Эту статью прислал наш израильский друг Cергей Баландин. Предпосылаю ей без комментариев очередную новость о Дэвиде Ирвинге, о деле которого мы писали ранее.

---

Британскому историку Дэвиду Ирвингу, осужденному в Австрии на три года тюрьмы за отрицание Холокоста, выдан запрет на общение с прессой. Об этом во вторник сообщила пресс-секретарь суда в Вене.

По ее словам, такое решение было принято после того, как Ирвинг сказал «определенные вещи» прессе, который могут стать основанием для возбуждения в отношении него нового дела. Привести примеры таких заявлений пресс-секретарь отказалась.

На прошлой неделе в интервью венской газете Die Presse и агентству Austrian Press Ирвинг сравнил Австрию с «фашистской страной», а также подверг критике жесткие законы этой страны, признающие отрицание Холокоста преступлением, назвав их «нелепыми». //Irish Examiner

---

Cергей Баландин
О РУССКО-ЕВРЕЙСКОМ ДИАЛОГЕ

Если попытаться подыскать наиболее политкорректный синоним одиозному и ярлыковому понятию «антисемитизм», то практически во всех случаях применения оного термина его без всякого ущерба для смысла сказанного можно заменить на «диалог с евреями» или даже, как сейчас принято говорить, на «мирный процесс». Вся тысячелетняя история еврейского вопроса, по сути дела, и представляет собой такой процесс – нескончаемый и безнадежный диалог, который, почти всегда возникает по инициативе не-еврейской стороны, тщетно надеющейся выяснить с евреями отношения и прийти с ними к каким-то определенным договоренностям. Мы знаем такие попытки и в древности, и в христианскую эпоху, не прекращаются они и по сей день. Но я не знаю ни одного случая в истории, когда бы такой диалог закончился каким-то положительным результатом в плане принципиального решения спора. Так же как война, по Карлу фон Клаузевицу, есть продолжение политики, но иными средствами, так и естественным продолжением общественных диалогов всегда, как правило, следовали репрессии: физическая или юридическая расправа над оппонентом, причем, никак не связанная с какой-либо убедительной победой в споре, а скорее, наоборот, абсолютное поражение в диспуте или бессилие добиться победы логически вынуждали проигравшую сторону прибегать к последнему «аргументу» – праву сильного. Если сильными на тот момент были не-евреи, то репрессировался еврейский оппонент, если евреи, то наоборот. Так, диспут с христианами Рамбана ничем не закончился, но привел к изгнанию последнего. Научная полемика с историком Дэвидом Ирвингом также не привела ни к чему, кроме как к осуждению ученого к трем годам тюрьмы. Любой, кто читал какую-либо антисемитскую литературу, легко может убедиться, что почти в каждой антисемитской книжке так или иначе присутствует попытка диалога с евреями. Но евреи не признают антисемитов за партнеров по диалогу, и в итоге всякий диалог заканчивается монологом с горделивыми самовосхвалениями и унижениями противника. Таким образом, возникает обида на еврейский супремасизм, которая продолжает уже развиваться сама по себе, находя все новые и новые основания для самое себя, нередко даже мифические и с реальными евреями не связанные. Эта обида и есть антисемитизм.

Конечно, мне могут возразить, что антисемитизм проявляется не только в полемической литературе, но и в совершенно отвратительных преступных действиях, таких, как погромы, геноцид, кровавый навет, диффамация, террор, хулиганские нападения на евреев. – Да, преступлениям в правовом обществе не может быть никаких оправданий, преступники должны преследоваться и нести наказание по закону, однако у любого преступления есть причины и факторы, которые возникают и действуют отнюдь не по воле преступника. Одним из таких факторов для подавляющего большинства преступных антисемитских акций является невозможность вести диалог с евреями в цивилизованных формах. Священник Мартин Лютер Кинг как-то раз сказал: «По своей сути, бунт – это голос тех, кого не слышат». Также и погромы, и теракты – своего рода продолжение того самого «диалога», но уже другим языком – языком насилия, это отчаянный голос тех, кого когда-то не пожелали выслушать. Таким образом, кто-то философствует пером, кто-то молотом, а кто-то и ножом. Последнее громкое слово этого «диалога» прозвучало в московской синагоге на Большой Бронной 11 января 2006 г.

По следам этого инцидента, видимо, по принципу «лучше поздно, чем никогда», газета «Комсомольская правда» решила предпринять очередной раунд «диалога» с евреями, надеясь, что открытое общественное обсуждение проблемы сможет предотвратить дальнейшую эскалацию насилия.

23 января 2006 г. в конференц-зале редакции газеты состоялась дискуссия за «круглый столом», текст которой полностью опубликован на сайте http://www.russia-talk.com/rf/kp.htm. Однако сия дискуссия дала результат прямо противоположный замыслу ее устроителей – она лишний раз показала, что никакой мирный конструктивный диалог с евреями невозможен, а значит, с большой долей вероятности следует ожидать дальнейшую конфронтацию в обществе, акции гражданского неповиновения и новые теракты. К чему это приведет – одному Богу известно.

Ведущий дискуссии сотрудник редакции «КП» Дмитрий Стешин начал разговор несколько туманной преамбулой:

«Мы обсуждаем тяжёлую проблему. Помните, как по нарастающей возникла эта проблема?… Я посмотрел вот эту точку отсчёта: может быть, от Тополя, может быть, ещё раньше были нападения на евреев, и вот совершенно трагический случай в синагоге на Большой Бронной 11 января [2006]».

– Заметьте, ведущий даже не осмелился назвать вслух «проблему», обсуждению которой, собственно, намеревался посвятить свое мероприятие. Как когда-то в добрые пуританские времена вместо слова «секс» застенчиво говорили: «про это», ну а теперь также застенчиво преподносится некая «тяжелая проблема». Но в чем она состоит, что такого «постыдного» за ней скрывается, чтобы говорить намеками? Может, имеется в виду конкретный частный случай на Большой Бронной? Но им будет заниматься суд, да и с чисто криминальной точки зрения инцидент не такой уж и тяжелый (его «главному герою» Александру Копцеву инкриминируется умышленное причинение тяжкого вреда здоровью [ст. 111], покушение на убийство [ст. 105] и возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства по национальному или религиозному признаку [ст. 282]), увы, бывают преступления намного тяжелее этого заурядного хулиганства, например, расстрел молящихся в пещере Махпела мусульман Барухом Гольдштейном, из коего никто почему-то «тяжелой проблемы» не делал. Тогда, скорее всего, проблема состоит не в самом частном инциденте, а в том, что за ним стоит. Но в таком случае давайте вещи называть своими именами: «тяжелая проблема», которая послужила причиной данного случая, называется еврейским вопросом, возникла она отнюдь не «от Тополя» и не от каких-то там отдельных «нападений на евреев», но существует с незапамятных времен, а точку отсчёта нужно отнести к появлению самих евреев в истории. Неужели даже этого ведущий не знает? Нет, скорее всего, делает вид, что не знает.

И тем не менее Стешин сетует, что этой некой «тяжелой проблеме» не уделяют должного внимания:

«Самое ужасное, что диалога нет в обществе, никто не обсуждает…».

– Хотелось бы спросить: а в этом обществе вообще какой-либо диалог когда-либо был? Наше общество его никогда не знало, не знает и знать не хочет; обсуждать мы в принципе ничего не умеем – «это мы не проходили, это нам не задавали», монолог, диктат, оболванивание пропагандой – вот наше естественное состояние, в котором ничего «ужасного» никто не видит. Всякая политическая сила, какая когда-либо приходила к власти в России, первым делом всегда стремилась утвердить «единомыслие на Руси» и подавить всякие попытки диалога. Давайте посмотрим, кому диалог нужен, а кому нет.

