Fw: Интернет-газета "Мы здесь" К 65-летию Минского гетто

О немцах, спасавших евреев

Леонид Смиловицкий, Иерусалим

Нацизм объявил евреев прямым антиподом, воплощением физического и
морального уродства, опасным для всего человечества в силу их религии,
национального характера и исторических судеб, и призывал к тотальному унич
тожению. Этой цели служили мероприятия в идеологии, политике, экономике и
культуре, организованные задолго до начала Второй мировой войны.
Результатом должно было стать "окончательное решение еврейского вопроса".
Политика геноцида была разработана детально, а машина уничтожения так
совершенна, что, казалось, не оставляла надежды на спасение. Однако
действительность обманула ожидания нацизма. Не предусмотренными оказались
воля и способность евреев к сопротивлению, отношение других народов,
которые не остались безучастными к судьбе обреченных.

Уникальными остаются случаи спасения при участии солдат, офицеров немецкой
армии. Люди, отважившиеся на подобный шаг, при разоблачении должны были
понести суровое наказание. Мотивы подобного поведения были разными. Одни
немцы спасали евреев, будучи знакомы с ними в ходе совместной работы, и
успели установить дружеские отношения. Другие делали это из неприязни к
геноциду, третьи - имея опыт общения с евреями у себя на родине, четвертые
- в минуту душевного порыва, став свидетелями массового убийства и т. д.
Приведу несколько характерных примеров.

Полина Аускер (Лукинская) во время ликвидации гетто в Борисове в октябре
1941 г. пряталась на чердаке своего дома с младшими братьями (5 и 11 лет).
На третий день погрома их обнаружили и отвезли в Разуваевку вблизи
аэродрома Борисова. У ямы перед расстрелом её узнал офицер-австриец, у
которого она мыла полы. Он отнял девушку у начальника полиции Ковалевского,
руководившего акцией, поручившись, что знает ее, как русскую, усадил в
машину и повез в сторону Минска. В 20 км от города высадил Полину и сказал,
что больше ничего сделать не может, и предложил искать спасение
самостоятельно. Девушке повезло, в д. Серебрянка под Смоленском ее приютили
Лукинские, которые дали спасенной свою фамилию.

В Климовичах Могилевской области во время акции 6 ноября 1941 г. Фаина
Маневич убежала из гаража, куда собрали евреев, пока готовили яму. Она
уловила настроение пожилого немца (охраняли немцы и полицейские по очереди;
когда дежурили "свои", пройти было невозможно) и сумела его упросить.
Солдат пропустил её между винтовкой и рукой. К вечеру того же дня в Климови
чи стала возвращаться молодежь, которую отправляли на работу утром. Обычно
приводили на работу полицейские, а присматривали немцы. Когда работа законч
илась, молодой немец отозвал в сторону 15-летнюю еврейскую девочку Аллу
Левину, двух ее сестер, Любу и Басю, и двух подруг, дал каждой по буханке
хлеба и сказал: "Домой не ходите, ваших родных уже нет. Идите куда глаза
глядят, если хотите жить. Мы вас не видели и не знаем". Когда стемнело, они
пошли, выпал снег и были видны следы. Полицейский Осмоловский на коне
догнал девушек и потребовал золото. Привел домой, в печке еще хлеб остался
печеный. Алла открыла яму с картошкой: "Вот наше золото!". Осмоловский
погнал девушек обратно в город к немцам. В комендатуре обыскали и отвели в
дом напротив скверика у старого банка. Комнатушка была набита людьми. Кто
молился, кто плакал, кто волосы на себе рвал. Охраняли полицейские. Они
бросали булку хлеба на всех, как собакам. Через 4 дня рассортировали по
разным работам. Поселили в большом еврейском доме, в котором уже ничего не
было -- спали на голом полу. Ночью не охраняли, только сказали, что
расстреляют, если кто уйдет. Утром пересчитывали и говорили куда идти. Алла
работала все время у пожарной, доила коров, процеживала молоко, мыла полы.
Были там немецкие офицеры, чехи и другие. Ей говорили: "Ты молодая, тебе
жить и жить, почему не убегаешь - вас расстреляют!" Через несколько дней
приехала расстрельная команда из СС, и Левина решилась. Выжила, получила
вторую жизнь.

Техник-строитель Эрик Порфштейн оказался свидетелем ликвидации евреев из Ч
ехословакии, привезенных в конце июня 1942 г. в Барановичи. Уроженец
Варшавы, он проживал в Праге, где был схвачен и вывезен в Барановичи. Его
спас немец, проживавший до 1939 г. на бывших польских землях и назвавший
себя "Янеком". Этот человек стоял в охране гетто и вывел Порфштейна за
ворота. Позже Эрика и жителя Барановичей Абрама Резника "Янек" привел на
квартиру пожилой польской четы Романа и Софьи Малиновских, которые жили
напротив вокзала. Оттуда узники бежали в Налибокскую пущу, где встретили
партизан. В 1944 г. Порфштейн уехал в Польшу.

