Глава 6

НАШЕСТВИЕ

Эпизод 2 

    Взглянув на его порезы, Танэ Хару достал горшочек с ма­зью, нанес ее на руки и обмотал их полосками полотна, похо­жими на бинт. После этого стали рассматривать фотографии. Валентин обратил внимание на то, что боль очень скоро утих­ла. Старик перебирал карточки, откладывал, снова брал в руки, рассматривая с большим интересом. Но вот очередь дошла до фотографии с портрета доктора Кононенко. Валентин открыл, было, рот, чтобы пояснить, кто это такой и, вдруг, услышал:

–    Данила Расия – хороший человек! Хороший человек! – Глаза жреца просияли. Он любовно рассматривал порт­рет повторяя:

–    Данила Расия, Данила Расия. – Потом он вздохнул:

–    Его теперь уже нет в живых.

    Младший Кононенко опешил, потерял дар речи, и сидел с открытым от удивления ртом. Кое-как придя в себя, спросил:

–    Откуда вы его знаете? Это мой прапрадед.

–    Да? Значит в вашем роду все хорошие люди. Он был здесь у нас, я его помню. Очень худой пришел, совсем боль­ной, –  сказал Танэ Хару.

–    Как вы можете его помнить? Это же было 123 года на­зад! – воскликнул Валентин.

–    Да, давно было, давно, но я помню, – спокойно ответил старик. – Два месяца у нас жил, потом захотел на родину. Тог­да еще тропы были через болота. Его проводили двое наших. Один из них прапрадед покойного мужа твоей хозяйки Тауни.

–    «Какая-то мистификация», – подумал Валентин, но все же спросил:

–    Сколько же вам лет?

–    Много, – ответил жрец. – Надо посчитать. Сейчас у нас 13535 год, а я родился в 13289. Сколько это получается?

 У Кононенко глаза полезли на лоб, но он все же подсчитал.   

–    Значит вам двести сорок шесть лет?

–    Получается так, – невозмутимо произнес Хранитель зна­ния.

–    Но, ведь люди столько не живут! – воскликнул Вален­тин.                                                  

–    Да, не живут. Но я же астона гирато лагу. Мой предшественник прожил двести девяносто восемь лет.         

–    Почему же хранители знания живут так долго?     

–    Из-за этого. – И жрец показал пальцем на обруч, наде­тый на шею. – Кто носит это, тот живет долго. Это очень дав­но оставили люди, прилетевшие со звезд.

У Кононенко быстрее забилось сердце, в предчувствии чего-то небывалого.

–    Расскажите о них, – как мог спокойнее, попросил он.

–    Расскажу, только не сейчас. Время еще не пришло, – сказал старик.       

Вот и все. Только прикоснулся к краешку тайны, и снова она ускользнула.

–    Дайте посмотреть обруч.

–    Я его никогда не снимаю, а смотреть можно. Можешь  потрогать.

    Валентин приблизил лицо к странному кольцу. С близко­го расстояния черные камни показались ему, как бы, полупроз­рачными. К его удивлению, в их таинственной глубине, то и дело проскакивали красные искорки, иногда возникали све­тящиеся спиральки. Он прикоснулся здоровым пальцем к одному из камней. Камешек был гладким и теплым. Возник­ло ощущение, что он теплее человеческого тела и окружаю­щего воздуха.

–    Он теплый, – заметил Валентин.

–    Да, камни немножко греют, – согласился жрец.

–    А искорки? Мне кажется там внутри искорки...

–    Это так, но если обруч больше суток лежит в темноте, они потухают. Я проверял, когда был молодым, – сказал старик.  

–    Значит, этот обруч передается от одного хранителя знаний к другому?

–    Да и очень, очень давно, с тех пор, как умерли люди со звезд.

–    Разве они не улетели обратно?

–    Нет, они умерли.

–    Сколько их было?

–    Их было шестеро.

–    А где жил тогда ваш народ?

–    Там, в океане на Ацлан-тэ. – И жрец махнул рукой на восток.

Говорить, что-либо еще, о загадочных людях со звезд ста­рик отказался. Тогда Валентин спросил:

–    Почему вы говорите, что сейчас 13535 год? По нашему календарю сейчас 1993-ий.

–    А от чего вы считаете? – спросил Танэ Хару.

–    От рождения... – как же ему объяснить, – от рождения одного знаменитого человека.

–    Он родился первым на Земле?

–    Нет, не первым, – ответил Кононенко, и впервые поду­мал о том, что за начало христианского летоисчисления при­нята фактически произвольная точка. С таким же успехом можно было начинать летоисчисление от Александра Маке­донского или Рамзеса третьего. Есть народы, ведущие счет лет от сотворения мира. Это все-таки логичнее, хотя никто не знает, когда был сотворен мир.

