика Льюис  завоевал также и в области детской  литературы , которую он обогатил серией сказочных романов о королевстве Нарния; в этих книгах традиционные элементы сказки и фэнтези сочетаются с приемами НФ (иные измерения, параллельные миры, путешествия во времени).

Серия состоит из романов -

"Лев, колдунья и платяной шкаф" [The Lion, the Witch and the Wardrobe] (1950; рус. 1978),

"Принц Каспиан" [Prince Caspian] (1951; рус.1991),

"Плавание "Покорителя Зари" [The Voyage of the "Dawn Treader"] (1952; рус.1991 - "Покоритель Зари", или Плавание на край света"),

"Серебряное кресло" [The Silver Chair] (1953; рус.1991),

"Конь и его мальчик" [The Horse and His Boy] (1954; рус.1991),

"Племянник волшебника" [The Magician's Nephew] (1955; рус.1991 - "Племянник чародея"),

"Последняя битва" [The Last Battle] (1956; рус.1991);

ряд произведений переиздавалисьпаепарно.

Переводы произведений цикла составили сборники - "Нарния" (рус.1991), "Хроники Нарнии" (рус. 1991), "Сказочные пвести" (рус.1911).

В книгах о Нарнии также присутствуют элементы религиозной назидательности, но для многих  юных читателей они остаются незамеченными, "подавленными" искусно сплетенным сюжетом и незаурядной фантазией автора, достойного наследника "оксфордских традиций" (от Л. Кэрролла до Д. Толкина).

Два произведения Льюиса представляют собой фэнтези для взрослого читателя – христианская аллегория на тему Рая и Ада, "Великий развод" [The Great Divorce] (1945) и пересказанный миф об Купидоне и Психее , "Пока у нас не будет лиц" [Till We Have Faces] (1956); однако они значительно уступают трилогии о Рэнсоме и циклу о Нарнии. Взгляды Льюиса на НФ изложены в его беседе с Б. Олдиссом и К. Эмисом, помещенной в сборник эссе и публицистических выступлений писателя - "Вне других миров" [Off Other Worlds] (1966).

/Вл.Г./

Для большего представления о Хрониках Нарнии Клайва Льюиса приведу одно из небольших сочинений «Гномы в сказке К. С. Льюиса «Хроники Нарнии» Олега Лекманова (Для подготовки данной работы автором были использованы материалы с сайта http://lit.1september.ru/)

Лев Аслан — герой знаменитых сказочных «Хроник Нарнии» английского протестантского философа и писателя Клайва Стейплза Льюиса (1898–1963) — отчётливо соотнесён автором с образом триединого христианского Бога. Логично предположить, что и остальные персонажи «Хроник» каким-то образом участвуют в сопоставлениях, заданных ключевой аналогией сказки. Задача настоящей заметки показать, что это, безусловно, справедливо, по крайней мере, в отношении одного из племён, населяющих льюисовскую Нарнию.

Внешность типичного представителя этого племени описывается следующим образом: “Он был коренастый и широкогрудый, как большинство гномов, трёх футов росту, а грубые рыжие борода и бакенбарды оставляли открытыми только крючковатый нос и блестящие чёрные глаза” (II, 26)./*Здесь и далее произведение Льюиса цитируется по изданию: Льюис К.С. Хроники Нарнии: В 2т. М., 1992, с указанием в скобках тома и страницы/.

