Татьяна Кожевникова из Казахстана — самая яркая участница списка перспективных европейских предпринимателей младше 30 лет по версии Forbes. Она жила вместе с мужем в Лондоне, строила карьеру в фармацевтической индустрии, а потом уволилась и вложила все сбережения в бизнес, которым в Англии традиционно занимаются только мужчины.
Неподалёку от Сэвил-Роу, где столетиями работают магазины самых дорогих английских портных, Кожевникова открыла собственное ателье. Отсутствие опыта и связей не помешали ей преуспеть.Source Скорее, наоборот. Новичкам проще решиться на эксперименты. Например, в отличие от именитых соседей, Artefact London Кожевниковой вместо закройщиков использует лазеры.
От увольнения, против которого выступали все родственники и знакомые, до включения в престижный список прошёл всего год. «Секрет» узнал у предпринимательницы, как он прошёл и что она будет делать дальше.

«Я такая: стоп, что происходит?»

— Поздравляю! Как вы сами, рады?
— Я, конечно, очень рада, мне очень приятно. У меня сейчас в голове столько проблем, поэтому, когда я получила е-mail от Forbes, я просто не поверила своим глазам. Как раз ехала тогда в такси из аэропорта, проверяла почту, открыла е-mail, а там письмо от Forbes c приглашением на вечеринку для победителей в Лондоне. Я такая: стоп, что происходит?

— Кстати, вы слышали что-нибудь о других предпринимателях, которые попали в список?
— В основном актёров и музыкантов. Вот Ray Blk, английская музыкальная звезда, мне очень нравится. Мне кажется, русских ребят если и видела, то мельком. Было столько народу! И очень много алкоголя (смеётся).
— Голова утром болела?
— Ну, на следующее утро я снова вышла на работу и, если честно, вообще обо всём забыла. Сегодня вот беру на полдня выходной — работаю удалённо, а дальше еду по делам. Ведь мой режим под клиентов подстроен: если надо — приезжаю в офис к восьми утра или в воскресенье.
— Хотите сказать, вы до сих пор с каждым клиентом работаете персонально?
— На данном этапе я не готова это кому-то передать. Слишком важный для меня момент.
— Forbes ваш бизнес заинтересовал в том числе тем, что при пошиве костюмов вы используете лазерные технологии. Звучит так, будто вы стоите над человеком с лазером, что-то вырезаете на его костюме, а он еле дышит, боится, что у вас рука дрогнет. Можете мне, человеку, который последний раз надевал костюм на школьную линейку в четвёртом классе, объяснить, зачем вам лазеры и как вообще это работает?
— Ну смотрите. Если вы идёте к обычному портному, он берёт сантиметр и начинает замерять, так? Через пять-шесть недель вы приходите на примерку, где этот костюм разбирают и под вас опять переделывают. С первого раза правильно снять мерки сантиметром очень-очень тяжело. Есть такое понятие… Как же перевести это на русский? Баланс пиджака! Например, если человек немножко сутулится, то неважно, какие у него мерки — пиджак всё равно сядет плохо. Тут нужно менять наклоны углов: изгиба в спине, изгиба плеч и всё прочее.
— То есть сантиметр вы в руках держали давно?
— Нет-нет, смотрите. В ателье я храню пиджаки и брюки всех размеров, они все каталогизированы в электронной системе. «Пиджак 42 размера, длина рукава — такая-то, наклон угла плечей — такой-то». Я пиджак на человека надеваю, беру иголочки и говорю: «Я подколола 2 см с каждой стороны, думаю, на вас так смотрится хорошо». И человек говорит: «Да, я с вами согласен». Или: «Нет, давайте уберём 2,5 см, а не 2».
— Получается, вы снимаете эти мерки, заносите их в систему, а дальше система делает лекала сама?
— Да, дальше в системе формируются лекала, которые потом на производстве в Португалии вырезает лазер. А отшивается всё почти по классической технологии. Вместе с доставкой в Лондон процесс занимает 3,5-4 недели. Иногда даже две. Если пойдёте на Сэвил-Роу (улица в Лондоне, где находятся самые престижные и дорогие ателье. — Прим. «Секрета»), то между примерками и результатом пройдёт до пяти месяцев.
— «Лазерные» костюмы, наверно, должны стоить очень и очень дорого…
— Мои поставщики берут недёшево, да. Но разброс цен в Лондоне в принципе очень большой. От 500 фунтов за ужасное качество пиджака, которое даже индивидуальным пошивом назвать нельзя. Если вы идёте на Сэвил-Роу, то цены там начинаются от 4500 фунтов за костюм. Это очень дорого! Причём шьют они часто в Азии, в Непале, в Китае.
— А что вы можете предложить клиентам?
— У меня другие цены. Индивидуальный пошив - от 770 фунтов. В основном портные держат магазины на первом этаже. Но на самом деле, перед тем как что-то купить, люди сначала смотрят это что-то в интернете. Я сделала ставку на хороший сайт и раскрутку в Instagram. А ателье сняла на втором этаже и сильно сэкономила.
В принципе, клиенту не важно, на первом ты этаже, на втором или на десятом, если ему удобно добраться до тебя. А ему удобно — мой офис в самом центре Лондона. В общем, локация — первое, что моё отличие. Ну а потом появился лазер. Но его сегодня использую не только я.
— Почему тогда Forbes выделил именно вас?
— Я много об этом думала. Мне кажется, дело в том, что в Англии индустрия ателье считается вымирающей. Молодёжь сегодня не идёт в индивидуальный пошив, она покупает костюмы в Hugo Boss. В индустрии ателье одни мужчины, большинству — за 50. У них отвратительные сайты, отвратительные ателье, у них безумно дорого! Они шьют на старых мужиков (смеётся)!

