Стивен Фриман: Мы стали обществом людей, не думающих о душе, но помешанных на психологии

Когда вы в последний раз слышали, чтобы кто-то всерьез тревожился о состоянии своей души? А когда терпеливо выслушивали жалобы друга на его психологические или эмоциональные проблемы? Чувствуете разницу?

Часто ли мы задумываемся о своей душе? Похоже, мы стали обществом людей бездушных, но помешанных на психологии. Традиционная забота о душе уступила место гипертрофированному интересу к психологическому и эмоциональному «здоровью». Мы становимся обществом приспособленцев. К чему это приведет? Нужно заботиться о душе, а не быть рабом психологии

Душа всегда была загадкой. В переводе с греческого «душа» — психе — это «энергия», дающая жизнь личности. Психе происходит от слова, означающего «охлаждать» или «дуть» и близко к значению слова «дух» — пневма — «дыхание», «ветер». Тело, в котором нет дыхания, безжизненно. Бог «вдохнул в ноздри его [Адама] душу живую и стал человек существом живым» (Быт 2:7).

Зацикленность же на психологии — явление молодое: основополагающие работы Фрейда появились лишь в конце XIX – начале XX века. После Первой мировой войны его идеи наводнили массовую культуру. «Бурные двадцатые» были очарованы учением Фрейда. Особенно популярной стала его мысль о том, что моральные (сексуальные) запреты «опасны и являются признаком нездоровья». Именно тогда проросли первые побеги грядущей сексуальной революции.

Сегодня, рабы психологии, мы увлечены собой: анализируем, классифицируем, ставим диагноз и лечим каждый аспект своего «я», который в состоянии определить. «Аутотренинг» — имя этой «диванной психологии», целью которой, как и у наших предшественников-фрейдистов, является некое туманно сформулированное «здоровье».

Современное христианство уже усвоило это мировоззрение и адаптировалось под него: отсюда и разные версии «проповеди процветания». Популярные евангелические церкви твердят, что жизнь после «второго рождения» будет намного счастливее. Христос стал средством достижения более счастливой, более здоровой жизни.

Мы, рабы психологии, просто помешаны на своем самочувствии. И человек, говорящий на исповеди «мне стало лучше», скорее всего, просто не понимает, что это к делу не относится, что уместнее было бы спросить: «Всё ли в порядке с моей душой?» И душе действительно «станет лучше», если мы будем бороться со злостью, разочарованием, искушениями и собственной несостоятельностью.

Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор 4:16-18).

Святые — не приспособленцы.

Раб психологии идеально вписывается в общество потребления, его даже можно назвать «рабом потребления». Так же, как с помощью шопинга мы стремимся обрести комфорт и удовольствие, мы превращаем в «шопинг» поиск своего я и «новейшей версии» его здоровья.

Мы стали обществом людей, не думающих о душе, но помешанных на психологии, — священник Стивен Фриман

Я ни в коем случае не против тех усилий, которые предпринимаются для облегчения душевных недугов. Но ценой такого облегчения не должны становиться сами наши души.

Личность, как мы ее понимаем — плохая замена души в её классическом понимании. Так что же такое душа?

Душа — это наша жизнь. Она нематериальна и в то же время заполняет все наше существо. «Душа есть сотворенная сущность, сущность живая и разумная, органическому телу сообщающая собою жизненную и восприемлющую умственную силу», — писал святой Григорий Нисский. Наша жизнь больше, чем совокупность обменных процессов внутри наших клеток. В душе — центре нашего бытия — сосредоточены смысл и цель нашего существования.

А то, что мы считаем своей личностью, с которой мы так носимся — по большей части работа нашего тела. Ее можно лечить, изменять и даже стереть под воздействием определенных обстоятельств. Но память, желания и наш стиль общения — это еще не мы, не наша суть.

Мой мозг может страдать синдромом дефицита внимания и гиперактивности, но к душе это не имеет никакого отношения.

Мозг — всего лишь инструмент, с помощью которого душа себя выражает (по словам современного афонского старца), но ни сам он, ни результаты его работы — это еще не душа.

