Продолжаем изучение книги К. С. Станиславского «Работа
актера над собой»
I.ДИЛЕТАНТИЗМ
…………………19……г.
Я проснулся значительно позже обыкновенного, поскорее оделся
и побежал в школу. При входе в репетиционную комнату, где меня уже ждали, я так
сконфузился, что вместо того, чтобы извиниться, сказал глупую, трафаретную
фразу:
– Кажется, я опоздал немного. Рахманов долго смотрел на меня
с укором и наконец сказал:
– Все сидят, ждут, нервничают, злятся, а вам кажется, что вы
только немного опоздали! Все пришли сюда возбужденные предстоящей работой, а вы
поступили так, что у меня теперь пропала охота заниматься с вами. Возбудить
желание творить трудно, а убить его – чрезвычайно легко. Какое вы имеете право
останавливать работу целой группы? Я слишком уважаю наш труд, чтобы допускать
такую дезорганизацию, и потому считаю себя обязанным быть по-военному строгим
при коллективной работе. Актер, как солдат, требует железной дисциплины. На
первый раз ограничиваюсь выговором, без занесения в дневник репетиций. Но вы
должны сейчас же извиниться перед всеми, а на будущее время взять себе за
правило являться на репетицию за четверть часа до, а не после ее начала.
Я поспешил извиниться и обещал не опаздывать. Однако
Рахманов не захотел приступать к работе: и первая репетиция, по его словам, –
событие в артистической жизни, о ней надо навсегда сохранить самое лучшее
воспоминание. Сегодняшняя же испорчена по моей вине. Так пусть же
знаменательной для нас репетицией, взамен неудавшейся первой, станет
завтрашняя. И Рахманов вышел из класса.
Но этим инцидент не кончился, так как меня ждала другая
«баня», которую задали мне мои товарищи под предводительством Говоркова. Эта
«баня» была еще жарче первой. Теперь уж я не забуду сегодняшней несостоявшейся
репетиции.
Я собирался рано лечь спать, так как после сегодняшней
трепки и вчерашнего разочарования боялся браться за роль. Но мне попалась на
глаза плитка шоколада. Я надумал растереть ее вместе со сливочным маслом.
Получилась коричневая масса. Она недурно ложилась на лицо и превратила меня в
мавра. От контраста со смуглой кожей зубы стали казаться белее. Сидя перед
зеркалом, я долго любовался их блеском, учился скалить их и выворачивать белки
глаз.
Чтобы лучше понять и оценить грим, потребовался костюм, а
когда я надел его, то захотелось играть. Ничего нового я не нашел, а повторил
то, что делал вчера, но оно уже потеряло свою остроту. Зато мне удалось
увидеть, какой будет внешность моего Отелло. Это важно.
…………………19……г.
Сегодня первая репетиция, на которую я явился задолго до ее
начала. Рахманов предложил нам самим устроить комнату и расставить мебель. К
счастью, Шустов согласился на все мои предложения, так как внешняя сторона его
не интересовала. Мне же было чрезвычайно важно расставить мебель так, чтобы я
мог ориентироваться среди нее как в своей комнате. Без этого мне не вызвать
вдохновения. Однако желаемого результата достигнуть не удалось. Я лишь силился
поверить тому, что нахожусь в своей комнате, но это не убеждало меня, а лишь
мешало игре. Шустов знал уже весь текст наизусть, а я принужден был то читать
роль по тетрадке, то передавать своими словами приблизительный смысл того, что
мне запомнилось. К удивлению, текст мешал мне, а не помогал, и я охотно
обошелся бы без него или сократил его наполовину. Не только слова роли, но и
чуждые мне мысли поэта и указанные им действия стесняли мою свободу, которой я
наслаждался во время этюдов дома. Еще неприятнее было то, что я не узнавал
своего голоса. Кроме того, оказалось, что ни мизансцена, ни образ,
установившиеся у меня при домашней работе, не сливались с пьесой Шекспира.
Например, как втиснуть в сравнительно спокойную начальную сцену Яго и Отелло
яростный оскал зубов, вращение глаз, «тигриные» ухватки, которые вводят меня в
роль. Но отрешиться от этих приемов игры дикаря и от созданной мною мизансцены
не удалось, потому что у меня не было взамен ничего другого. Я читал текст роли
– особо, играя дикаря – особо, без связи одного с другим. Слова мешали игре, а
игра словам: неприятное состояние общего разлада.
Опять я не нашел ничего нового при домашней работе и
повторял старое, что меня уже не удовлетворяло. Что это за повторение одних и
тех же ощущений и приемов? Кому они принадлежат – мне или дикому мавру? Почему
вчерашняя игра похожа на сегодняшнюю, а сегодняшняя на завтрашнюю? Или мое
воображение иссякло? Или в моей памяти нет материала для роли? Почему вначале
работа шла так бойко, а потом остановилась на одном месте?
Пока я так рассуждал, а соседней комнате хозяева собрались к
вечернему чаю. Чтобы не привлекать к себе ни внимания, мне пришлось перенести
свои занятия в другое место комнаты и говорить слова, роли как можно тише. К
моему удивлению, эти ничтожные перемены оживили меня, заставили как-то
по-новому отнестись к моим этюдам и к самой роли.
Секрет открыт. Он в том, что нельзя долго застревать на
одном, без конца повторять избитое.
Решено. Завтра на репетиции я ввожу экспромты во все: и в
мизансцены, и в трактовку роли, и в подход к ней.
Поучать может каждый, но стоит ли доверять этим поучениям.
Если у вас есть проблема в жизни, и вам нужна помощь, пишите
по адресу rasvopros@mail.ru с пометкой «проблема» в теме
письма.
Общий тираж рассылок 60 000 подписчиков.
Все представленные материалы носят ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО
ознакомительный (образовательный) характер. Некоторые материалы взяты из
открытых источников в сети или были присланы подписчиками. Если Вы посчитали,
что Ваши авторские права были нарушены - сообщите, и мы вместе постараемся
придти к обоюдоприемлемому решению. Обладатели авторских прав на материалы,
опубликованные в рассылке, выступающие против их дальнейшего размещения и
распространения могут обратиться с просьбой об их удалении.
Copyright Андрей Луда, http://andrey-luda.livejournal.com
2006-2013 г.г.
Автор оставляет за собой право отвечать не на все полученные письма и
опубликовывать полностью или частично, полученные письма без предварительного
согласования. В случае, если Вы желаете свое письмо оставить конфиденциальным,
письменно сообщите об этом.
