Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
  Все выпуски  

Открытие театральной странички на www.new.gogol.ru


Спектакли: "Предбанник", "Куклы"

Режиссёры: Сергей Юрский, Валерий Белякович 

 

Дункан Маклауд мёртв! 

 НЕ РЕЦЕНЗИЯ...

Мария Белова

 «Поймите же, существуют только те, кого мало!» - отчаянный, какой-то нечеловеческий вопль… Как пророчество, которое оставит герой, навсегда уйдя. Со сцены и из жизни. А мы останемся еще на какое-то время… А страшно то, что тех, «кого мало» остается все меньше и меньше… Потому так заметнее уход каждого. Сергей Юрский в своем спектакле рассказал об одном из них. Конечно, это было сделано не как биография, вынесенная на сцену, а как посвящение, выраженное всего в двух намеках: имя героя и кресло, которое ему вынесут в тот момент, когда станет плохо с сердцем. Все просто: кресло из спектакля Театра им.Моссовета «Комики» и имя «дядя Боря». Искренний, уважительный поклон Борису Иванову – артисту театра. В одном из своих интервью Юрский упомянул об этом посвящении, не обозначенном, кстати, ни в программе, ни в афише спектакля. Кто знает – поймет, кто не знает - ?.. Ну, что же, может, им это и не надо? Но критикам, а точнее сказать, историкам театра, не просто важен, но и очень ценен этот факт: в театральном мире не так много осталось людей, которые помнят. Постепенно на смену театральной истории приходит театральная журналистика. Публика в большинстве своем читает рецензии не для того, чтобы понять, а для того, чтобы просто узнать, получить информацию. 

 


 ПРЕМЬЕРА: "Жизнь и судьба"

Театр: МДТ - Театр Европы

Режиссёр: Лев Додин

 

"Жить стало лучше, жить стало веселее..."

Анна Банасюкевич


 По диагонали сцены натянута сетка – несколько человек играют в волейбол. Вещи по углам сцены укрыты газетами. Высокий сутуловатый человек лет сорока с интеллигентным нервным лицом в сером свитере и валенках срывает газеты с потрепанного, с облупившейся серой краской, буфета. Ставит за стекло фотографию женщины – своей матери, погибшей в киевском гетто. На прятяжении спектакля появляются здесь и новые фотографии мучеников семьи Штрумов. Жена и дочь освобождают от газет пианино, стол, стул и железную кровать с набалдашниками. Призраки в лагерных бушлатах по ту сторону сетки делают то же самое. За сеткой обстановка почти такая же, как здесь, в квартире, – стол, стул, зеркало и облезлая ванна с душем в глубине сцены.

Жена торопливо собирает на стол, муж проверяет, работает ли телефон. Семья талантливого ученого, физика-теоретика Штрума вернулась из эвакуации из Казани в Москву. 1942 год.

Виктор Павлович Штрум в исполнении Сергея Курышева немного чудоковат, как и положено гению, рассеян. Вселенная для него вертится вокруг его работы. Он эгоцентричен, зациклен на себе, говорит резко, насмешливо, громко, иногда рисуясь. Он тщеславен, нуждается в восхищении, похвалах, чувствителен к начальственному одобрению,  иногда попросту не замечает, что творится в доме (бурный роман его дочери-школьницы с лейтенантом становится для него открытием). Но он честен, порядочен, ему бывает стыдно, совесть для него не пустой звук. Политика его интересует не очень, лишь бы не мешали работать, лишь бы понимали ценность его научных изысканий. Но все же где-то в глубине души он чувствует что-то наподобие гражданского стыда, например, когда думает о коллегах-ученых, пропавших в лагерях. Но все его возмущение – на уровне интеллигентского трепа на кухне, о котором он потом же может пожалеть со страху. Одним словом, Штрум получился очень сложным, в нем намешано сколько симпатичного, столько и отталкивающего, сколько благородного, столько и трусливого, жалкого. Но в нем чувствуется душа тонкая, ум глубокий и совесть живая. 


Остальное только на www.theatre.gogol.ru

 

 



В избранное