Властям, само собой разумеется, никакой диалог не нужен, приказ начальника обсуждению не подлежит, власть также единолично решает, кого считать евреем, а кого нет (вспомним высказывание Геринга: «Кто еврей, а кто не еврей, решать буду я»), как к кому следует относиться и кому какие права предоставлять, поэтому «ужасное» власти видят скорее как раз в диалогах, нежели в их отсутствии.

Диалога якобы хочет оппозиция, но опять-таки не ради самого диалога как пути к поиску истины или просвещению масс, а лишь только для того, чтобы этим путем подорвать авторитет власти и самой занять ее место. Но как только оппозиция получает власть, она тут же прекращает диалог. Марксисты до революции добивались демократии и диалога, придя к власти, уничтожили всякую оппозицию. Но помимо их воли появились диссиденты, которые добивались свободы слова и диалога с марксистами, среди первых было немало евреев, и что теперь? Эти же «демократы», представленные на этом «круглом столе» в лице полномочного представителя правительства РФ Михаила Барщевского, в настоящей дискуссии заявляют: «Если эти мысли в рамках требований закона, Вы можете их высказывать, и если это не связано с ненавистью по национальному, религиозному … и далее по списку». – Ну а что такое «мысли не в рамках требований закона», как нам это объяснит «авторитетный юрист»? «Мыслепреступления», что ли? – Оруэлл отдыхает. Разумеется, относительно мыслей «pro» «демократами» допускается полная «свобода слова», «вне закона» оказываются только мысли «contra». По сути дела, вне закона оказывается любая критика, обнажающая противоречия между различными политическими силами, а следовательно, вне закона оказывается и сам диалог между ними. О чем прикажете еще говорить, как не о том, что нам в вас не нравится? (Вспомним, каким гонениям подвергалась и подвергается со стороны евреев одноименная книга Шульгина «Что нам в них не нравится», предполагающая именно диалог с евреями). Евреи согласны на «диалог», но без критики, когда бы оппоненты только и говорили, какие евреи «хорошие» (как здесь Дугин: «Это... тонкая религия, ...это форма религиозной веры, которая требует, на мой взгляд, глубокого уважения»), а попробуй скажи, что евреи где-то в чем-то не такие уж и хорошие – сразу клеймят: «антисемит!» – разве это не тоталитаризм? Старая партократия критику тоже прямо не запрещала, она только требовала «конструктивной критики» «положительной», чтобы в результате никто из них не слетел с должности или не попал на скамью подсудимых, иначе критика будет деструктивной, и, безусловно, «связанной с ненавистью», потому что, если даже о «ненависти» там прямо ничего не говорится, а только приводятся голые факты, то разве не ясно, что изобличающие преступника факты любви народной к нему не пробуждают?

Сейчас диалога с евреями вроде бы хочет «патриотическая оппозиция» – уже сам по себе этот факт свидетельствует о том, что власть в данный момент находится в руках «непатриотической коалиции» и примкнувших к ней евреев, которые, естественно, этого диалога сейчас не хотят. Но какие есть основания верить, что, придя к власти, «патриоты» продолжат диалог с евреями? – Никаких. Поэтому и нет никаких причин особо «ужасаться» тому, что ныне эту «оппозицию» не слишком-то хотят слушать.

В массах также особой страсти к диалогам на Руси никогда не наблюдалось. Посмотрите интернет форумы. Много ли вы найдете там русских и евреев, которые хотели бы именно разговаривать друг с другом, а не ругаться, не издеваться над оппонентом, не проклинать, не высмеивать, не угрожать? А если кто-то попытается аргументировано изложить свою позицию, ясно выразить, что он хочет, с какими действиями еврейской стороны он конкретно не согласен, то такому сами же русские первые заткнут рот. Так, например, на форуме газеты «Завтра», где стихийно возникло какое-то подобие конструктивного диалога по еврейскому вопросу, и ваш слуга одно время там принимал участие, в основном, дискутируя со своими еврейскими оппонентами, пытаясь выяснить у них, чего они хотят от русских, есть ли у них к нам какие-нибудь претензии, каковы их основные намерения как евреев, как они собираются их осуществлять в сочетании с русскими интересами; и тогда один русский участник вдруг встрял, назвал меня «словоблудом», «пустой псевдоинтелигенцией, с двумя вопросами в голове: Кто виноват, и что делать. Шума много, толку ноль». Он явно не симпатизировал еврейской стороне, сам высказал немало всяких гадостей по еврейскому адресу, но его почему-то раздражал сам факт нашего диалога, то ли ему было неприятно, что я тем самым признаю евреев за равных себе людей, полноценных партнеров по диалогу, то ли не все в нашем диспуте было доступно его пониманию, я не знаю, только мне осталось непонятным, какие вопросы его самого привели на форум, где дискутируют «словоблуды», может, хотел нас перевоспитать? В любом случае, я на него не в обиде, он прямо сказал то, что остальные миллионы думают, но не говорят, ибо ни с кем не дискутируют и на форумы не ходят. Потом, он выразил этими словами даже не свое мнение, а как бы vox populi, что-де не ему лично, а России никакие дискуссии не нужны, они считаются россиянами «словоблудиями», и в этом, я думаю, он тоже прав. Правда, мой оппонент не знает, что философии, которая есть не что иное, как синоним «словоблудию», также ни он сам, ни его почтенные россияне не нужны, никакого иного «толка», кроме собственного «словоблудия», она ни в не ищет, как и всякая наука, она самодостаточна, служит сама себе и своей истине, вне зависимости от того, нужна ли она кому-нибудь или нет, а следовательно, и философы также никаких «диалогов» ни с кем не ищут, и никогда еще ни один мудрец не приходил в «ужас» от того, что его не понимает толпа.

Итак, для кого же тогда отсутствие диалога «ужасно»? Может, для самого Стешина? Но кто же ему мешает этот диалог начать? Ведь мы сейчас живем не в условиях тоталитарной диктатуры, 58-й статьи давно нет, у нас наконец-то появилась возможность свободно высказывать свои мысли, и за них не сажают. И как же мы этой редкой возможностью пользуемся? Даже тему боимся назвать своим именем. Дорожишь своей работой? – Допустим. Но кто тебе мешает прийти на наши форумы под псевдонимом и высказываться там по «тяжелой проблеме»? – Клинический случай: «я хочу дискуссию и сам себе не позволяю в ней участвовать». Не знаю, может, с медицинской точки зрения это и действительно ужасно.

Чего в итоге добилась «Комсомольская правда», разыграв спектакль под названием «круглый стол»? Показала нам типичные примеры клинических психов, с которыми действительно нормальным людям разговаривать не стоит, и вообще лучше от них держаться подальше. Очень жаль, что этого не понимает участник дискуссии Михаил Назаров, который, несмотря на спорность многих его высказываний, производит впечатление порядочного человека, и тем не менее дал другим психам выставить себя на посмешище. Неужели ему не ясно, что с людьми, которые начинают свой разговор со слов (М. Барщевский):

«Поскольку сейчас Вы произнесли слово «Православие»... В принципе, я с людьми подобного рода Вам дискуссию не веду – из чувства брезгливости, но коль нас здесь собрали вместе…», разговаривать не о чем. Я на своем форуме таких участников сразу забаниваю, т.е. выгоняю. Хочешь вести дискуссию – веди, не хочешь – вон Бог, вон порог. Мало того, что это высказывание хамское (представляю, какой скандал поднялся бы в Израиле, если бы кто-нибудь в общественном месте сказал: «Вы произнесли слово «иудаизм»... В принципе, я с людьми подобного рода Вам дискуссию не веду – из чувства брезгливости»), оно еще и идиотское, и вот этот идиотизм нужно было обличить своим ответом, как, например, я ответил одному посетителю форума Исраэля Шамира, пришедшего только ради того, чтобы выражать свое презрение его участникам: «…если человек лезет в дискуссию с хамами, зная, что они хамы, то он дурак – Вы со мной не согласны? Но если уж так хочется поговорить, говори, но никого не оскорбляя и не поучая» (http://shamir.fastbb.ru/index.pl?1-2-0-00000004-000-10001-0-1140634610). Примерно так же можно было ответить и Барщевскому: «Кто вас принудил, г-н Барщевский, являться в наше «недостойное» собрание? А раз уж явились, то уж решите, ведете ли вы дискуссию, или нет. Если решили ее вести, то почему говорите: «дискуссию не веду»? А если не решили, то могли бы сразу отказаться и помолчать». Во всяком случае, в каком тоне говорит твой оппонент, в таком и нужно отвечать ему, неужели не убедительно было показано, что разговаривать с тобой не хотят и диалога все равно не получится? – Тогда сам прими иронический тон и не затрагивай никаких серьезных вещей, но вместо этого Назаров начинает метать бисер перед свиньей, не получив должных извинений, добросовестно отвечает на его вопросы, называет хама «уважаемым государственным деятелем».