«Муж не был рад»

— Как вообще вы стали делать бизнес?
— Ну смотрите. Я родилась в Казахстане. Когда закончила школу, поехала учиться по обмену в Китай. Но мой молодой человек, мой нынешний муж, учился в Лондоне, и быть порознь мы не хотели. Я переехала в Лондоне и начала изучать бизнес, финансы, испанский. Потом четыре года работала в фармацевтической компании в мужском коллективе. Я вам рассказывала, как это было. А потом открыла своё дело. Мне тогда исполнилось… Так, я 89-го года... Значит, 27.
— Но почему костюмы?
— А я вообще обожаю формальную одежду, пиджаки, костюмы, люблю носить их сама, люблю, когда их носят мужчины. К тому же, на протяжении многих лет мы с мужем не могли подобрать ему костюм. Мы много покупали в ритейле, но всегда это было муторно и результат был какой-то... отвратительный. Покрой очень устаревший, ткани… Взять хотя бы бренды: Corneliani, Hugo Boss, Brioni. В их магазинах можно поменяет длину рукава или пиджака, и на этом всё. У больших брендов очень примитивная подстройка лекал под человека. Я поняла, что можно сделать лучше.
— Вы просто пришли и сказали родным: а почему бы мне этим не заняться?
— Когда я друзьям сказала, что хочу открыть ателье, на меня посмотрели, как на идиотку полную. Кто сейчас ходит в ателье? Понятное дело, никто не ходит. Ведут ателье старые мужики — кто туда захочет пойти?! Даже муж был против. Говорю ему: ну посмотри на рынок, ты же сам видишь, какая там проблема, почему нет?

Муж не был рад, что я вкладывала такие большие деньги (Кожевникова инвестировала в Artefact London 75 000 фунтов. — Прим. «Секрета»). Что ухожу с работы. Сейчас он очень рад, конечно, что я это сделала, но первой его реакцией было: «Да ты с ума сошла! Сэвил-Роу существует 200 с лишним лет не просто так! Тут такие портные, у них такой опыт, а ты кто такая?»
— Сначала вы совмещали бизнес с работой. В какой момент решили, что пора увольняться?
— Несколько месяцев я жила без выходных. В какой-то момент поняла, что абсолютно не справляюсь, имея полноценную работу, а ночью и на выходных работая на себя. Пришлось позвонить менеджеру, который на тот момент находился в Германии, и сказать, что закончу все срочные дела, но на этом всё — больше не могу.
— Что чувствуешь, когда меняешь хорошо оплачиваемую перспективную работу на свой бизнес и при этом даже близкие не особо верят, что затея выгорит?
— Очень страшно было, скажу честно. Родители сказали: ОК, в идею мы не верим, но верим в тебя. Они помогли мне финансово — дали 45 000 фунтов. И ещё я вложила 30 000, которые накопила за четыре года работы в фарме. Потратила все сбережения, но мыслила так: если не попробую, потом всю жизнь буду думать, почему не попробовала. Может, я потеряю все деньги — хорошо, но это будет очень важный урок. А найти новую работу всегда можно.