Тут, мне кажется, стоит обратиться к опыту людей, которые пострадали за веру, и их свидетельствам о природе души. Например, к трудам и беседам отца Романа Браги (1922–2015), православного монаха из Румынии, который при коммунистах провел 10 лет в тюрьме, где ему довелось испытать чудовищные пытки и психологическое давление. Он говорил:

Когда некуда идти, и нет возможности даже посмотреть в окно, потому что в тех одиночных камерах не было окон, все равно надо куда-то смотреть и идти. И ты идешь внутрь себя — вглубь своего сердца и разума, чтобы понять, кто ты и зачем Бог послал тебя в этот мир. И даже есть ли вообще Бог, и каковы твои отношения с Ним.

Когда мы были свободны, у нас не было времени задать себе эти вопросы. Наша вера была поверхностной. Потому что можно много знать, можно превратить свою голову в настоящую энциклопедию всевозможных знаний, но раз ты не знаешь, кто ты, даже если при этом знаешь всё на свете, ты поверхностен. Ведь ты не спрашиваешь: «Зачем я существую?», «В чем предназначение моей жизни?», «Зачем Господь меня создал?» и «Если я верю в Бога, чего Он ждет от меня?».

Эти вопросы, особенно если их задавать в ожидании неминуемого конца в мрачной одиночной камере, могут свести с ума. Или, как в случае с отцом Романом, принести подлинное знание собственной души и благоговение перед чудом жизни.

На вопрос «зачем я существую?» невозможно дать ответ с позиций личности. Что такое личность в условиях тюремной одиночки?

Эти вопросы переключают наше внимание на душу. Когда святой Григорий Нисский пишет о душе, он начинает с «апофатического» подхода (познание Бога через понимание того, чем Он не является — прим. ред.), давая понять, что душу, как и Бога, нельзя постигнуть путем чисто рационального исследования. Вопрос «зачем я существую?» приводит нас к молчанию и осознанию тайны.

Молчание — любимый звук души. А гул мозга — это шум рассеянности. Современному уму это претит: мы хотим наблюдать, взвешивать, измерять и сравнивать. Мы даже сомневаемся в том, что душа существует, подозревая, что это просто название чего-то другого, например, какой-то части мозга. Мы хотим от души самоанализа — нам нужно от души «селфи», главное утешение современного мира.

Мы стали обществом людей, не думающих о душе, но помешанных на психологии, — священник Стивен Фриман

Но душа создана для познания Бога, ее внимание должно быть обращено к Нему, а не к самой себе. Мы начинаем лучше понимать, что такое нус (греч. — мысль, разум), способность души к восприятию и осознанию, когда обретаем опыт настоящей молитвы, когда чувствуем присутствие Бога. Самосознание «в разуме» приходит с покаянием, когда мы «возвращаемся к себе».

Истинное покаяние это не чувство вины, не сожаление о содеянном — это могут быть всего лишь эмоции. Покаяние — это осознание всем своим существом, что без Бога мы никто. В монашеской традиции это называется «памятью смертной».

Это познание душой ее истинного состояния. Именно в этом состоянии она со всем жаром устремляется к Богу. В начале Великого поста поется молитва, которая указывает нам этот путь:

Душе моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается, и имаши смутитися. Воспряни убо, да пощадит тя Христос Бог, везде сый и вся исполняяй (Душа моя, душа моя, восстань, что ты спишь? Конец приближается, и ты смутишься; пробудись же, чтобы пощадил тебя Христос Бог, Вездесущий и всё наполняющий).

Душа — это наша жизненная энергия и подлинная основа нашего бытия. Но «раб потребления» к напряжению бытия не готов. Правда, утрата альтернативы и собственный зарождающийся нарциссизм, бывает, приводят его в уныние. Но от него в современном мире спасаются в магазинах.

Но наша истинная жизнь — это душа. Только в ней неизбежные страдания этого мира обретают смысл. «Раб потребления» страданий не выдерживает и верит каждой ложной надежде, которая обещает избавление от них. Но послушайте отца Романа:

Страдания полезны не только для христиан, но и для всех остальных, ведь если вы не страдали — вы ничего не понимаете в этой жизни. Страдание — это ценный опыт.

Это слова человека, который побывал в застенках одного из самых чудовищных политических режимов в истории человечества.

Сам Христос говорил, что спасение души невозможно без страданий. Тем, кто хочет идти за Ним, Он предлагает «взять крест свой». Это путь не к самореализации, а к отказу от себя.

Современный мир потерял свою душу. Но к счастью, в нем достаточно страданий, чтобы мы могли вновь ее обрести. Очнись, душа моя!

Стивен Фриман