Ладно, терпит его ведущий – его дело, пусть «уважаемый государственный деятель» говорит сам, что хочет, раз ему дали право говорить – «мели, Емеля, твоя неделя». Но Емеля и не думает высказываться ни по «тяжелой проблеме», ни по какой-либо еще, вместо этого он нападает на других участников, как будто в их существовании и присутствии в данной аудитории и состоит «тяжелая проблема». Хорошо, пусть так, но это опять-таки «проблема» Емели, пусть он сам ищет ей решение, но кто принуждал Назарова отвечать на емелины вопросы – это мне не понятно. Нельзя было вообще начинать разговор с Барщевским, пока тот, во-первых, не извинится (в положении бойкота можно обращаться к кому угодно: к ведущему, к участникам, к публике, но только не лично к Барщевскому, и не упоминать его имя иначе, как в третьем лице), а во-вторых, пока он сам не выскажется, в чем он видит проблему и видит ли ее вообще. Здесь, например, можно было бы ответить так: «Я свое мнение высказал, теперь очередь г-на Барщевского». Когда есть оба, пусть и разных, мнения, их можно сравнивать, если же представлено только одно, то всегда будет игра в одни ворота. Как можно вести диалог с оппонентом, не выяснив его позицию? – Это серьезная ошибка Назарова.

Барщевский его спрашивает: «у меня к Вам вопрос – просто, чтобы понимать, в одной или в разных плоскостях мы будем разговаривать». Я бы ответил так: «Извините, инициатива разговора не моя, тему предложил г-н Стешин, она им была объявлена участникам заранее, потому я думаю, каждый, прежде чем давать свое согласие на дискуссию, должен сперва разобраться, так ли он понял тему и правильно ли определил для себя, позицию какой стороны в диалоге собирается занимать, – это и есть «плоскость» всякого разговора. Что касается меня, то я свою позицию уже определил, хотелось бы теперь познакомиться, с кем имею честь говорить, и кто здесь представляет противоположную сторону». Если нет субъектов диалога, то не может быть и никакого диалога вообще, если ты никого не представляешь, то уйди домой или займи место зрителя. Но этого высказано не было, и Назарову пришлось отвечать на идиотские вопросы Барщевского: ««еврей» – это кто?», «Ваша – это чья?», «А Вы меня относите к евреям?», «Кого «вас»?», ««считают нас», то есть вас. Это кого?» и т.п. Будь Назаров еврей, он бы, конечно, повел бы себя иначе. Где вы видели еврея, отвечающего на подобные вопросы? Такого себе и представить невозможно, в лучшем бы случае еврей ответил бы «по-еврейски», т.е. вопросом на вопрос, и вопрос, скорее всего, был бы к ведущему: «Скажите, здесь Барщевский выступает как равный участник диалога или он, неизвестно по какому праву, решил, что ведет допрос на суде? Если участник, то какую сторону представляет? Между кем и кем идет диалог, если он сам не знает, кто «мы», кто «вы»?»

Говорят: «где два еврея, там три мнения», а вот там, где еврей и русский, там всегда одно мнение, причем, это мнение русского – интересная арифметика получается, не правда ли? В итоге, в настоящем «диалоге» была, по сути, представлена лишь одна сторона в лице самого Назарова, который пытался говорить от имени «нееврейских народов», имеющих определенные претензии к «еврейским организациям». Представители же «еврейских организаций» в лице Александра Бороды и как бы «нейтрального» адвоката Барщевского, напрочь отвергли существование какой-либо проблемы, тем более наличие «стены между русскими и евреями», о которой говорил в начале ведущий. Другие русские участники дискуссии – Александр Дугин и диакон Кураев также отреклись от проблемы, у них-де никаких споров с евреями нет. Все довольны, все смеются, кроме одного «недовольного» Назарова, вокруг которого тут же выросла стена непонимания и извращения.

Дугин, например, сказал: «…я хотел бы вернуть вас к такому моменту, что мы обсуждаем факт: молодой человек, который ворвался с оружием в храм...». – Дугин оговорился, ему следовало бы сказать не «я хотел бы вернуть», а «я хотел бы повернуть», и он таки повернул разговор на «проблему», которая, по сути, ни у кого разногласий не вызывала, и ушел от того острого вопроса, который был поставлен ведущим на обсуждение. Впрочем, относительно «тяжелой проблемы» он тоже высказался, правда, видит он ее не в еврейском вопросе, а в русском вопросе – русские-де мешают евреям нормально жить в России, а не наоборот, вот его слова: «Это религиозное этническое меньшинство (евреев) живёт в контексте большого народа, который обладает определёнными религиозными, этническими, культурными установками, и тем самым, именно тем, что оно является меньшинством, оно имеет право на то, на что большинство не имеет. Право быть защищаемым, оберегаемым и охраняемым нашим большинством». – Скажите мне, Барщевского можно назвать «этническим меньшинством»? Он сам какие-либо особые «культурные установки» у себя признает? И были ли когда-либо евреи «меньшинством»? Отнюдь. Но даже, если и были, то от чего это «меньшинство» нужно «оберегать»? От критики? От Закона? От всеобщего равенства? Потому евреи и держатся за Россию, ибо знают, что нигде больше такого высокого социального статуса относительно коренного населения они не получат, даже в самом Израиле. Назаров здесь задал евреям риторический вопрос: «Вы хотели бы, чтобы у евреев в России были такие же права, как у русских в Израиле?», но можно было бы спросить и по-другому: «Вы хотели бы, чтобы у евреев в России были такие же права, как у евреев, выходцев из России, в Израиле?» Последние сталкиваются с ксенофобией со стороны сабр (коренных израильтян), особенно, евреев восточного происхождения, намного более нетерпимой, нежели у самых отъявленных антисемитов в России. Еврей еврея может убить только за то, что жертва посмела заговорить в кафе со своими товарищами на языке, непонятном убийце. В России бывают случаи насильственных действий против евреев, но насколько риск стать их жертвой возрастает для еврея попавшего в Израиль! – Даже нечего и сравнивать.

Конечно, кроме Назарова, были и другие участники, кто признали проблему, например, Андрей Савельев (депутат Государственной Думы от партии «Родина»), однако его мнение осталось неуслышанным и не было принято вместе с мнением Назарова как общая позиция русской стороны в диалоге с евреями. Особенность этого «диалога» в том, что евреи и никогда не признают в себе представителей еврейства, и не примут своих оппонентов представителями других наций. Они всегда предпочитают видеть в последних маргинальных одиночек, которых легко избивать всем кагалом. Я уже заметил, как бесятся мои еврейские оппоненты, когда я выражаюсь таким образом: «мы считаем...», «наша позиция такова...» и т.п.

На форуме газеты «Завтра» один еврей мне сделал замечание:

«Вы уже о себе во множественном числе? Типа, Мы, папа римский...».