«Хотела всё бросить, и не раз»

— Что было самым сложным поначалу?
— Мне нужно было много всего выучить. Я пошла сразу на курсы шитья: даже если за меня кроит лазер и шьют профессионалы, я всё равно должна понимать, как это работает. В Казахстане мама учила меня шить, так что это была не самая большая проблема.
Гораздо хуже было с поставщиками. Все они смотрели на меня как на безумную, не воспринимали всерьёз. Чтобы начать работу, я должна была заполучить у них книги с образцами тканей, а эти образцы им достаточно дорого обходятся. Никто не хотел отдавать образцы даже за деньги. Я предлагала залог за товары — никто не соглашался.
— Как вы их переубедили?
— Я им названивала, написывала! Потом, когда офис был уже готов, я всех их приглашала к себе, там продолжала разговор: вот моё ателье, вот мой сайт — давайте работать.
— Помните первого клиента?
— Будете смеяться, но вчера как раз получила от него e-mail!
— С поздравлениями?
— Нет, не с поздравлениями, я не думаю, что он видел статью в Forbes. Самый первый клиент у меня заказал пальто. Через пару недель после того как он его получил, написал, что ему делают столько комплиментов, что он подумывает взять ещё и костюм. Мы обменялись фотографиями с тканями и фасонами. И вот вчера написал: «Очень красивые ткани, в феврале приду за костюмом».
— А как вы его нашли? Вернее, как он нашёл вас? Это просто человек с улицы?
— За две недели до того, как он ко мне пришёл, я открыла Instagram-страничку и выставила образцы костюмов и пальто туда. Он увидел и написал мне.
— А когда вы совершили первую ошибку? Было такое, что хотелось всё бросить?
— Было, скажу честно, и не один раз. Когда в воскресенье днём, вместо того, чтобы отдыхать, ты копаешься со счетами или на письма отвечаешь, думаешь: ну зачем? Или когда в час ночи ты не можешь спать, потому что у тебя свадебный заказ и ты переживаешь, а вдруг доставка задержится, мало ли что. У меня была ситуация, когда украли четыре заказа. Дорогущую доставку!
— Что значит — украли?
— В процессе доставки украли. В общем, вместо того, чтобы доставить коробки туда, куда я попросила, компания доставила их мне домой и оставила снаружи моей квартиры. Огромными буквами на всех коробках было написано High quality textiles, то есть «высококачественные изделия». Это же всё равно что написать на коробке «Возьми меня, я очень дорого стою!» Конечно, кто-то их забрал.
— Что же вы потом делали? Это уже были готовые костюмы?
— Да, это были готовые пошитые костюмы из очень дорогой ткани. Вы не представляете, как я рыдала! Перед тем как позвонить клиентам, я сидела, глядела на свой мобильник и думала, что просто не могу нажать кнопку звонка и сказать: «Ваш костюм украли». У меня просто рука не поднималась это сделать.
— В итоге этих клиентов вы потеряли...
— Нет! Мне очень повезло, все эти клиенты отнеслись с пониманием. Я сразу позвонила в Португалию, они бросили все заказы и вместо четырёх недель, сделали за две.

«Со следующего месяца принимаю крипту»

— Какое будущее у вашего бизнеса?
— Хочу развивать его по франшизе.
— Но вы же сказали, что с трудом делегируете полномочия.
— Да, на каждого клиента в первую встречу я трачу два-три часа, узнавая про него всё: какие у него цели, какая работа, как мне нужно его одеть. И клиенты ко мне возвращаются именно благодаря этому вниманию. Наёмному работнику я не могу это доверить. Но фрайчази — это уже не наёмный менеджер, это другой бизнесмен. Он ведёт свой бизнес, используя мои налаженные связи, мою рекламу.
— Где будете искать франчайзи?
— Знаете, я хочу в каждом большом городе Европы открыть по одному ателье.
— С какого начнёте?

— С Вены, например. В принципе, без разницы. Где найду хороших партнёров, с которыми у нас одинаковое видение, там и открою.
— Про Россию не думали?
— Знаете, мне уже приходили вопросы, чтобы открыться в России, но я отказалась, потому что несколько первых франшиз всё-таки должны быть в Европе.
И ещё я сделаю своё ателье первым в мире, которое будет принимать к оплате криптовалюты. Буквально со следующего месяца. Многие клиенты говорят, что вкладываются в них. Я принимаю American Express, принимаю Visa. Раз клиентам удобно, буду принимать и криптовалюту. Понимаю, что это рискованно. Но бизнес — это вообще большой риск.
— Я правильно понимаю, что в целом бизнес встал на ноги и приносит прибыль?
— В краткосрочной перспективе ателье окупает себя из месяца в месяц и приносит доход. Но я не вернула все свои вложения. Например, вчера была на курсе по психологии в бизнесе, он был очень дорогостоящий. Всё это я считаю вложениями в Artefact London.
— Через полгода после открытия ваша выручка была примерно 15 000 фунтов в месяц. Сейчас ведь больше?
— Больше не хочу афишировать эти данные. Но да, прирост — большой.

