> В третье воскресенье после
Пасхи/*/ читается в церкви
отрывок из Евангелия от Иоанна, в котором рассказано
об исцелении Христом расслабленного.
> "Был праздник,
пишет евангелист Иоанн, и пришел Иисус во Иерусалим.
Есть же в Иерусалиме у Овечьих вороткупальня, называемая
по-еврейски Вифезда, при которой было пять крытых ходов. В них
лежало множество больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих движения
воды. Ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню
и возмущал воду, и кто первый входил в неепо возмущении
воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью.
Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет.
Иисус, увидев его лежащего и узнав, что он лежит уже долгое
время, говорит ему: хочешь ли быть здоров? Больной отвечал Ему: так,
Господи, но не имею человека, который опустил бы меня в купальню,
когда возмутится вода; когда же я прихожу, другой уже сходит
прежде меня. Иисус говорит ему: встань, возьми постель твою и ходи.
И он тотчас выздоровел, взял постель свою и пошел..."
> Вот евангельский рассказ.
И многие, прослушав его, скажут, должно быть: опять чудеса, опять
невероятное, не имеющее и не могущее иметь ничего общего
с нашей жизнью, интересами, нуждами, запросами... Но вслушаемся,
вдумаемся: Евангелие так по-детски просто, и евангельские рассказы
так кратки, что современный человек легко обманывается
этой краткостью и простотою. Ему всё кажется, что истина
о нём и о его жизни должна быть сложной и громоздкой,
потому что сам он сложен. Но, может быть, нестареющая сила Евангелия
именно в том, что оно сводит всё к самому главному,
первичному, основному добро и зло, тьма и свет, человек
и Бог, жизнь и смерть. А ведь если подумать сосредоточенно,
глубоко, и не только умом, а всем существом, то в конце
концов речь всегда идет о главном. Ибо вся сложность
жизни упирается в простоту вечных вопросов: добро и зло,
жизнь и смерть, Бог и человек.
> Так что же в этом рассказе
вечно, непреходяще? В центре его так очевидно стоят слова
расслабленного, обращенные ко Христу: "Не имею человека".
Это поистине вопль того, кто на опыте познал страшную силу
человеческого эгоизма. Каждый за себя. Каждый о себе. Вот
все они всё это великое множество слепых, больных,
иссохших, и все они "чают движения воды", то есть
ждут помощи, участия, исцеления, утешения. Но... каждый ждет помощи
себе и для себя. И когда возмущается вода, всякий бросается
вперед, забывая о других...
> В евангельской перспективе
купальня эта конечно, образ мира, образ общества человеческого,
символ самого строя человеческого сознания. О, конечно, в мире
можно найти много примеров преодоления эгоизма, примеров доброты и самопожертвования.
Но даже когда по видимости человек преодолевает свой эгоизм,
он всё равно остается пленником себя и своего. Если не своя
персона, то семья: и для своей семьи, для своих
своя рубашка ближе к телу. Если не семья, то
свой народ. Если не свой народ, то свой класс, своя партия.
Свое, обязательно свое! И это свое противополагается чужому,
а, следовательно, чуждому и враждебному. Но так, скажут,
устроен мир, и ничего не поделаешь. Так неужели же,
отвечу я, это и есть последняя, объективная,
научная правда о человеке и человечестве? Неужели, в последнем
счете, всё в мире построено на личном или коллективном
эгоизме и всё им живет? Капитализм, говорят нам, есть зло,
потому что он эгоизм. И вот его надо сокрушить во имя,
скажем, коммунизма. Но коммунизм только и делает, что провозглашает
свое: свое мировоззрение, свой класс, партию и так далее,
то есть свое и себя против не-своего, другого... И нет,
нет выхода из этого порочного круга. И вот, незаметно
для себя, мы перестали задыхаться в этом мире, насквозь
пропитанном всепоглощающим эгоизмом. Кровь, ненависть, страх, в лучшем
случае равнодушие. Когда-то, в двадцатых годах <XX>
века, молодой человек, почти мальчик, покончил самоубийством,
оставив такую записку: "Я не хочу жить в мире,
в котором все жулят..." Он задохнулся, не выдержал.
А нас постепенно измором берет эта привычка, и ужас
эгоизма мы перестаем ощущать как ужас...
> Об этом евангельский
рассказ о расслабленном. И все эти больные, немощные, иссохшие
все они больны в первую очередь неисцелимым эгоизмом, который
и приводит человека к воплю: "Человека не имею!"
Нет человека! И это значит, что человек начинается
там, где преодолен эгоизм, это значит, что человек
это, прежде всего лицо, обращенное к другому человеку,
это глаза, с участием и любовью всматривающиеся в глаза
другого человека. Это любовь, сострадание и помощь.
> Дальше Евангелие говорит: этот
новый, подлинный человек явлен, пришел к нам во Христе.
В Нём к одинокому и исстрадавшемуся человеку приходит
не чужой, а свой; приходит, чтобы его страдание воспринять
как Свое, его жизнь как Свою, и чтобы помочь и исцелить.
"Хочешь ли быть здоровым?" Это вопрос не того,
кто хочет что-то навязать, в чём-то убедить или же
подчинить себе. Это вопрос подлинной любви, и потому
подлинного участия. Религия, увы, тоже может стать эгоизмом,
быть занятой только собой, своими. Но важно понять, что такая
религия, сколь бы она ни прикрывалась христианством, по-настоящему
не христианство... Ибо всё христианство
в прорыве сквозь страшную твердыню эгоизма, в прорыве к той любви,
которую, по словам апостола Павла, "излил Бог в наши
сердца". Это его новая, вечная заповедь. Это то, о чём
всё Евангелие, вся наша вера...
[ протопр.
АлександрШмеман.
Из сб. Воскресные беседы // М.: "Паломник", 2002. messia.ru/r2/2/139a.htm
(подчеркивание сделано редактором рассылки) ]
------------------------------------------------------------------------- /*/ 3-е воскресенье после Пасхе принято называть
"четвертым по Пасхе".