На что я ответил:

«Что поделаешь, с кем поведешься, от того и наберешься. У евреев стоит многому поучиться, в том числе и говорить о себе «мы». Полонские, Зильберы, Барацы везде пишут: «мы полагаем», а не «я полагаю». Ну а мы что, рыжие, что ли? Почему же мы, христиане, не можем иметь нашу, христианскую, позицию и говорить: «мы считаем», несмотря даже на то, что сам Раб рабов Божиих (официальный титул Папы Римского) так о себе не говорит (Вы, видимо, спутали его с Николаем II). …И кроме всего прочего, оригинальность саму по себе я вовсе не считаю каким-то достоинством, наоборот, настоящая истина она всегда универсальна, только ложь всегда «оригинальна», пусть даже истину не разделяет большинство, но это не значит, что оно не должно ее разделять. Как писал Жорж Батай: “Я стремился не к тому, чтобы изложить свои мысли, а помочь тебе высвободить из тумана неопределенности то, что думаешь ты сам”».

Значит, мы никто, одиночки, не имеющие право даже называться местоимением «мы». Хорошо, пусть так, но как же тогда нас можно причислять к «подавляющему большинству», которое, мол, «подавляет» еврейское «меньшинство»? Выходит, что «меньшинство» – это мы, и нам полагается, по словам Дугина, «право на то, на что большинство не имеет. Право быть защищаемым, оберегаемым и охраняемым нашим большинством», не так ли? Однако, оппонентам еврейской стороны не дают не только прав «большинства», но и «меньшинства». Заметьте, что здесь никто не спорит с «Назаровым и Савельевым» но только с Назаровым, как будто он один должен быть в ответе за весь еврейский вопрос. Здесь в ходу и argumentum ad hominem (перевод спора с предмета на личность оппонента) и даже прямой шантаж:

«...вот это «Письмо 5000», оно – больше, чем преступление!».

Когда Назаров возразил, что «Прокуратура так не сочла», «компитентный юрист» Барщевский разъяснил ему, что бывают «преступления» без состава преступления:

«Формально там состава преступления нет. Но жизнь всегда шире, чем право».

– Ну да, конечно, юрист учит жить не по Закону, а по «понятиям», «понятия» – они всегда шире, чем право.

Я думаю, неслучайно именно Назаров был выбран на этом «диалоге» в качестве мальчика для битья. Он удобный евреям «оппонент» – простоват, мало компетентен в еврейском вопросе, еврейские источники ему доступны только в переводе, что дает повод Барщевскому высокомерно его поддевать: «А Вы других книг в своей жизни не читали?», и к тому же он легко попадает в разные казуистические ловушки. Хотя Назаров и читал «другие книги» и часто их цитирует, это ему не помогает, ибо компетентность состоит не столько в знании многочисленных источников и обладании огромной базой данных, сколько в ясности понимания основной проблемы, которую профессионал-полемист должен уметь выразить в двух-трех словах. Так Савельев, в отличие от Назарова, может, и не читал «Шульхан арух», но подошел к вопросу экзистенционально: «проблема есть и субъекты этой проблемы есть. Есть русские, и есть евреи. Хотите ли вы или не хотите, знаете вы определение нации или не знаете, знаете вы определение этноса или нет – русские и евреи существуют. Они существуют по самосознанию и они различают друг друга по самосознанию». – Поди попробуй возрази. Впрочем, Савельева, так же как и Стешина, можно упрекнуть в отсутствии конкретики: «проблема, проблема», – хорошо, ну а в чем она состоит? Чего ты хочешь от евреев? Тебе не нравится, что они слишком много говорят о себе? И это все, в чем ты их обвиняешь? Не маловато ли для «проблемы»? Ниже Савельев, забывая сказанное, противоречит сам себе: «Русские и евреи в подавляющем своём большинстве живут, даже не спрашивая, русский живёт рядом или еврей. Подавляющее число русских и подавляющее число евреев не интересуются национальностью своего соседа. И только гиперактивное меньшинство превращает отсутствующую проблему в реальную. То есть вот эта проблема, проблема между русскими и евреями, возникает из-за гиперактивного меньшинства. Причём в этом гиперактивном меньшинстве безусловно есть и русские и евреи» – Сравним это с вышесказанным: «Они существуют по самосознанию и они различают друг друга по самосознанию» – значит, либо все русские и евреи сплошь «гиперактивны» по самосознанию, либо проблема не в «гиперактивности» их отдельных элементов. Ну, как бы там ни было, «другая сторона» на первый тезис Савельева все равно так и не нашла, что ответить, ибо ее подход был прямо противоположный экзистенциональному – подход эссенциональный. Что это конкретно значит, я сейчас покажу.

Как рассуждают эссенциалисты? – Главный их «аргумент»: «Нет такого слова», «Нет такого понятия», вот, например, А. Борода здесь говорит: «Что такое на практике еврейский экстремизм? Это понятие несуществующее, нет понятия “еврейский экстремизм”». А. Белов ему возражает: «Я сам лично знаком с людьми, которые про себя говорят: “Мы, еврейские фашисты”…». – Не понимает Белов. Ведь не о людях говорит Борода, а о «понятии». Ответ Бороды: «Я не видел таких людей. Они вообще не должны существовать, такие люди. Я не видел и не слышал ни о каких проявлениях, нет даже очагов, зародышей этого». – Замечательно! – «Такие люди не должны существовать!» Ну как же что-то может существовать, когда у Бороды нет тому «понятия»? Это как в том анекдоте: «жопа есть, а слова нет». Впрочем, это не важно, есть ли еврейский экстремизм или нету его, проблема не в нем. Копцев в синагоге напал вовсе не на «экстримистов», а на вполне «респектабельных», «политкорректных» и, как тут было сказано Барщевским, «самодостаточных». Неужели не понятно, что именно с «самодостаточными» у русского народа проблема, а вовсе не с Эскиными и Шмулевичами и прочими «гиперактивными» (пока)? Но вот почему-то назвать прямо проблему никто не хочет, одни уходят от нее вправо, другие в лево, туда, где легче найти «объяснение», где есть удобные ярлыки: «экстремизм», «фашизм», «религиозный фундаментализм», «ксенофобия», «антисемитизм», и т.п. – все у нас «есть», кроме одного – еврейского вопроса.

Когда-то в Советском Союзе говорили: «Секса у нас нет» – и уже секс не воспринимается как экзистенция (нечто существующее помимо определения или понятия), его вычеркивают из дискурса (о нем не говорят). Теперь нам навязывают другой дискурс: «Еврейского вопроса нет» или «его не существует объективно» – этот тезис долго пытался «доказать» один участник с еврейской стороны на форуме газеты «Завтра». Но я не стал с ним спорить, я только сказал ему, что если нет этой проблемы, то и сионизм фикция, ибо в основу своей идеологии сионисты положили решение несуществующей проблемы. Значит, когда евреям нужно доказать право на свое государство, они говорят: «есть проблема», причем, раздувают ее до космических размеров: «Все народы, у которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты» – писал Теодор Герцль в своей книге «Еврейское государство», в главе «Еврейский вопрос». То же самое пишет в своей брошюре «Автоэмансипация» Лев Пинскер: «...юдофобия получила право гражданства у всех народов, с которыми евреи вступали в сношение». Но как только речь идет о национальных правах других народов, «проблема» эта тут же как бы испаряется, ее вдруг «нет».

И здесь происходит примерно такой диалог:

– Почему нет проблемы? – спросите вы. А вам ответят:

– Потому что она не определена, никто не знает, кто с кем конфликтует.

– Ну как это не знает? Ясно же, что гои (русские) с евреями.

– А как вы евреев определите?

– Нация такая.

– А они не нация.

– Ну тогда народ.

– А они не народ.

– Религиозная организация.

– А они отнюдь не все верующие.

Вот и пошла бесконечная игра в эссенции – поиск неопределимых сущностей, подгонка неизвестного к неизвестному. Майкл Нойман сравнил ее с игрой в наперсточки: «Смотри! Мы – религия! Нет! раса! Нет! культурное сообщество! Нет, извините – религия!» Когда нам эта игра надоедает, нас надувают другой, в которой «антисионизм это антисемитизм!» быстро меняется на «не путайте Сионизм с Иудаизмом! Да как вы смеете! Вы антисемит!» (Что такое «антисемитизм»?).