«Людям нужна правда»

— Вы написали для нас колонку о том, как тяжело женщине делать бизнес в мужской сфере. Стало проще с тех пор?
— От многих женщин я слышу, что им тяжелее, но… Как это по-русски... В общем, думаю, если бы вместо меня в аналогичной ситуации был молодой парень, который пришёл бы к поставщикам и сказал: «Я работаю в фармацевтике, но хочу открыть своё ателье», к нему, наверное, тоже отнеслись бы скептически, понимаете? Для меня, по-крайней мере, эта проблема остро уже не стоит.
— Может быть, вы слышали о недавнем скандале с основательницей журнала Buro 24/7 Мирославой Думой и дизайнером Ульяной Сергеенко?
— Нет. А что произошло?
— Сергиенко прислала Думе приглашение на свой показ в Париже с шуточной подписью «To my niggas in Paris»? Дума выложила фото в Instagram. Скандал вышел большой. Наоми Кэмпбелл публично оскорбилась...
— О боже!
— ...Думу попросили из совета директоров англоязычного издания The Tot, который она возглавляла. В связи с этим такой вопрос: как человеку из бывшего СССР, у которого, очевидно, особая ментальность, не опростоволоситься на Западе?
— Вы знаете, когда я только приехала в Англию, мне было очень тяжело здесь общаться, потому что мы, русские, очень прямые: что думаем, то и говорим. Я сама всегда с клиентами говорю прямо. Когда ко мне приходит человек со светлым оттенком кожи и говорит, что хочет серый костюм, я отвечаю: «Нет, он вас состарит». Людям нужна правда, я считаю. Но иногда это приносило проблемы.
— Например?
— Во время работы в группах в университете я всех очень сильно критиковала. Мне надо было сказать: а давай мы вместе подумаем, как нам это изменить? А я говорила: мне не нравится, иди переделывай! Уже работая в компании, на встрече с менеджерами или директорами я могла сказать: «Я с вами не согласна, делать мы так не будем, хотите — делайте без меня…» Просто, если человек херово сделал работу, надо это до него донести!
— То есть если у клиента животик висит над ремнём в его костюме, но при этом он хочет сшить у вас такой же...
— Я ему скажу нет! Я как-то снимала мерки с одного клиента-американца. Ему всё время было «тесно». Я понемногу увеличивала объём: американцы любят такой квадратный фасон. Он всё просил и просил добавить, пока это не стало просто некрасиво. И в какой-то момент я просто говорю: «А чего вы ко мне пришли тогда?» С улыбкой, конечно. Я могла сделать его квадратным, но я не хочу! Не хочу, чтобы на нём была бирка с названием моей компании. И не стала.
— И как клиент отреагировал?
— Поблагодарил меня за открытость и ушёл.
— Не думаете, что со временем станете мягче?
— Так это я уже стала.
 
Фотографии: Alex Zaj

«Реальное время» продолжает составлять карту миграции татарстанцев и выясняет, каково это — жить и работать в другой стране

Чем голландцы отличаются от французов, что делает экспата своим в Нидерландах, почему уборщики получают почти столько же, сколько учителя? Бывший сотрудник татарстанского Минторга Алина Талманова проверила стереотипы о Голландии на прочность и сделала выводы, что эмиграция может быть легкой и приятной. Записала Айгуль Чуприна

Фото: youreventspecialist.nl

 

За 12 лет в Европе чеченец Тимур Исаев сделал потрясающую карьеру медика.

"Кавказ.Реалии" рассказывает о соотечественниках, живущих за рубежом. Сегодня представляем историю Тимура Исаева, перебравшегося в Бельгию в 2006 году.

О трудностях

Я закончил медицинскую академию в Москве. Улетал в Бельгию к родителям, которые переехали в Европу намного раньше. Отец выучил язык и нашел себя в строительном деле. Сегодня он владелец фирмы ITALZ, которая специализируется на кровле крыш. У компании своя клиентская база и хорошая репутация.
Мама у меня инженер-технолог, долгое время трудилась в ресторанном бизнесе. Звучит все просто, но для того, чтобы эмигрировать, нужно получать убежище, учить язык, подтверждать диплом, решать социальные проблемы и много работать над собой.
Год я учил язык, потом решил подтвердить свой диплом. Мне предстояло сдавать экзамены на двух языках - на фламандском и голландском.

