Шел я месяц назад по Лондону (да-да, я и в Лондоне был) и в самом центре улицы Уайтхолл (эта та, которая недалеко от Парламентской площади) увидел странный монумент.

Передо мной стояла черная бронзовая плита, около семи метров в высоту и пяти в длину, по всем сторонам которой была развешана такая же черная бронзовая одежда. Пустая. Без человека внутри. Какие-то шляпы, штаны, сумки, юбки, наполненные пустотой. Одежда есть, а человека нет.

— Почему? — спросил я.

— А это памятник женщинам Второй мировой войны, — ответил мой сопровождающий, преподаватель Даремского университета Сергей Т. — Он символизирует как бы «невидимость» женщин в социальном плане тех лет. Их якобы неучастие в победе над фашизмом. Хотя на самом деле они сражались и боролись против него наравне с мужчинами. Вот такой вот исторический фаллоцентризм!

Я аж присвистнул. — Как странно! Вот у нас, в России, этого фаллоцентризма нет. Одна наша Зоя Космодемьянская чего стоит. — А них вот есть! — грустно заметил Сергей Т. и незаметно погладил себя через карман.

Однако уже в Москве выяснилось, что это всего лишь «благоуханная легенда». Потому что этот памятник о другом.

Как стало мне известно (после того, как я основательно прошерстил интернет про вышеуказанный фаллоцентризм), до Второй мировой войны большинство женщин Великобритании занимались в основном только домашним хозяйством. Или каким-то чисто женским трудом: в магазинах торговали, на печатных машинках стучали, что-то там по телефонам на станциях чирикали. Но после того, как мужчины ушли на фронт, их жены и матери взвалили на свои молодые и не очень плечи типично мужскую работу: стали пахать землю, работать у станка и даже на фронте некоторые из них были задействованы (те же медсестры или даже летчицы: была такая группа Вспомогательной службы ВВС Великобритании, чьей основной задачей была переброска военных самолетов с заводов на военные базы).

И вот однажды, уже в давно мирном и сытом 1997 году одним отставным военным было выдвинуто справедливое предложение: установить этим женщинам памятник. Большую часть средств пожертвовала сама королева Елизавета II. Остальную часть удалось собрать на передаче «Кто хочет стать миллионером» (почему-то меня эта деталь особенно трогает, у нас-то эта программа только с Галкиным и Дибровым ассоциируется).

В общем, всем миром деньги собрали. И торжественное открытие монумента состоялось в 2005 году в присутствии королевы и фотографов. С тех пор и стоит на улице Уайтхолл металлический обелиск, где надпись-посвящение выполнена шрифтом, которым в те годы писались продуктовые карточки. А по периметру развешаны семнадцать бронзовых комплектов одежды, которую носили женщины во время войны. Это рабочие спецовки, одежда медсестер, форма сухопутных и военно-морских сил, полиции, противогазные сумки и даже газосварочный шлем.

Такое вот настоящее Восьмое марта. А не наше, только что отгремевшее, с интернетными цветочками и рисованными кошечками.

…Я потом вспомнил, что мне этот памятник напомнил. У нашего современника поэта Ивана Жданова есть строчки (правда, там они про лошадь):

Пустая телега уже позади,
и сброшена сбруя с тебя, и в груди
остывшие угли надежды.
Ты вынут из бега, как тень, посреди
пустой лошадиной одежды.


Вот и эти невидимые теперь женщины вынули себя по окончании войны из мужской одежды.

Когда отвоевавшие мужчины вернулись с фронта, женщины возвратили им их рабочие места и повесили мужскую рабочую униформу обратно на вешалки.

Вот это, я понимаю, эмансипация!

Мне нравится, что мы живем во время, когда все гендерные, расовые и прочие предрассудки подвергаются ревизии. Права ЛГБТ, права национальных меньшинств, права любого «другого».

Однажды некий исследователь построил всю свою работу, посвященную проблемам социализации ребенка, на выборке ответов мальчиков до шести лет. Одна из феминисток, анализирующая его диссертацию (или что там было? статья?), возмутилась: «А куда пропали девочки?»

И действительно? Пол человечества не берется в расчет, и это считается нормальным.

Сейчас куда труднее представить, что такая диссертация могла бы быть защищена. А статья опубликована.

И это вселяет надежду.

Хотя самые ярые противники равноправия, справедливости ради, часто именно женщины.

Самая страшная противница свободы и самый ярый адепт закабаления женщины в пьесе «Гроза» Островского — Кабаниха. Сама женщина.

А если почитать современный интернет про то, что женщины там пишут о любви и взаимопонимании, то становится понятным, что почти никому из молодых женщин этот самый феминизм и даром не нужен. Что большинству из них хочется быть только куколками. Сидеть в дорогом игрушечном домике, прельщать, иногда щебетать про «непонятое», будировать, крутить бигуди, мазать себя кремом из водорослей, томно скучать, лежать в неглиже, пробуждать, так сказать, страсть.

Но у куколки век недолог.

Придут другие дни, наступит зрелость, пенсионный возраст, отцветут щечки, опустятся веки — и поминай как звали.

Тут-то Клару Цеткин и Розу Люксембург добрым словом и вспомянут. И без этих вечных смешков.

…Впрочем. К слову сказать, я тоже против равноправия.

Вот прилетел я уже в упомянутый Лондон, вышел после паспортного контроля, весь в мыле, с тяжелыми двумя сумками (тушенка там, кипятильник, икра, доширак), а меня встречает преподаватель Даремского университета Сергей Т., который и пригласил меня на чтение моих лекций по литературе в Великобританию. Нести, так сказать, свет в темные английские массы.

Я привык к обожанию. Сумочку свою пятикилограммовую с плеча снимаю и ему протягиваю: несите, мол, Сергей Владимирович.

А он глаза округлил и говорит: «Мы, Дмитрий Борисович, в свободной стране, и у нас тут каждый сам свой баул несет».

Так и пришлось мне самому эту сумку тяжеленную переть. Обидно!

Никогда это Сергею Владимировичу не прощу. Так и запишите!

Ваш борец за равноправие, Дмитрий Воденников.