Заметьте, что в во всех подобных случаях в обиход намеренно вводятся нечеткие понятия, у которых нет ни единых толкований, ни ясных определений, и весь спор переходит с проблемы на те или иные термины, относительно значения которых прийти к единому мнению практически невозможно. Вот по этому пути и пытается повести дискуссию Барщевский:

«Вы говорите слово «еврей», Вы можете определить мне дефиницию: «еврей» – это кто?».

И г-н Назаров, к сожалению, легко покупается на этот дешевый прием и оказывается против него беспомощным – дает весьма путаный ответ. Сначала он увертывается, ссылаясь на мнение раввинов – его обвиняют в подмене понятий, вынуждают сказать свою точку зрения. Он говорит: «Еврей это национальность». – И тут же сам себе противоречит, добавляя: «Но вот я покажу Вам эту фотографию …» (имеется в виду фотография еврея Семёна Ароновича Кизельштейна, убитого другими евреями за то, что где-то поддержал русских патриотов) – Хорошо, но при чем тут фотография, разве это ответ на опрос? Ответ же (если уж так необходимо было здесь вообще отвечать) можно было бы дать намного проще: «Еврей, в данном контексте, – это субъект еврейского вопроса», иными словами, субъект той проблемы, которая в данный момент здесь обсуждается, а уж кого следует относить к этому субъекту, всю ли нацию, расу, или всех, кто исповедует иудаизм, или всех, кто кем-то называются «евреями», или только какую-то часть из них – это уже другой вопрос (упоминанием фотографии, Назаров сам дает понять, что к этому субъекту относятся отнюдь не все евреи, Семён Аронович Кизельштейн – хоть и «еврей по национальности», но не субъект еврейского вопроса). Поэтому здесь не нужно было даже и упоминать ни вероисповедание, ни национальность, важно было всего лишь выделить субъект конфликта, но этого не было сделано.

Назарова, естественно, перебивают и настойчиво заставляют формально определять то, что он для себя сам еще не вполне определил:

«Нет, секундочку, дайте сказать. Это национальность. Следующий вопрос: что такое национальность?».

О понятии «национальности» следует такой же путаный ответ, как и по понятию «еврей»:

«Национальность это самосознание человека по его принадлежности к определённому мировоззрению, определённой религии, определённой цели в жизни и в истории, и как писала ваша очень известная публицистка и социолог Хана Арендт...».

Можно было бы так продолжать до бесконечности: спросить, что такое «самосознание», «мировоззрение» цель в истории», чем они определяются и по каким критерия фиксируются в «пятой графе» и т.д., и т.п. Последующие ответы, разумеется, вызвали бы дополнительные вопросы, но тут вопрошающий сам отклоняется от взятого им курса, придираясь к одному слову, переводит дискуссию на совершенно другую тему:

«Ваша – это чья?»

– Как будто так «важно» сейчас установить, чьей публицистской является Хана Арендт. Хана Арендт, конечно же, «ничья», Барщевскому здесь важно было это подчеркнуть, ибо, если согласиться, что Хана Арендт чья-то, это бы означало, что за ней стоит и чья-то культура, идеология, парадигма поведения, имеющие свои характерные общие черты и отличия, но этого в данный момент никак нельзя было допустить, так как могло дать какой-то повод для определения еврейства. Смотрите, г-н Дугин, как легко евреи отказываются и от своей культуры, и даже от каких-либо своих национальных особенностей, когда им это выгодно, но при этом почему-то никогда не отказываются от своего еврейства! Не отказывается и Барщевский, ниже он сам признается: «Я себя считаю евреем», хотя и с оговоркой: «…но я не считаю себя иудеем». (Не оговорка, а перл! Я вот думаю, как ее перевести на иврит, чтобы посмешить израильтян, получается так: «Ани хошев шеани йегуди, аваль ани ло йегуди» – скажешь такое кому, покрутят у виска в ответ). Еще ниже он прямо исповедуется в своем «русизме»: «Я считаю себя русским – по культуре, по всему, и я хочу сказать, что, наверно, вряд ли найдётся более русский патриот, чем я. Просто у меня были возможности много раз и остаться за границей, и уехать за границу, и – ну в мыслях не было! Не могу я без берёзок и русского языка! Ну не могу!». («Не может» он! Интересно, а если бы и смог, кому он там нужен, хотя бы даже и в Израиле? Возможность у него там только одна: из «уважаемого государственного деятеля» превратиться в рядового поломойщика или всеми презираемого безработного, выбивающего себе пособие от национального страхования). Но заметьте, называя себя «евреем», Барщевский отнюдь не утруждает себя заботой дать определение этому понятию, чего так настойчиво требовал от Назарова. А вот здесь-то как раз его и можно было спросить: «Ты называешь себя «евреем», но на каком основании? Каковы твои отличительные еврейские особенности? В чем состоит твоя «еврейская идея»?

И вообще, если уж начинать диалог с Барщевским, то нужно было начинать его с прямого вопроса: «Ты кто? Русский или еврей? К какой нации себя причисляешь? Какой идее служишь? – Если он говорит, что «еврей», то пусть сам свою еврейскую сущность, еврейскую идею и определяет, сам отвечает на свой вопрос: «"еврей" – это кто?». Если называет себя «не-иудеем», «русским по культуре» или каким-либо еще, тогда вполне можно было бы спросить: а причем тогда здесь еврейский вопрос, при чем здесь «антисемитизм» и «ксенофобия»? Одни «русские» других «русских» называют «жидами» – это их внутренние разборки, русские не могут прийти к консенсусу относительно «русской идеи» – евреям-то какое дело до этого? Может, это тоже своего рода «диалог», но, согласитесь, никак уж не «диалог с евреями». В данном случае мы имеем диалог не с евреем, а с «русским патриотом», по крайней мере, так себя называет Барщевский: «А что ещё патриотизм, кроме как любовь к своей Родине в каких-то её проявлениях? Скамейка там, как в песне, дорожка…– какая разница? Моя страна». – Очень хорошо, но он забывает, что патриотизм, это прежде всего любовь к народу, к тем «православным», по отношению к которым «патриот» однозначно выразил брезгливость. А страну-то мы все умеем любить, только не все, что ты любишь, твое. Палестинцы тоже любят свою Палестину, свой Эль Кудс (Иерусалим), однако израильтяне не позволяют им считать эту страну и ее столицу «своими». Сначала стань «своим» народу, которому принадлежит страна, тогда и страна твоей будет. Палестинцам евреи не дают возможности интегрироваться с ними в один народ, а в России в чем проблема? Защищай русскую идею как Семён Аронович Кизельштейн, и тебя все «антисемиты» полюбят и станешь для них «своим».

С другой стороны, если еврей честно признается в своем еврействе, ясно определит свои национальные, отличные от русских, интересы, с ним диалог теоретически возможен, но практически такой потребности ни у кого нет, ибо такой еврей прекрасно поймет русского патриота и без «диалога», также и русский патриот его зауважает, а потому и никакого «еврейского вопроса» с таким евреем никогда не возникнет.

Нет, не с евреями происходит конфликт в России, вернее, происходит он не потому, что они евреи, т.е. обладают неким особым еврейским «самосознанием», которое русские-де на дух не переносят, а потому, что эти т.н. «евреи» вступили с русским большинством в классовый конфликт.

Сергей Кара-Мурза в книге «Экспорт революции» пишет:

«Чувствуя, что неравенство в распределении прав и богатства носит в РФ вовсе не классовый, а постмодернистский квазиэтнический характер, часть русских, пытаясь нащупать понятное обозначение этого состояния государства, выражает его в простой, но неверной формуле: «к власти пришли евреи».