В 2011-м закончил медицинский факультет в KU Leuven. До 2016 года учился на анестезиолога. Еще год обучался в резидентуре по хронической боли в UZ Gent. В 2017-м сдал один из самых важных квалификационных экзаменов в области хронической боли (FIPP).

Примечательно, что во время обучения я находился в статусе нелегала. В виде на жительстве мне отказали, несмотря на то, что у меня здесь жила семья. Только после нескольких судов (буквально за пару месяцев до окончания учебы) получил положительный ответ.
Сейчас работаю анестезиологом-реаниматологом в городской больнице AZ Lokeren во Фландрии. Еще принимаю пациентов как терапевт по хронической боли. Основную деятельность совмещаю с работой в "скорой" в клинике Heilig Hart Leuven.

О бельгийцах

Я чувствую себя в Европе, как дома. У меня нет, как многие рассказывают, ощущения, что я в гостях. Безусловно, каждый из нас сталкивается с проблемами после переезда. Никто тебе не принесет все на блюдечке с синей каемочкой.
Возможно, мне помогла молодость, желание впитывать новое. Главное – брать, что тебе дают, в частности знания. Наши земляки зачастую закрываются в своем кружке и общаются исключительно между собой, боясь покинуть зону комфорта. А нужно стараться говорить с европейцами на их языке, получать образование, ведь здесь столько возможностей! Не говорю, что нужно забывать о своей культуре и традициях, но нельзя зацикливаться на себе, мир огромен.

Бельгийцы, как и многие европейцы, очень добрые и отзывчивые, они искренне радуются твоим победам. Когда видят, что ты приехал в их страну, выучил язык, получил профессию, они счастливы.

О диаспоре

Мы с братом (Адам Исаев – депутат гордумы от партии CD&V. – "Кавказ.Реалии") стараемся активно работать с нашей молодёжью, поддерживаем ребят морально и финансово.
Зависть бывает двух видов - одна грызет изнутри, когда лежишь на диване и наблюдаешь, как сосед отстраивает новый дом, а другая - мотивирует и заставляет подняться с дивана, чтобы найти работу, которая позволит построить такой же дом.
Мы наблюдаем, как работают другие диаспоры и каких успехов добиваются в работе со своими земляками, и задаемся вопросом - а почему у нас не так?
Тогда поднимаемся с дивана, звоним друзьям и знакомым, делимся идеей и осуществляем ее. Мы создали ассоциацию, в рамках которой приглашаем историков и журналистов на лекции, устраиваем различные культурно-развлекательные мероприятия. Спасибо нашим друзьям и знакомым-энтузиастам, которые всегда откликаются.

О различиях и чувстве дома

Некоторые очень любят говорить о проблемах в Европе. Я не люблю само слово "проблема". Для нас, людей, которые прошли две войны, это слово должно быть забыто.
Да, в эмиграции трудно, но не сложнее, чем когда на голову падают бомбы. Здесь мы сталкиваемся не с проблемами, а с языковыми и культурными барьерами.
В Европе государственная система заточена на помощь в развитии человека, в его становлении. От каждого требуются минимальные усилия для осуществления своей мечты. Иначе зачем ты сюда приехал?
Здесь действительно есть свобода. Голосуй, работай, молись или не молись, одевайся, как вздумается. Только не мешай другому жить, старайся быть полезным обществу, и тогда не будет никаких проблем.
Читаю много об ужасах ювенальной юстиции. Не знаю, как обстоят дела в другой части Европы, но если говорить о Бельгии, то здесь просто так детей не отнимают. На это всегда есть причина. В Европе очень внимательное отношения к маленьким гражданам. Поэтому если соседи увидят, что у вашего сына синяки на лице и теле, то они тут же вызовут сотрудников из ювенальной системы.
Разумеется, ребенка не отнимают в ту же секунду. Это долгий процесс – психологи беседуют с детьми и родителями, с учителями и т.д. При этом в России могут запросто отшлепать малыша и наорать на него.
В Европе приходится перевоспитывать себя не только в отношении детей, но и учиться много улыбаться, часто говорить "спасибо", "пожалуйста", "будьте любезны". Да, кто-то считает, что в России люди честнее, а у европейцев наигранная вежливость… По-моему, лучше наигранная вежливость, чем неприкрытая грубость и хамство.

В жизни каждому человеку дается шанс. Люди уезжают с какой-то целью или по какой-то причине. Кто-то возвращается, а кто-то остается жить в Европе.
По России я не скучаю, мир никогда не ограничивался для меня Бельгией и Россией. В свое время поездил по миру, многое видел. В каждой стране минусы и плюсы, но дом – это место, где тебе хорошо. Бельгия стала моим вторым домом, после моей родины – Чечни.