Еще одна история спасения в Барановичах связана с именем Цали Горановского
(1925 г. р.), которого в конце 1941 г. привезли в концлагерь Колдычево. На
построении полицейские жестоко избивали прибывших. Немецкий кладовщик Ёрун
вступился за юношу и вывел из общей шеренги. Он передавал Цале табак,
который тот обменивал на хлеб. В январе 1944 г. Горановский бежал из лагеря
в составе группы из 90 чел.

Фишл Рабинов закончил ремесленное училище, и приступил к работе в Западном
речном пароходстве в Пинске механиком связи. С началом войны город
оккупировали через несколько дней. Во время акции в августе 1941 г. он
уцелел случайно, оказавшись на соседней улице, а двух его братьев
расстреляли. В мае 1942 г. на воднотранспортный узел был назначен
обер-лейтенант Гюнтер Крыль. В ходе совместной работы у Фишела и немецкого
офицера сложились дружеские отношения. Крыль не разделял политику Гитлера
и пообещал юноше свою поддержку. Он предложил ему сменить фамилию на
Рабцевича и взять имя Петр. Затем подготовил новые документы и познакомил с
лейтенантом Фриафом из Киева. Когда в конце октября 1942 г. в Пинске нач
алась ликвидация гетто, Крыль вызвал Фишла к себе и скрывал на квартире
больше месяца, потом вручил командировочное удостоверение, отвез парня в
Брест и посадил в поезд до Киева. Там Петра-Фишла встретил лейтенант Фриаф
и сделал все, как обещал. После освобождения Рабинов сохранил новую фамилию
.

В Минском гетто биржа труда направила работать Марка Млынского вместе с
сыном Борисом осенью 1942 г. на склад, куда немцы свозили книги из
библиотек, музеев, частных собраний, церквей, синагог и других мест. В
завалах были перемешаны школьные учебники, журналы, художественная
литература и старинные фолианты весом по 10-15 кг. В бригаду по сортировке
входило 8 человек, которые знали иностранные языки, были преподавателями
вузов с учеными степенями. Работами руководил капитан Альфред Рихель из
штаба рейхсляйтера Розенберга. Наиболее ценные издания вывозили в Германию.
Рихель в разговоре с Марком сообщил, что убийства евреев считает бесчеловеч
ными и не имеет к этому отношения, а принадлежность к партии
национал-социалистов Германии объяснил нежеланием попасть на фронт. Он подч
еркивал, что стоит ему высказаться, как его немедленно разжалуют и отправят
в штрафной батальон. Во время погромов в 1942 и 1943 гг. Рихель несколько
раз помогал Млынским уцелеть, задерживая их на книжном складе. Весной 1943
г. отец Млынского был задержан в ходе одной из облав в гетто и погиб; Борис
летом 1943 г. бежал в лес и присоединился к партизанам; после освобождения
Белоруссии воевал в действующей армии, по окончании войны проживал в
Ленинграде.

Бориса Хаймовича и Евсея Шнитмана из Минского гетто подкармливал начальник
немецкой ремонтной автомастерской на Комаровской площади. Однажды он не
пустил их в гетто, сказав, что будет облава на мужчин, завел в
недействующую душевую и спрятал на ночь.

Риву Айзенштадт спас офицер из Вены Рудольф Ян. Накануне одного из погромов
в гетто он оставил ее ночевать в подвале.

После погрома 2 марта 1942 г. в Минском гетто были набраны новые рабочие
колонны. Две из них были направлены в "Люфтгаукоманд" (летная часть)
находившуюся в бывшем Доме правительства на площади Ленина (ныне площадь
Независимости). Первая состояла из "гамбургских евреев", как называли
депортированных из Германии и других стран Европы евреев, а вторая -- из
евреев уроженцев Белоруссии. Старостой первой колонны назначили Ильзу
Штейн, а второй - Лизу Гудкович. Они работали на отоплении Дома
правительства. По железнодорожной ветке прибывали составы с торфом и
дровами. Узники разгружали и на вагонетках доставляли топливо в котельную.
За это получали 200 гр. хлеба и баланду из конины познакомились и
подружились. Ответственным за организацию работ был назначен капитан Вилли
Шульц, который полюбил Ильзу.