Неверна эта формула потому, что хотя евреи и слишком «видимы» в верхушке господствующего меньшинства, они присутствуют там вовсе не в качестве представителей еврейского народа, а как организованная и энергичная часть особого нового сборного народа, созданного в ходе перестройки и реформы. И на любое проникновение во властную элиту людей и групп, которые по своей мировоззренческой матрице не вполне принадлежат к этому новому народу, весь он, независимо от исходной национальности Ясина или Яковлева, реагирует на это чрезвычайно болезненно».

Кара-Мурза верно показал проблему, но он не знает, что именно эта проблема и называется «еврейским вопросом», который испокон веков от древнего Египта по наши дни был конфликтом не с еврейским народом, не с еврейской нацией и даже не с еврейской религией (хотя такие конфликты могли тоже периодически возникать параллельно с главным конфликтом), а именно с этим «новым сборным народом», который образовывался и при фараоне, и при дворе персидских шахов, арабских халифов, европейских королей, при американских президентах и российской правящей элиты; суть этого конфликта в том, что правящая гойская верхушка заключает альянс с еврейской верхушкой для подавления и эксплуатации собственного народа (в моей книге это проиллюстрировано историческими примерами).

Русский же народ всегда отличался страннолюбием, никогда не заставлял ни евреев, ни кого-либо еще быть ему «своими». Наоборот, в его традиции испокон веков было проявление особого уважения к чужим, он именно, как сказал Дугин, давал чужим «право быть защищаемым, оберегаемым и охраняемым нашим большинством». Достоевский в «Дневнике писателя» свидетельствует: «…Когда они молились (а евреи молятся с криком, надевая особое платье), то никто не находил этого странным, не мешал им и не смеялся над ними, чего, впрочем, именно надо бы было ждать от такого грубого, по вашим понятиям, народа, как русские; напротив, смотря на них, говорили: «Это у них такая вера, это они так молятся», – и проходили мимо с спокойствием и почти с одобрением. <…> …уверяю вас, что и в казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает (да и не скрывают того сами евреи), что еврей с ним есть не захочет, брезгает им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, – вместо того, чтоб обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: «Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится» (то есть не потому, что зол), и, сознав эту высшую причину, от всей души извиняет еврея». Но все, что требуется от «чужого», это признавать права «хозяев», не брезговать ими, не затыкать им рот, даже когда они не правы, но признать, что в России русский тоже имеет право голоса, а следовательно и на трибуну в СМИ, не говорить им, что их страна «моя», не устанавливать в чужом монастыре свои порядки.

Вот примерно такие требования и нужно было во всеуслышание заявить на «круглом столе», использовав его как трибуну, где есть редкая возможность прозвучать русскому голосу, и не столько для евреев, сколько для всей общественности. Но, увы, такая возможность была упущена. Вместо этого Назаров, мало чего сам смыслящий в еврейском талмудизме, переводит дискуссию на теологические проблемы книги Шульхан арух. Интересно, если бы в этой книге было прямым текстом написано то, что ему ответил Борода: «К русским должны относиться с уважением, пониманием», а де-факто ситуация оставалась такой, как есть, «не-иудеи» и «русские патриоты» барщевские продолжали бы открыто выражать христианам свою брезгливость, Назарова это бы успокоило? Думаю, что нет. А потому не нужно смотреть на то, что у евреев где-то написано, нужно смотреть на то, что они актуально говорят и делают.

Я не читал Шульхан арух в том переводе, каким располагает Назаров, мне он и не нужен, я могу читать этот источник на иврите, возможно, в предисловии там и написаны какие-то оскорбительные для русских слова, но тогда протест нужно было посылать не против Шульхан арух, а против автора предисловия, а переводить источник как исторический документ запрещать никто не вправе. Я могу привести другой пример. У меня есть несколько переводов на русский язык гораздо более скандальной еврейской книги – Толадот Йешу (История Иисуса). Одни из них выполнены российским историком Борисом Деревенским и опубликованы в его книге «Иисус Христос в документах истории», другой израильским экстремистом Пинхасом Гилем. Деревенский сделал нужное дело, за что заслуживает лишь благодарности. Деяние же Гиля нельзя расценить иначе, как провокацию: обложка дешевой брошюрки украшена шутовскими карикатурками, но главное, предисловие, в котором издатель написал:

«Еврейский народ всегда – с момента возникновения христианства и по сей день – с глубочайшим презрением относился к этой религии, рассматривая христианскую догму как нагромождение глупостей и несуразностей, а христианскую мораль – как лживую и лицемерную. Евреи старались даже не упоминать имени основателя этой религии, разве что в тех случаях, когда христиане принуждали их вести с ними теологические диспуты. В христианской идеологии евреи не видели для себя никакой опасности. Если, к примеру в учении т.н. цдуким (саддукеев) Талмуд усматривал серьезную угрозу самим основам еврейского вероучения, то претензии Йешу и его последователей вызывали лишь презрительную усмешку. Безграмотные и до смешного наивные толкования Танаха (Библии) христианами не могли, конечно, всерьез восприниматься евреями, знакомыми с истинным значением текстов священных книг. Ни христианская вера, ни образ жизни христиан не привлекали евреев. Напротив, разнузданность нравов христианских народов, их жестокость и кровожадность, их отношение к евреям вызывали у наших предков лишь отвращение и страх. Никаких высоких идей, великих мыслей, ничего духовного христианство не могло предложить еврейскому народу, с которым Сам Всевышний заключил в Синае нерасторжимый союз».

И дальше:

«Настоящий перевод «Истории о повешенном» предназначен в первую очередь для тех русскоязычных евреев, которые, – мы с сожалением вынуждены констатировать этот факт, – как правило, совершенно незнакомы с великими духовными ценностями иудаизма, с основами веры и культуры своего народа, но зато нередко с уважением (пусть безотчетным, подсознательным) относятся к христианству и тесно с ним связанной европейской культуре. Думается, что нашим читателям небезынтересно будет узнать, как относились их предки к Йешу и основанной им религии».

– Разумеется, за такое предисловие на издателя можно подать в суд и в самом Израиле, однако такой иск никто не будет рассматривать, как иск против всех евреев или даже только против иудаизма.

Также, я думаю, следует относиться и к изданию в России Шульхан арух. – Эта книга исторический документ, и хотя его текст представляет собой основу еврейского вероучения, все же для евреев толкование было всегда важнее текста, особенно его буквального примитивного понимания (пшат). Потом, Борода правильно заметил: «что касается книги «Кицур Шульхан арух», то там упоминается не еврей, а акум». Чисто логически об отрицательных понятиях, таких как «не-еврей», нельзя высказывать никаких категорических суждений. Например, «мой компьютер не еврей – это хорошо или плохо?». Так и в иудаизме, и в любом корректном дискурсе понятия «гой», «акум» и понятие «не-еврей» не одно и то же. Поэтому я в своем исследовании еврейского вопроса выделил понятие «гойство», ибо гои обладают своей отличительной характерной сущностью, а не-евреи нет, например, мы можем давать характеристику насекомым, млекопитающим, рыбам, но ничего не можем сказать о не-рыбах, но так как о гоях Талмуд высказывается вполне определенно, поэтому и не всякий не-еврей гой. «Не-еврей» – это понятие, образованное в результате дихотомии – отделения евреев от всего остального в мире, что не обладает сущностью евреев, определяемой особыми уникальными еврейскими качествами. Также и от понятия «гои» можно образовать свою дихотомию – «не-гои», и это понятие вовсе не обязательно должно быть тождественно понятию «евреи». Термин «гои», разумеется, придумал не я, в контексте своего исследования я лишь сузил его значение до рамок субъекта еврейского вопроса, в иудаизме же и в любом традиционном богословии он понимается гораздо шире, и это понимание здесь также нужно разъяснить. Возможно, это разъяснение кто-то и попытается оспорить и предложит свой вариант толкования, я всегда готов обсудить и откорректировать, в любом случае давно пора внести ясность в нашу терминологию и, наконец, поставить точку хотя бы в споре относительно этого термина.