Все гномы делятся на две разновидности — рыжих и чёрных: “Тот, кто хотел убить Каспиана, был Чёрный гном (волосы и борода у него были чёрными, тонкими и жёсткими, как лошадиная грива). Звали его Никабрик. Другой был Рыжий гном с волосами, похожими на мех” (II, 48). И те и другие гномы златолюбивы (чёрные гномы — до потери разума): глаза рыжего “гнома заблестели, когда он увидел богатства, лежавшие на полках (ему пришлось встать на цыпочки), и он пробормотал про себя: «Никабрику этого видеть нельзя»” (II, 72). И те и другие — сообразительны и практичны: “...хотя кое-кто встречал гномов-негодяев, вряд ли кто видел гномов-дураков” (II, 28). Различие между плохими и хорошими гномами задаётся их отношением к Аслану. Хотя именно гном был первым существом из тех, кого Аслан призвал на всеобщий совет при создании Нарнии (I, 75), далеко не все гномы служат Аслану и верят в Аслана. Особенно это касается тех гномов, которые озабочены исключительно судьбой собственного племени. “Среди этих зверей и людей должен быть гном, который должен проследить, справедливо ли обращаются с гномами” (II, 68); “...мои гномы приняли на себя главный удар и пал каждый пятый” (II, 111). Такие гномы легко готовы пойти на сговор с Белой Колдуньей (воплощение дьявольского начала в сказке): “Кто угодно или что угодно. Аслан или Белая Колдунья” (II, 55). “Я имею в виду силу, которая, если истории говорят правду, настолько больше Аслана, что держала Нарнию в чарах многие годы” (II, 115). Больше всего на свете чёрные гномы ненавидят полукровок, добровольно или подчинившись обстоятельствам вышедших из племени: “Я не чистокровный гном, во мне есть и человеческая кровь. Многие гномы спаслись в битвах и выжили, обрили бороды, одели ботинки с высокими каблуками и стали изображать из себя людей. Они смешались с тельмаринцами (нарнийскими мусульманами. — О.Л.). Я один из таких, только наполовину гном, и если кто-нибудь из моих родичей, настоящих гномов, ещё жив где-то в лесах, он, без сомнения, сочтёт меня предателем и будет презирать” (II, 38). “— Фу, — фыркнул Никабрик, — гном-изменник. Ни то, ни сё, серединка на половинку. Вонзить мой меч ему в горло?” (II, 61). Однако именно гном-полукровка Корнелиус предстаёт у Льюиса одним из наиболее последовательных приверженцев Аслана.

Ещё один отступник от общих правил в сказке Льюиса — гном Поггин. “Мне только сейчас удалось сбежать от остальных. Я с вами, государь, я на стороне Аслана” (II, 493).

Большинство других гномов, после наступившего в финале «Хроник Нарнии» закономерного апокалипсиса, согласно К.С.Льюису, добровольно принимают на свои плечи кромешный ад, ад духовной слепоты в неумении разглядеть подлинный лик Бога.

“— Здесь нет темноты, она только в твоём воображении, глупец! — вскричал Тириан.

— Выйди же из неё! — И, нагнувшись, он схватил Диггла за пояс и капюшон и вытащил из круга гномов. Но стоило Тириану его отпустить, как Диггл бросился на прежнее место, потирая нос и вопя:

— Ох-ох! Что вы такое делаете! Ударили меня о стенку, чуть нос мне не сломали.

<...>

— Вот видите, — сказал Аслан. — Они не дадут себе помочь. Они выбрали хитрость вместо веры. Их тюрьма — в их воображении, но они — в тюрьме. Я не могу вывести их наружу, потому что они слишком много думают о том, чтобы не дать себя провести” (II, 545, 546).

Гномофоб Льюис или гномофил? Гномофоб — постольку-поскольку гномы ненавидят Аслана; гномофил — постольку-поскольку они любят Его.

Список литературы.»

Далее читайте окончание Брошюры Шалвы Александровича Амонашвили, название которой стало главной темой  Пятых Международных Педагогических Чтений, намеченных к проведению 9-10-11 января 2006 года (во время зимних каникул) в Москве, в Московском Доме Учителя. /Подробная информация о V МПЧ дана в предыдущем выпуске – дубле первого выпуска/

Ш. А. АМОНАШВИЛИ

СПЕШИТЕ, ДЕТИ,

БУДЕМ УЧИТЬСЯ ЛЕТАТЬ

(Окончание)

ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ ШАЛВЫ АМОНАШВИЛИ

Лаборатория гуманной педагогики МГПУ

Москва

2005

Александру и Михаилу —

Моим «крылатым» внукам —

посвящаю

***

«Спешите, дети, будем учиться летать!

Мы пошли к мудрецу набраться уму-разуму.

Мы спросили его:  Можно запрещать детям?

Сказал нам мудрец: Тогда они не научатся ле­тать.

Мы спросили: А если они вредят?

Сказал  мудрец: Даже  вредное не запрещать.

Мы удивились: Как же тогда быть?

Сказал он нам: Отведите глаз ребёнка от вред­ного или предупредите о нём.

Мы спросили: А если он над пропастью и не хочет принять совет?

Ответил мудрец: Строго берите его за руку и уведите от пропасти. Это будет исполнение долга.