Астона гирато лагу прервал его размышления, сказав:

–    Мы считаем от года, когда на небе появилась луна. До этого тоже жили люди и шли годы, но в тот год, когда появи­лась луна, наши предки покинули родину и ушли на восток в поисках новой земли.

    Валентин мгновенно вспомнил рассказ индейца с озера Титикака, которому он тогда не придал особого значения. Значит, ацлан тоже верят в то, что луна однажды появилась на небе. Но его расспросы и на этот раз натолкнулись на не­желание старика продолжать разговор на эту тему. Он замк­нулся, и больше из него ничего нельзя было выудить. Коно­ненко пожалел, что не включил магнитофон вначале беседы и решил, что больше такой ошибки не допустит. Пришлось отправиться домой с тем, что удалось узнать. Перед уходом старик снял с его рук повязки, сказав, что они больше не нужны. Мазь впиталась, порезы закрылись и не кровоточили. Валентин пошел домой не по дороге, а по берегу, распугивая громадных жаб величиной чуть ли не с курицу. Ему нужно было обдумать наедине, то немногое, но важное, что удалось узнать, чтобы дома подробно записать в свою тетрадь. Са­мое удивительное, это обруч на шее Танэ Хару. Валентин сво­ими глазами видели огненные спирали и искры внутри чер­ных камней. Неужто обруч действительно неземного проис­хождения, и он продлевает жизнь человека во много раз? Черт возьми! Голова кругом идет. Но ведь с того времени, когда люди звезд могли посетить Атлантиду прошли тысячелетия. И эта штука до сих пор исправно работает? Похоже, она дей­ствует от солнечной энергии. Если этот обруч действительно прибыл со звезд, это же мировая сенсация!

    Дома никого не было. Он прошел в свою комнату, а через минуту появилась Ила, и зашла к нему.

–    Мама сказала мне, что ты порезал руки. Это я виновата, что не рассказала тебе про эту траву, – расстроено, произнес­ла она. – Можно посмотреть?

Она подошла и нежно провела мягкой ладошкой по руке.

–    Больно?

–    Если ты будешь так ласково гладить мои руки, я буду их совать в эту траву каждый день, – улыбаясь, ответил Валентин.

Девушка немного смутилась, а он взял ее за плечи и ле­гонько притянул к себе.

–    Когда я смотрю в твои глаза, мне кажется, я вижу небо, – тихо сказал Валентин, – а когда смотрю на небо, вспоминаю твои глаза. Никогда не видел ничего красивее твоих глаз.

    Девушка едва заметно подалась ему навстречу, ее губы чуть-чуть приоткрылись. Ему показалось, что она готова к поцелую, но в это время во дворе раздался голос Тауни, зовущей дочь. Ила вздрогнула и, освободившись из его рук, убежала.

    Что это было? Действительно она хотела, чтобы он ее по­целовал или это только плод его воображения? Он так и не научился быть с женщинами нахальным и решительным, как многие мужчины, которые благодаря этому добиваются ус­пеха. А перед этой девчонкой робел больше обычного. То ли причина была в ее необыкновенной красоте, то ли в разгорающемся в его сердце чувстве, которого он не испытывал ни к какой другой женщине.

    Когда пришла Тауни, Валентин спросил ее, правда ли, что астона гирато лагу двести сорок шесть лет. Женщина сказала, что, сколько лет жрецу она не знает, но ее дедушка говорил, что когда он был еще маленьким, Танэ Хару был уже в возра­сте. В этот раз Кононенко опять долго не мог заснуть. Неверо­ятное долголетие жреца, загадочный обруч неземного проис­хождения, бегущие искры и светящиеся спирали в глубине таинственных черных камней – было от чего лишиться сна. Но время шло. Яркие тропические звезды бесшумно плыли над притихшей деревней древнего народа, над джунглями, где кипела невидимая ночная жизнь, отражались в болотах отде­лявших этот клочок земли от остального мира. Постепенно широко распахнутые в этот мир голубые девичьи глаза засло­нили все другие картины и события, и остались с ним до утра.

    Через два дня, вероятно благодаря чудодейственной мази жреца, порезы на руках совершенно зажили. Вечером он со­брался на рыбалку. Взял удочку, заткнул как всегда за пояс револьвер и вышел на улицу. Навстречу шел Рустам.

–    Там твоя красавица черепах пасет, – сообщил он улыба­ясь.