Итак, что такое «гой» в традиции иудаизма?

Раввины в израильских ешивах учат: «Тахлит а-хаим шель гоим – Гей бен Енном» (Цель жизни гоев – геенна огненная). Отсюда следует, что никакого иного смысла существования гоев, иначе как для полного их уничтожения, по замыслам Творца, нет. Слово «гои», возможно, где-то и переводится как «народы», но эти «народы» еврейским образом мышления в большинстве случаев не считаются людьми. Чтобы показать это, мне не нужно, как Назарову, ссылаться на «сомнительные» переводы Эккера или Кугукова, я приведу вам дословную цитату из самого кашерного еврейского источника: в Вавилонском Талмуде, в трактате Бава Мециа 114b написано:

ר"ש בן יוחי אומר קבריהן של <עובדי כוכבים> {גוים} אין מטמאין שנאמר (יחזקאל לד) ואתן צאני צאן מרעיתי אדם אתם אתם קרויין אדם ואין <עובדי כוכבים> {גוים} קרויין אדם

Вот мой перевод: «Сказал рабби Шимон бен Йохай: «Их кладбища <акумов> (гоев) не оскверняют, ибо сказано: «вы – овцы Мои, овцы паствы Моей; вы – человеки» (Иезекииль 34), только вы называетесь людьми, но [акумы] (гои) не называются людьми».

– Я привел это высказывание вовсе не для того, чтобы обличить им евреев, и отнюдь не считаю, что Шимон бар Йохай (еврейский мудрец II-го века, автор каббалистической книги «Зоар») был неправ, нет, он прав на все 100%, надо только сию мысль понять адекватно миропредставлению данного богослова. В трактате Мишны «Авот» (2:5) есть одно хорошее наставление Гиллеля:

אל תדון את חברך עד שתגיע למקומו

«Не суди своего товарища, пока сам не окажешься на его месте».

– Давайте и мы последуем сему правилу и попробуем перевоплотиться в Рашби, посмотрим, кто для него гои, в чем он видит их теологический, философский смысл. И тогда мы увидим, что так видели мир, разделяя его на избранных и отверженных, сынов света и сынов тьмы, верных и неверных, не только еврейские талмудисты, но и сам Иисус, и ессеи Кумрана, и Мухаммад, и многие, многие другие мистики. Есть ли какая-либо объективная почва для подобного мировоззрения или она лишь плод больного рассудка? Есть, конечно, мнение, полагающее, что всякое философское осмысление эмпирических фактов есть «словоблудие» и «порождение больного рассудка», но мы скажем, что, если это мнение правильно, то и оно само должно быть признано «порождением больного рассудка», и смело продолжим «словоблудить», т.е обобщать.

Если рассматривать мир диалектически, как борьбу противоположностей, как противостояние Добра и Зла, позитива и негатива (пусть даже и с чисто материалистической позиции), то весь род людской по целям и роли в метаистории необходимо следует разделить на избранных и отверженных. Гойская сущность – отверженность, и это, увы, так. Если Израиль – это избранный Всевышним народ для Мессианского Царства, для Града Божьего, то никаких иных параллельных царств, делающих с ним «одно дело» никогда не предполагалось и не планировалось. Когда рав Шмулевич говорит в интервью Проханову: «каждый народ должен как бы заниматься своим делом. У вас есть какая-то своя традиция, у нас своя. Естественно, эти традиции могут быть несовместимы. Если мы их совместим, то получим американский вариант религиозности, когда нет различий между католиком, православным, иудеем. Союз догматов, религиозных концепций невозможен. Понятно, с точки зрения поиска истины эти религии несовместимы. Но это не значит, что если эти религии несовместимы с точки зрения метафизики, они должны быть несовместимы с точки зрения земной практики» – он лжет и лукавит, ибо для Бога Истина всегда одна, один вес и одна мера (Лев. 19:36). Не любит Господь весы «относительные», «плюралистические», «постмодернистские», какими бы модными ни были они в глазах современных демагогов. Есть только одна Истина, и все, что идет против Истины, суть авода зара (идолопоклонство), оно отвержено и проклято, подлежит искоренению.

Но на каком основании должны считать себя «гоями» именно мы? Разве не ясно сказано апостолом, что все, принявшие Христа, привиты к корню избранного древа Господня (Рим.11:17)? Все мы усыновлены Богом, через Иисуса Христа, а потому еврейское вероучение – оно и наше вероучение. Неважно, кто нашел его истины, разве закон всемирного тяготения, открытый англичанином Ньютоном, действует только на англичан? Так и законы духовного тяготения также универсальны. Поэтому они могут превращаться в палку о двух концах. В принципе, мы также можем сказать: «мы избранные, а все остальные, кто отпал от Бога, включая евреев, – акумы и гои, а следовательно, к ним вполне с нашей стороны можно применить предписания Шульхан арух», разве нет?

Но возникает вопрос: кто вправе судить и решать, кто есть избранный, а кто отверженный? Ни в одном государственном законе такого критерия нет и быть не может. Христианское вероучение тоже запрещает давать такие оценки: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1); судить – исключительная прерогатива Бога, потому лучше всего смирить себя, умалить, признать себя более, чем отверженным и, как тот Евангельский мытарь, молить Бога о милости. У евреев, может, другая позиция? – Не знаю, может, и другая, но мы в таком случае должны простить своих заблудших братьев-евреев, сказать им, в чем их заблуждение и помолиться об их спасении.

Однако даже в иудаизме избранность не определяется расой и фактом рождения – это как раз то, чего не понимают и не хотят понять некоторые евреи, они думают, что родились праведниками, и никто, кроме них, не смеет посягать на сей статус. Но Иисус говорит: «Много званых, но мало избранных» (Мф. 20:16) – отсюда следует, что Господь призывает всех, но избранным оказывается только тот, кто откликается на призыв. Оттого евреи и ненавидят Иисуса, что Он открыл путь к Богу всем, отнял у евреев монополию на избранность, теперь всякий, кто пришел к Богу через Христа больше не гой, но избранный, он Израиль, хоть и не должен говорить об этом, не должен возноситься. Но откуда же тогда, спросите Вы, еврейский вопрос? А именно оттуда, что гои так и не стали избранными, а евреи избранность утратили.

Владимир Соловьев в своей работе «Еврейство и христианский вопрос» процитировал слова архиепископа Херсонского и Одесского Никанора, который сказал: «Мы потому отделены от иудеев, что мы ещё не вполне христиане, и они потому отделяются от нас, что они не вполне иудеи. Ибо полнота христианства обнимает собою и иудейство, и полнота иудейства есть христианство».

Опасная она штука теология, лучше не обращайтесь к ней в своих житейских конфликтах, не поминайте всуе. Израильский писатель Исраэль Шамир в своей книге «Сосна и Олива» написал такое предупреждение:

«В сложнейших духовных структурах – религиях – есть десятки и сотни слоев и направлений. Попробуйте заглянуть в регистр вашей операционной системы. Вы увидите там сотни файлов, назначение которых вам непонятно. Уберите или измените один из них – и система рухнет. Религия куда сложнее «виндоус» и «линукса». Она содержит редко используемые файлы, которые для чего-то нужны. К их числу относится файлы «джихад», «Амалек», «уничтожение безверного города», «убийство блудного сына», «убийство пророков Ваала». В Библии можно найти немало таких скрытых кровавых файлов. К невмешательству в эти скрытые файлы еврейской операционной системы призывали учителя закона, и оговаривали свою позицию фразой «сейчас таких нет и быть не может». Знайте, что они есть, и не трогайте» (http://www.israelshamir.net/ru/pine_and_olive31.htm).