Сказали мы: Он заплачет.

Ответил он: Заплачьте вместе с ним. Слёзы обеспечивают взаимопроникновение.

***

Тогда мы задали мудрецу вопрос: Можно ли осуждать за проступок?

Ответил мудрец: Осуждение мертво, так дети не научатся летать.

Спросили мы: Оставить незамеченным?

Ответил он: Нет. Проявить снисхождение.

Спросили мы: Не получится ли, что ребёнку всё сойдёт с рук?

Ответил мудрец: Может получиться. Но надо дать детям понимание суровости долга.

Спросили: Как это сделать?

Сказал мудрец: Пусть живут, как взрослые. Дайте им строить свои города, пусть таскают брёвна своего города и устанавливают в нём зако­ны жизни.

***

Тогда спросили у мудреца: Как быть с похва­лой?

Ответил он нам: Похвала напрягает устремле­ние к полёту, увеличивает скорость и высоту по­лёта, совершенствует красоту полёта.

Спросили мы: За что хвалить ребёнка?

Ответил мудрец: Хвалите за всякое продвиже­ние, даже за самое малое, трудноуловимое. Хвали­те за случайное благое движение.

Спросили мы: не возомнит ли о себе ребёнок?

Ответил мудрец: Возомнит, если похвала фаль­шивая.

Спросили мы:  Какова же похвала истинная?

Ответил он нам: Истинная похвала есть ут­верждение ребёнка, она есть встреча с будущим.

Спросили мы: Значит, исключается возмущение?

Ответил мудрец: Возмущение искреннего серд­ца есть похвала, она поощряет к дерзанию. Воз­мущение злобное есть наказание, оно тушит уст­ремления.

***

Попросили мы мудреца: Открой нам мудрость воспитания.

Ответил он: Наберитесь терпения, оно есть дар Небес.

Спросили мы: В чём суть терпения?

Ответил он: Энергия терпения способствует со­бытиям, но не предпосылает им заблуждения. Для терпеливого ничего никогда не кончается, но всё только начинается.

Сказали мы: Дай нам пример.

Ответил мудрец: Пусть самый яростный отри­цатель излагает неправдоподобные измышления. Терпеливый мыслитель раскроет невежество, ле­жащее в основе измышления не прибегая к отри­цанию. Мыслитель в творчестве мышления убере­жётся от раздражения — во время урока терпения не раздражаются. Пусть невежды выходят из себя, но испытатель терпения не унизит приёмами, свойственными невеждам.

Попросили мы мудреца: Дай нам напутствие.

Сказал мудрец: Утверждающий богат, отрицаю­щий беден. Так живите.

Мы поклонились мудрецу и поспешили к вам.

Спешите, дети, будем учиться летать!

***

Смотрите, какое чудо!

Птенчиков всего три.

Они пока не пушистые, они голые.

Но могут поднять головки, и мы видим, какие у них длинные шейки.

Не открывая глазки, они широко открывают клюв, как только мама-ласточка или папа-ласточ­ка подлетают к гнезду, неся пищу.

Все вместе начинают пищать, пищать!

Но родители строги: сколько бы птенец ни пи­щал, лишнего не получит.

Мама-ласточка часто садится в гнездо, берёт птенцов под свои крылышки и о чём-то тихо вор­кует.

Не колыбельную ли поёт?

Не сказки ли рассказывает?

Нет-нет!

Мы чувствуем их язык.

Мама-ласточка им молитву читает.

Мама-ласточка учит их мудростям жизни.

Мама-ласточка раскрывает в них Божью тайну.

Время же не терпит!

И мы видим: мудрость воспитания дарится каждому сущему, лишь бы  придерживаться  её.

***

Есть крылья.

Есть страсть к полёту.

Полёт — природа для птицы.

Но птичка в клетке.

Так больше нравится нам: пусть поёт она для нас, пусть будет она рядом с нами и украшает наш быт.

И птичка поёт. О чём?

Птичка прыгает с жёрдочки на жёрдочку и об­ратно. Это всё, что осталось от полёта.

Потом настанет время, и мы выпустим птичку из клетки. Но летать она уже не сможет — кры­лья не те. Но она и не хочет летать — забыла, что такое летать и зачем ей крылья.

И птичка становится добычею коварной кош­ки.

Огорчения наши, даже слёзы, уже не помогут птичке.