Он пообещал достать два паспорта с условием, что Лиза и Ильза уйдут вместе
потому, что последняя не знала русского языка. Лиза должна была стать
"сестрой глухонемой". Но паспорта достать не удалось, тогда Шульц предложил
другой вариант. В командировку в Минск приехал его друг-летчик, который
согласился переправить девушек через линию фронта. Однако и с летчиком не
получилось, его срочно отозвали на фронт. Тогда Лиза решилась использовать
знакомство с Сергеем Гериным, связным Минского подполья. Он пообещал, что
партизаны примут беглецов вместе с Шульцем, но потребовал найти грузовой
автомобиль, чтобы вывезти из гетто 25 чел. под видом разгрузки вагонов с
цементом под Руденском. Шульц нашел машину-трехтонку и подготовил
сопроводительные документы на 12 женщин и 13 мужчин, как было договорено с
подпольщиками (Лиза Гудкович, 1917 г. р., до войны работала теплотехником
на электростанции "Эльвод" в Минске. Муж Лизы, Абрам Панес, был скрипачом
Белгосфилармонии - Л. С.).

30 марта 1943 г. машина, крытая брезентом, подъехала к бирже труда на
Юбилейной площади. В машину сели 25 чел., включая двух сестер Ильзы 19 и 8
лет (отца Ильзы к тому времени расстреляли, а мать умерла от тифа), а также
5 человек, которых Лизе разрешили взять как организовавшей побег. Остальные
кандидатуры были подобраны нелегальным комитетом. Мужчины были вооружены, в
кузове наготове находились два шофера-профессионала. Направление - деревни
партизанской зоны Русаковичи, Гореличи и Кобыличи. После Руденска Шульц
пересел в кабину водителя. Это был пожилой австриец, призванный по
тотальной мобилизации. Проехали д. Дукоры, мост через р. Свислочь был
взорван, повернули в объезд. На временном мосту стоял немецкий пост. Охрана
объяснила, что машина не проедет, перед мостом ухабы и указала другой путь
-- на Шацк. Машина отъехала и забуксовала в грязи. Узники вылезли и стали
толкать, но были истощены, и сил не хватало. Шульц позвал крестьян, которые
недалеко ремонтировали мост. Проехали Руденск, конечный пункт маршрута,
указанного в документах. Набрали скорость, чтобы проскочить укрепленную
станцию железной дороги. Подъехали к хутору, мост через р. Птичь взорван, а
за ним - д. Русаковичи и лес. Река широкая. Это была граница партизанской
зоны Второй Минской партизанской бригады (командир отряда им. Сталина
Сергей Иванов). По воде плыл лед, на противоположном берегу стояла лодка.
Золя Токарский бросился в воду и пригнал ее. Группами по 5 чел. беглецы
стали переправляться. Едва успела отплыть от берега последняя партия, как
появились немецкие автоматчики, которые стреляли на ходу. Но было поздно,
все уцелели.

Шульц пришел к партизанам не с пустыми руками, потом Минск бомбили. В
октябре 1943 г. его и Ильзу переправили в Москву. Шульц и Ильза некоторое
время жили на даче НКВД в Малаховке под Москвой, ему было 46 лет, а ей -
18. Потом их направили в отряд специального назначения Ваупшасова, где
разлучили. Ильза ждала ребенка, ей предложили ехать в Биробиджан. Русского
языка она не знала, но немного говорила на идиш, родила мальчика, который
вскоре умер. Ильза работала закройщицей на швейной фабрике, вышла замуж и в
1953 г. переехала в Ростов-на-Дону, где родила дочь. В августе 1985 г.
газета <<Вечерний Минск>> опубликовала письмо, подписанное Ильзой Штейн.
Так произошла встреча через 40 лет.

В 1991 г. стало известно, что Шульц был направлен на работу в лагерь
военнопленных, где умер от менингита. Сама Ильза Леопольдовна Штейн сконч
алась в апреле 1993 г. (После побега Сергея Герина арестовали и отправили в
Освенцим, откуда перевели в Маутхаузен; в 1945 г. он вернулся в Минск и в
1950 г. умер в возрасте 34 лет - Л. С.).

Вряд ли к случаям спасения можно отнести ситуации, которые возникали
стихийно, хотя и приводили к сохранению жизни евреев. Софья Коган осталась
жива после первого погрома в Минском гетто 7 ноября 1941 г. Она находилась
уже в кузове автомобиля, когда немецкий солдат высадил её со словами: "У
тебя голубые глаза и светлые волосы, таких евреек не бывает...". Григорий
Добин числился сапожником в мастерской при полицейском батальоне концлагеря
по ул. Широкая в Минске. Туда ежедневно водили из гетто. В мастерской,
кроме сапожников, были портные. 20 ноября 1941 г. немецкие солдаты
поставили кордон в гетто. Добин пытался объяснить, что ему нужно на работу
и показал свой пропуск. Эсэсовец, стоявший в оцеплении, спросил: "Жена у
тебя есть?" Есть", - ответил Добин. "Тогда иди домой, не надо идти на
работу сегодня", - он сделал нажим на слово "сегодня". В тот день
расстреляли рабочие колонны.

Автор - Леонид Смиловицкий, доктор исторических наук,

Тель-Авивский университет, 02-672-3682

smil***@z*****.il