Итак, кто такие «гои» в еврейской традиции, мы более-менее выяснили. Не нужно в этом плане «приукрашать» иудаизм, надевать на него «политкорректную» маску, доказывая, что это не так, все равно найдутся дотошные исследователи, которые неопровержимо докажут обратное, ведь источники, факты (и древние, и современные) говорят сами за себя, отрицать их бессмысленно. Но и их признание вовсе не означает категорического утверждения религиозного экстремизма. Параллельно с экстремизмом в еврейском вероучении имеется и мессианизм пророков, полагающий, что эсхатологически праведники всех народов мира должны соединиться с евреями в один народ: «И будет в последние дни, гора дома Господня будет поставлена во главу гор и возвысится над холмами, и потекут к ней все народы. И пойдут многие народы и скажут: придите, и взойдем на гору Господню, в дом Бога Иаковлева, и научит Он нас Своим путям и будем ходить по стезям Его; ибо от Сиона выйдет закон, и слово Господне – из Иерусалима. И будет Он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис. 2:2-4). Поэтому, пусть себе негодяи с обеих сторон ищут основания для разделения – в этом их отверженность (гойство) и состоит, праведникам же и еврейская и христианская религия предписывают объединяться в один народ.

В заключение попробуем ответить на вопрос: нужен ли вообще диалог с евреями? – Хотим ли мы того или нет, мы вынуждены признать, что диалог этот существует и будет существовать впредь. У нас нет выбора, допускать ли диалог или не допускать – последнее, увы, не в нашей власти, есть лишь выбор, в какой форме его допустить: вербальной или насильственной, ибо, когда в этом диалоге замолкают слова, начинают говорить кулаки, ножи и бомбы. Пусть для кого-то вербальный диалог всего лишь «словоблудие», пусть так, но все же согласитесь, что словоблудие предпочтительнее кровопролития, поэтому и «толк» первого состоит хотя бы уже в том, что оно заменяет и предотвращает второе. Однако при всей внешней показухе официальных «представительных диалогов» и «круглых столов», которые нередко устраивают пресса, радио и телевидение, в нашем «демократическом» мире тихой сапой устанавливается тоталитаризм. В Австралии по требованию еврейской общины была закрыта радиопередача журналиста Алексея Ивачева на канале радио CBS Сиднея, в который тот организовал свободный диалог по еврейской проблеме, у нас остались некоторые записи этой передачи, их можно прослушать в формате MP3 (см. Интервью). Во Франции судом Нантера было осуждено Парижское издательство «Аль Калам» за публикацию книги израильского публициста Исраэля Шамира «Цветы Галилеи» по иску еврейской организации Международной лиге борьбы с расизмом и антисемитизмом (LICRA). Суд нашел в книге Шамира «подстрекательство к дискриминации, призывы к ненависти и насилию» – «дискриминацией» теперь называется требования равноправия евреев и не-евреев, «призывами к насилию» – обличение насилия (см. Решение суда). В любом случае, если в той или иной книге говорится ложь, ее всегда можно изобличить опровержением в открытой общественной полемике, но этой полемики нет, есть односторонняя сионистская пропаганда, которая не желает терпеть никаких оппонентов. Запрет – это не опровержение, это лишь свидетельство неправоты противоположной стороны: «Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ». Еврейские организации Калининграда потребовали изъятия из продажи всякой литературы, какую они признают антисемитской, и в первую очередь газету, напечатавшую статью Исраэля Шамира «Кузнечики в Яффе» (Если кто не согласен с содержанием данной статьи, он может высказаться на форуме Исраэля Шамира в теме «Title: Кузнечики в Яффе»). По неизвестной мне причине был закрыт форум газеты «Завтра», где свободно могли высказываться как евреи, так и их оппоненты. Несколько раз закрывались серверы, где располагались форумы моего сайта, да и сам сайт.

Все эти факты свидетельствуют о том, насколько современные «либеральные» режимы способствуют развитию «диалога». Вместо того, чтобы устраивать показуху с «круглыми столами», лучше бы «Комсомольская правда» присоединила свой голос протеста против этих вопиющих фактов попрания прав человека. Можно ожидать и дальнейших репрессий против источников свободной информации. Кто их осуществляет, евреи ли, или русские, я не знаю, но знаю, что они проводятся не в русских и не в еврейских интересах. Думаю, что преследуется даже не столько проеврейская или антиеврейская направленность, сколько сама возможность свободного диалога, позволяющая людям задуматься над проблемой, а думающий человек всегда свободный человек, таким трудно манипулировать, трудно превратить в раба или бездумную пешку – вот, что важно. Если евреи и антисемиты начнут думать своими головами, они рано или поздно договорятся между собою и решат свои конфликты без посредничества тех или иных демагогов. Ради этой цели хочу всех пригласить на мой сайт http://www.balandin.net/, где также есть новый форум: http://hydepark.1hb.ru/

Cергей Баландин

---

Отзывы

Исраэль Шамир
Нужен ли диалог?

Сергей Баландин написал интересную статью о русско-еврейском диалоге, проведенном газетой Комсомольская Правда. Он пишет:

««Еврейский вопрос» от древнего Египта по наши дни был конфликтом не с еврейским народом, не с еврейской нацией и даже не с еврейской религией, а с «новым сборным народом», (мамонцев, по моей терминологии – ИШ), который образовывался и при фараоне, и при дворе персидских шахов, арабских халифов, европейских королей, при американских президентах и российской правящей элиты; суть этого конфликта в том, что правящая гойская верхушка заключает альянс с еврейской верхушкой для подавления и эксплуатации собственного народа.»

Есть ли место для диалога с еврейством? Баландин считает, что есть, и что такой диалог желателен. Тут я расхожусь с ним. Евреи не понимают, как правило, что они хотят и куда они стремятся. Они действуют, как Голем, как слепой автомат, несмотря на индивидуальные таланты отдельных членов этого коллектива. Поэтому с еврейством вести диалог невозможно – хотя можно и нужно вести борьбу за отдельные души, чтобы спасти их от влияния Голема. Невозможно вести спор и с мамонцами – установки противоположны.

Но можно и нужно вести спор и обсуждение по поводу еврейства и мамонцев, – как с ними бороться и в чем корни их влияния. Это обсуждение идет во всем мире – так, на днях в Англии вышла книга «Не для печати» с предисловием известного британского журналиста Тима Люэллена. Некогда ведущий комментатор БиБиСи, Тим стал никем и ничем после того, как вступился за палестинцев. (Полный текст его предисловия можно прочесть по адресу http://www.amin.org/eng/uncat/2006/feb/feb28-1.html ). Тим задумывается, в чем причина таинственного еврейского влияния, которое привело в свое время к декларации Бальфура, а потом – к сокрытию преступлений сионистов. Он пишет:

«Is it guilt? Weariness in the eye of the unrelenting storm of threats, bullying, influence-peddling and propaganda? Keeping in with the US at all costs? All of these, and more? But what? Nowhere in Publish it not is this Zionist force and its captive hold on the British establishment quite satisfactorily explained. I cannot explain it myself. There are scores of reasons for it, and for Zionism's hold on the United Kingdom, but they do not seem to add up to one convincing one.» («В чем причина, в чувстве вины? В усталости от неуемного урагана угроз, пропаганды, торговли влиянием и запугивания? В стремлении соответствовать курсу Соединенных Штатов? Во всем этом, и в еще чем-то, но в чем? Книга »Не для печати« не дает удовлетворительного объяснения, как сионистская сила смогла пленить британский истаблишмент. Я и сам не могу это объяснить. Есть десятки причин и доводов, объясняющих сионистский контроль над Соединенным Королевством, но они не складываются в одно убедительное объяснение». )

Попытка ответа на этот вопрос дана в моем Пардесе (по английски http://www.booksurge.com/product.php3?bookID=GPUB02699-00001 а по-русски выйдет в издательстве «Ультракультура»). Вот этот вопрос и следует обсуждать, с этим контролем, или влиянием и следует бороться, а дискутировать с людьми, реализующими этот контроль, совершенно бесполезно.

Шамир
08.03.2006