Она была создана для полёта ещё до того, как мама-птичка снесла яйцо. Но мы лишили её по­лета ещё раньше — в наших мыслях и воображе­нии. В них мы присудили птичке жить в клетке. А потом так и поступили: мать-птичка снесла яйцо в клетке, птенец вылупился в клетке, вырос в клетке. И, наконец, птичка позабыла о Чаше сво­ей, где она покоряет пространство, уничтожает насекомых и поёт гимн Создателю.

***

Почему мы так поступаем, люди?

Птица — это наш ребёнок.

Почему мы отнимаем свободу у ещё не рож­дённого ребёнка?

И делаем это сперва в наших мыслях и вооб­ражении, так уготавливаем ему тенёта, а потом, после появления его на свет, воплощаем всё заду­манное в жизнь.

Скажет кто: А где вы видели детей в клетках? Где вы видели наши тенёта?

Ходить далеко не нужно.

Всю жизнь ищем свободу и не находим её. А если найдём крохи свободы, тут же ограничиваем условностями, чтобы они не достались кому-то побольше.

Это ли не клетки, это ли не тенёта?

Соблазны недостойные — не тенёта?

Авторитаризм вокруг детей — не тенёта?

Зрелища низменные — не тенёта?

Вот возьмём и напишем прямо на небе, чтобы осознали все:

«Насилие над волею и мыслью ребёнка есть тяжкое преступление».

Мало ли окажется преступников?

***

Говорит мудрец:

«Нужно смягчить сердца учителей, тогда они пребудут в постоянном познавании. Детское серд­це знает, что горит и что потухло. Не урок задан­ный, но совместное с учителем устремление даёт мир чудесный. Открыть глаза ученика — вместе с ним полюбить великое творение».

***

Спешите, дети...

Но что на этой улице произошло?

Прямо на асфальте — тела погибших девочек!

Их две.

Они взялись за руки и выбросились с девятого этажа.

Девочки, кто предал вас?

Они оставили записку:

«Пусть скажет учитель математики, почему мы решились на такое».

И  что  же  вы  скажете,  учитель  математики?

Хоть сейчас вы поняли, что вам нужно быть учителем жизни, а не предметником?

Число ушедших увеличивается!

Вселенная содрогается!

***

Спешите, дети, будем учиться летать!

Мы хотим привнести в ваше образование принцип свободы, ибо подсказывает нам сердце: стремительный полёт к цели возможен на крыль­ях свободы.

Но именно свобода стала в нашей действитель­ности самым извращённым понятием.

Для одних свобода есть своеволие, для других — безответственность, для третьих — безумие са­момнения.

Нам   говорят,   что   мы   призваны  к  свободе.

Говорят, что мы обречены на свободу.

Объясняют, что свобода есть познанная необ­ходимость, что она есть познанная Истина.

Но что есть необходимость? Что есть Истина?

***

Мы берём книги мудрости и читаем.

В них мы узнаём, что Вселенная — как один поток, она в огне, в ней бушует огонь простран­ственный. Одно кольцо влечёт за собой другое, один росток утверждает другой, одна жизнь пред­сказывает другую. Независимость чего-либо или кого-либо является невозможной. Свобода, кото­рая так манит человека, является иллюзией.

Что же нам остаётся?

Очень многое: полная свобода выбора!

Из множества жизненных проявлений каждому из нас Бог дарит полную свободу выбора.

В свободном выборе свершается наше творче­ство, наш поиск, утверждается наша вера, прояв­ляются наши возможности.

В этом же выборе могут произойти наши ошибки, иногда роковые.

Мы постоянно что-то выбираем, что-то отвер­гаем, и .так ткём нашу собственную судьбу.

Сеем причины и пожинаем последствия...

Потому мудрые книги предупреждают нас: «С первых лет приучите детей к свободному выбору последствий».

Значит, нужно поддаваться не чувствам и же­ланиям, которые сейчас нахлынули на нас, а ви­деть их последствия, может быть, очень отдалён­ные, которые обязательно возникнут, настанет время.

Нужно понять, говорят мудрые книги, что ка­ким бы ни выглядел наш выбор внешне, он пове­дёт нас или в сторону Света, или в сторону Тьмы.

Мы выбираем путь своей земной жизни.