    Валентин сам ловил этих черепах, у которых было очень вкусное мясо. Чтобы сохранить их живыми их или держали в садках, или привязывали на берегу. Он пошел быстрее. Вот и берег озера. Метрах в трех от воды вбиты два колышка, к которым на длинных веревках привязаны две черепахи. Впро­чем, сейчас можно было видеть только веревки уходящие в воду, куда нырнули привязанные к ним пленницы. Ила, сто­явшая на берегу и не видевшая Валентина, высоко подняла платье и вошла в воду. Кононенко с замирающим сердцем любовался ее ножками и всей стройной фигуркой, освещен­ной розовыми лучами низкого предзакатного солнца.

    Вдруг из воды, как молния, блеснув, в солнечных лучах, метнулась извивающаяся лента, и обвилась вокруг девушки, прижав ее руки к телу. Ила закричала и начала вращаться. Казалось, она сама наматывает на себя кольцо за кольцом, удаляясь от берега.

Анаконда!

    Валентин бросился к девчонке, схватил двумя руками шею рептилии, пытаясь ее задушить. Однако, у змеи были такие мощные мышцы, что продавить их было не в его силах. Она повалила Илу, но Валентину все же удалось с трудом под­нять ее на ноги вместе с обвивающими девушку кольцами, покрытыми бурыми пятнами.

–    Не бойся, я с тобой! – говорил он, пытаясь оттянуть голову змеи от шеи Илы. Только теперь он вспомнил, что во­оружен. Стараясь удержать голову левой рукой, потянул из-за пояса рукоятку револьвера и в это мгновение, следующее коль­цо обвилось вокруг него, придавив опущенную правую руку и прижав его к девушке.

–    Мерзкая тварь... Мерзкая безмозглая тварь! – хрипло по­вторял Валентин, пытаясь вытащить прижатую руку. А «объя­тия» делались все теснее. Становилось трудно дышать. Если они упадут, то просто захлебнутся в воде. Кольца медленно, но неотвратимо сжимались, будто кто-то закручивал тиски. Он понял, что руку с револьвером ему не вытащить. Если взять револьвер левой, придется выпустить голову змеи. И тогда, рискуя прострелить себе живот, он согнул правую руку в кис­ти, и постарался направить ствол в обвивающее его кольцо. Но револьвер гулял туда-сюда, поскольку сам Валентин все время переступал ногами, стараясь не упасть и удержать Илу. Вот ствол уперся в блестящую шкуру, но угол наклона получился таким, что пуля, пробив толстенное упругое кольцо, непремен­но попадет в него. Еще минута проходит в смертельном танце. Ила уже не кричит, сжатая страшными тисками. В мозгу Кононенко проносится мысль: – «Надо стрелять, будь, что будет, иначе она ее задушит». – Он забыл, что погибнет сам. Сознание того, что он может потерять девушку, которую видел в своих снах, и нашел, наконец, на другом конце земли, и все это из-за какого-то глупого пресмыкающегося, привело его в бешенство.

    Собрав все силы, втянул, насколько мог, живот, согнул руку, и выстрелил. Он видел, как открылось отверстие там, где вош­ла в тело змеи пуля.

    Похоже, выстрел не причинил удаву особого вреда, но дав­ление сжимающих колец немного ослабло. Этого оказалось достаточно, чтобы с трудом, обдирая кожу, вырвать правую руку с оружием.

–    Ну, все, гадина! – прошептал бывший старший лейте­нант, приставив ствол к голове болотной твари.

    Выстрел! И все кольца, как по команде, свалились к их ногам. Валентин подхватил на руки Илу и вынес на берег. Хотел положить ее на траву, но девушка села, посмотрела на него испуганными глазами, и зарыдала. Он прижал ее к себе, гладил мокрые волосы и плечи, и говорил, что все уже поза­ди, все кончилось хорошо. Когда она успокоилась, спросил о самочувствии. Ила встала, облепленная мокрым платьем, и улыбнулась. У нее болело все тело, но серьезных поврежде­ний, кажется, не было. Девушка взяла на руки черепах, а Ва­лентин взвалил на плечо переднюю часть змеи, и потащил за собой по траве семиметровое, толстое как бревно, тело. Не бросать же в болоте вкусное мясо и ценную шкуру. Навстре­чу им со всех ног бежала бледная Тауни, которая уже знала о случившемся, и несколько односельчан. Оказывается, двое мальчишек видели сцену борьбы с удавом и, первыми добежав до деревни, рассказали взрослым. Мать бросилась обнимать дочку и благодарить ее спасителя, а Ила уже смеялась, рассказывая о приключении, и показывая на добычу, которую волок Кононенко. Валентину нравилось это ее качество – не принимать ничего близко к сердцу, и быстро восстанавливать хорошее настроение. Сла­ва Богу, это приключение закончилось благополучно, да еще и с прибылью в хозяйстве.