***

Наставляет нас мудрец: «Пусть учитель скажет детям о различии между победной волей и гибельным своеволием. Пусть дети поймут, как прекра­сен путь свободной воли, когда человек в Миро­вом океане будет строителем Будущего».

***

Спешите, дети...

Ребята, почему вы пристали к этому старику?!

Он же вам всё отдал: фронт прошёл, кровь пролил, Родину уберёг!

А теперь ходит со своими орденами на груди.

Гордится, что не зря прожил жизнь.

Вы хотите ограбить его, отнять ордена?

Говорят, их охотно покупают Турнеты.

Он их защитил бы как Родину, но не может принять вас врагами, вы же его дети!

В ответ на ваше насилие только плачет...

Дети... Остановитесь... Дети... Ребята!

...Вы убили его!..

Не лучше ли было ему погибнуть на фронте?!

Откуда в вас столько звериного?

Кто вас так предал, дети?

Содрогаются Небеса!..

Сколько отпавших душ!

***

Смотрите, смотрите!

Нашим птенчикам уже  не сидится  в гнезде!

Они уже наряжены во фраки с бабочками на белых рубашках.

Какие они прекрасные!

Они то и дело выскакивают из гнезда и садят­ся на свою башню.

Потягивают крылышками и машут ими.

Родители-ласточки долго сидят рядом с ними и поют, поют!

Поют то вдвоём, то в одиночку.

А птенчики не пищат, как прежде, а слушают.

Мы понимаем их язык: это у них уроки, на­ставления, приготовления.

Родители говорят птенцам о Небе, о Полёте, о Красоте, о Любви, о Творце, но ни звука о себе.

И мы поняли: мы растим детей своих, думая о себе, они растят своих птенцов, думая о Творце.

***

Спешите, дети, будем учиться летать!

Свободный выбор не мыслится без понимания пути жизни. Что мы выбираем: служить добру или служить злу? А следствия — весьма отдалённые — нам известны. Путь добра несёт расширение со­знания, совершенствование духа, восхождение. Путь зла несёт земные ублажения, но духовное одичание.

Мудрые книги вручают нам законы жизни, в которых заключена  Истина свободного  выбора:

Закон соизмеримости,

Закон целесообразности,

Закон непреложности.

Легко ли научиться свободному выбору?

Только прошедший дисциплину духа может осознать, как сурова действительность свободы.

Человечество потому терпит бедствия, потому наша жизнь необлагорожена, что прошлые тыся­челетия не подвели нас к высшей мудрости выби­рать свободно. Мы пожинаем плоды наших посто­янных ошибок.

Надо же прекратить сеять причины, которые породят   в   будущем   прискорбные   последствия.

Но легко ли уметь свободно выбирать?

Кто нам в этом поможет?

Надо обратить взор на Учителя:

—   Помоги   нам,   Учитель,   научиться  летать!

***

Мы пришли к Учителю и поклонились.

—  Скажи нам, Учитель, к чему ты нас призы­ваешь?

Он сказал нам:

—  Учитель хочет видеть детей своих горы сози­дающими.

—  Учитель мужество советует держать наготове.

—  Учитель даёт направление, но не настаивает на подробностях.

—   Учитель помогает держать дух непреклон­ным.

—   Учитель советует думать о благе  общем.

—  Учитель хочет видеть вас высоко летающи­ми.

***

Мы спросили у Учителя:

—  Кто есть дети твои? Он ответил нам:

—  Дети мои?

Те, кто не привязан к вещам и не помнит це­ну им.

Кто любит птиц.

Кто ценит воздух часа утреннего.

Кто действие почитает более,  нежели  время.

Кто цветы понимает.

Кто являет бесстрашие, не замечая его.

Кто не любит беспредметной болтовни.

Кто ценит явление радости красоты.

Кто понимает жизнь за пределами видимости.

Кто чует, что и когда можно брать из Чаши своей.

Кто спешит исполнить предназначенное.

***

— Учитель, дай нам живые примеры свободно­го выбора, чтобы мы научились!

И учитель сказал:

Когда кто-нибудь заступил дорогу, отойди в молчании, если знаешь свой путь.

Когда надо ночлег найти, припаси добрую весть хозяину.

Когда придёт час ухода, найди привет остав­шимся,  каким бы сложным  ни был  путь твой.

Когда расцветает дерево у дороги, не ломай его, может быть, оно придаст радость идущим.

Когда слышишь зов привета, не пропусти его.

Когда слышишь поющую птицу, не тряси дере­во.

Когда видишь приходящих детей, скажи — мы ждали вас.

Когда свершаешь доброе, не заноси в свою за­писную книжку.

Когда думаешь об обиде, оглянись, где сор на полу.

***

Спешите, дети...

Вы пришли в храм, чтобы помолиться?

Нет, вы попрошайничаете!

Притом перекрываете дорогу каждому спеша­щему в храм или из храма и упорно требуете, что­бы вам заплатили.

Вы не из-за куска хлеба, не из-за больной ма­тери требуете.

Вы вымогатели, грабители, да ещё от имени Христа!

И что ты сделаешь с вырученным?

Отдашь всю выручку тому дяде, который хозя­ин над тобой и следит из-за угла!

Ненависть в ваших глазах.

Хамство и злоба в них. В них неуверенность и недоверие. Кто вас продал дьяволу, дети? Число отпавших велико! Гремят Небеса!

***

Ну так как же наши дела, дети?

Как ваши крылья?

Мы говорили вам о мощи мысли.

Мы говорили вам о вере.

Мы расширяли ваше сознание.

Мы учили вас сотрудничеству с Миром Зем­ным и Миром Высшим.

Мы развивали в вас сияющее творческое тер­пение.

Мы помогали вам полюбить мышление, полю­бить свой духовный мир.

Мы обращали взор ваш к светилам: «Много домов, и везде жизнь».

Мы давали вам открытые знания и развивали в вас чувствознание.

Мы возвеличивали в вас понимание общего блага.

Мы звали вас к подвигам и героизму.

Мы оберегали вас от всего дурного.

Мы освобождали вас от страха, от раздраже­ния, от самости, от неуверенности, от неверия.

Мы сделали чуждым для вас понятие преда­тельства.

Так мы берегли в вас Чашу вашу и будили в ней крылатого ребёнка.

Так мы поправляли и укрепляли каждое пёрышко на ваших крыльях.

Мы готовили вас к полётам.

Но уча вас — учились сами.

Воспитывая вас — воспитывались сами.

Образовывая вас — образовывались сами.

***

Возвышая вас — возвышались сами.

Право, дети! Не пора ли взлететь?

Взлетайте, а мы последуем за вами, чтобы убе­речь вас!

Пусть мир убедится в свершении наших на­дежд!

***

Радуйтесь! Поздравьте!

Они уже вылетели из гнезда!

Надо превратиться сейчас в такого же птенца, чтобы понять, что есть счастье полёта!

Они не летят пока далеко, но всё глядят в Не­бо.

Мы уже научились их языку и можем говорить с родителями-ласточками.

Мы спрашиваем: Для кого вы воспитали ваших птенцов?

Они отвечают: Для Неба!

Мы спрашиваем: Чему вы их научили?

Они отвечают: Летать!

Мы   спрашиваем:  А  если  они  вас   покинут?

Они отвечают: Не улетят дальше Беспредельно­сти!

Мы  спрашиваем:  Дети  ваши  прославят  вас?

Они отвечают: Прославят Творца!

И мы поняли: летать надо, чтобы прославить Творца.

Но осталось для нас загадкой: всё живое знает Истину воспитания, но почему же так трудно по­знать её нам?

***

Если люди сами не умеют летать, пусть научат летать своих детей.

Притом летать

высоко,

стремительно,

далеко,

красиво.

И настанет срок, когда дети раскроют крылья и взлетят.

Пусть взрослые просто последуют за детьми, чтобы уберечь их от падения.

И тогда обнаружат, что, оказывается, они тоже летят.

Этим способом следует воспользоваться при обстоятельствах, когда люди подошли к пропасти и нет другого пути спастись.

То есть немедленно!

И надо стереть в сознании мысль: «Учить мож­но только тому, чему сам научен».

В ней ложь, и она губительна.

Взамен следует утвердить закон: «Уча — учим­ся».

В нём Истина, она спасительна.

Только не забудем приложить к этому закону веру, надежду, любовь, искренность, красоту и творящее терпение.

Бушети, Грузия

10.09.2004

ООО "Издательский Дом Шалвы Амонашвили"

МГПУ лаборатория гуманной педагогики

г. Москва,  ул. Новокузнецкая, д. 16, тел.: (095) 207 19 82»