    Тем временем, надвигались события более грозные, чем нападение глупой анаконды. Валентин давно замечал беспо­койство и озабоченность на лицах вождя и жреца. Танэ Хару подолгу стоял на берегу, глядя на верхушку большого затоп­ленного камня, с каждым днем все больше выступающую из воды. Он изучал знаки на стене одного из помещений пира­миды, и лицо его все более мрачнело. Однажды Кононенко спросил вождя о причине беспокойства. Оказалось, что в этом году необычайно затянулась сухая погода. По календарю уже должен начаться сезон дождей, а их все нет. Озера с каждым днем мелеют, болота пересыхают. Такая сушь, по записям жреца, была семьдесят три года назад. Это грозит тем, что к острову, хорошо защищенному непроходимыми болотами, могут открыться новые тропы, в дополнение к той единствен­ной, которая надежно охраняется, и находится под защитой трех стен.  Семьдесят три года назад племя индейцев было малочисленным, и все их нападения были отбиты. Но сейчас их там несколько тысяч и если они полезут с 3-4 сторон, ацлан не смогут сдержать их натиск.

–    А что им здесь нужно? – спросил Валентин.       

–    Им нужна земля. Их слишком много. Женщины рожают беспрерывно, а земли у них совсем мало. Всего несколько небольших островков среди болот. Они постоянно голодают, и видят единственное спасение в том, чтобы захватить нашу землю, – ответил ихориан.

–    Так пусть Танэ Хару научит их вождя или колдуна, а тот научит своих женщин предохраняться от беременности, и они перестанут размножаться как мухи, – предложил Кононенко.

–    Они не хотят ничего слушать. Они тупы и кровожадны, и надеются на свою силу. Они никогда не берут пленных. Того, кто к ним попадает, убивают, но не сразу. Сначала выка­лывают глаза, отрезают уши и при этом все веселятся, даже женщины и дети. Не убивают только женщин и девушек. Наши женщины им очень нравятся.

–    «А чем, собственно, эти дикари отличаются от людей так называемого цивилизованного мира, – подумал Валентин. – Тысячелетиями захват чужой земли и грабеж считались бла­городным делом на всех континентах, пока не установились нынешние, более или менее стабильные границы. Да и сейчас борьба за передел земель идет на Ближнем Востоке и в неко­торых других местах».

    Дни шли за днями, а небо было голубым и ясным над всей впадиной Пантанал и, видимо где-то там над горами, откуда берут начало реки. Несколько раз вождь и жрец обле­тали с Валентином остров. Они изучали состояние болот и делали неутешительные выводы. Оповестили весь народ о надвигающейся беде. Валентин учил молодых воинов неизвестным им приемам ведения рукопашного боя, но разве можно научить за несколько дней тому, чему он сам учился года­ми. Были сформированы отряды из молодых сильных женщин. Они тренировались в стрельбе из лука. Их решено было использовать для дальнего боя, а при переходе к рукопашной схватке, выводить в тыл. Но где будет тыл, если откроются новые тропы? На стене первой линии обороны Кононенко увидел сооружение, которое его очень обрадовало, т. к. было основано на использовании его любимой центробежной силы.

    Это было деревянное колесо, диаметром больше двух мет­ров. По его периметру укладывались в специальные ячейки около сотни очень твердых глиняных шаров, размером с тен­нисный мяч, высушенных на жарком солнце. На колесо на­девался обод. Два человека за рукоятки раскручивали коле­со. Шары катились по ободу как шарики в шарикоподшип­нике. Третий человек открывал специальную заслонку на ободе, и шары вылетали по касательной к окружности колеса с большой скоростью. Можно было стрелять короткими оче­редями или выпустить сразу всю сотню. Тот же человек, ко­торый открывал заслонку, поворачивал колесо в нужном на­правлении. При попадании в голову такой шар убивал напо­вал, но и попадание в грудь, руку или ногу не сулило ничего хорошего. Это был центробежный пулемет. На стене их сто­яло два. По словам вождя, индейцы их очень боялись, и вы­нуждены были отказаться от наступления плотной толпой. Стали прикрываться деревянными щитами, что снижало эффективность этого оборонительного оружия.

    Шли дни, болота продолжали пересыхать. Уже были за­мечены разведчики индейцев с тех сторон острова, где раньше была непроходимая топь. Нужно было что-то делать. Вождь просил помочь красным огнем, который друзья так успешно применили в день своего появления на острове. Валентин отдал ему ракетницу и все ракеты. Научил стрелять, но объяснил, что это не оружие и, что толку от него бу­дет мало. Отдал также свой револьвер с оставшимися несколькими патронами и ружье. Но все это не меняло дела. Нужно было настоящее автоматическое оружие. Хотя бы по одному автомату на каждом опасном направлении. И тут он вспомнил слова их «капитана» Нанту о «настоящем оружии», и человеке, который может его достать.....