Запад и Восток
Иисус появлялся на экране более 300 раз, Богоматерь — более 150 раз. Фильмы на евангельские сюжеты стали снимать практически одновременно с появлением кино, а одну из первых картин о Христе создали французы — братья Люмьеры в 1898 году («La Vie et la passion de Jésus-Christ»). Но основная масса немых фильмов по Евангелию (их было очень много) производилась в США.
Кинофильмы с подобной тематикой продолжали снимать и в звуковую эпоху. Одни фильмы становились событием, как «Евангелие от Матфея» Пьера Паоло Пазолини, другие — проходили незамеченными... В советское время отечественный кинематограф не прибегал к образу Христа. Однако не всем известно, что до 1917 года было запрещено показывать на сцене не только Спасителя и Богоматерь, но даже священнослужителей. Этот запрет распространился и на кино: в 1898 году вышло постановление Святейшего Синода «О воспрещении при устройстве зрелищ показывать путем живой фотографии священные изображения Христа Спасителя, Пресвятой Богородицы, святых Угодников Божиих».
В 1902 году был распространен циркуляр департамента полиции, подтвердивший постановление Синода и заодно запретивший граммофонные записи духовного содержания. Последнее для нас сейчас совершенно непонятно: Церковь благословляет издание аудиозаписей церковных хоров, проповедей, духовных песнопений... Запрета на показ в кино священнослужителей тоже нет. Но Христос в российском кино пока не появился (не будем считать Иешуа из дважды экранизированного романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», это персонаж романа, а не Иисус, проповедующий Благую весть). Нужен ли нам «православный кино-Спаситель»?
Вряд ли Православная Церковь благословит экранизацию Евангелия (по крайней мере, в обозримом будущем), хотя бы потому, что сама попытка показать, «как было на самом деле», чужда Православию с его апофатическим подходом к изображению священного. Евангелисты не стремились дать точную хронологию жизни Спасителя, мало рассказали о Его внешности и бытовых подробностях Его жизни, даже аутентичных высказываний на арамейском языке почти не донесли. Традиционные иконописные сюжеты Восточной Церкви тоже избегают прямой иллюстративности. И хотя в XVIII–XIX веках Русская Православная Церковь испытала сильное влияние Запада, и в русскую иконопись проникли западные «буквальные» сюжеты, в ХХ веке иконопись возвращается к традиционным православным принципам.
Нужно ли сегодня стараться «догнать и перегнать» Запад в попытках киноизображения Благой вести?
Зерна и плевелы
В любом западном фильме о Христе при желании можно найти что-то хорошее. Обращение к евангельскому сюжету еще раз актуализует его, так или иначе проявляя душеполезный смысл, причем нередко даже против воли режиссеров, считающих себя антиклерикалами или атеистами.
Например, многим симпатичен непатетический образ Христа, созданный актером Бернаром Верли в фильме Луиса Бунюэля «Млечный путь». Или взять неоднократно раскритикованный фильм «Последнее искушение Христа», снятый в 1988 году Мартином Скорсезе по роману Никоса Казандзакиса (главную роль исполнил Уиллем Дэфо). Здесь Иисус показан действующим практически помимо своей воли, мечтающим на Кресте о тихой семейной жизни. Помнится, перед показом по российскому телевидению в прессе развернулась нешуточная дискуссия, и многие предлагали «Последнее искушение Христа» по старинке запретить. В этой картине евангельский сюжет переиначен, осмыслен с человеческих, слишком человеческих позиций. Однако подобная трактовка дает повод еще раз задуматься о проблеме выбора, стоящей перед человеком. Мы часто говорим, что жизнь, судьба, поступки Иисуса были заранее предопределены, он шел по уже известному Ему пути.
В «Последнем искушении Христа» показан «сомневающийся» Иисус. Правда, чересчур сомневающийся. Однако в финале картины все искушения преодолены и напрашивается вывод: земная жизнь с ее радостями, столь ценная для человека, — ничто по сравнению с величайшей жертвой Христа-искупителя...
Но даже эпатирующее «Последнее искушение Христа» не сравнится по количеству откликов с фильмом Мела Гибсона «Страсти Христовы» (в роли Христа снялся Джеймс Кэвизел). Гибсон попытался воссоздать реальную атмосферу Иерусалима евангельских времен, для чего избавился от главной условности — современного языка: персонажи говорят по-арамейски, и субтитры помогают зрителю понимать происходящее. Утверждают, что покойный Папа Римский Иоанн Павел II, посмотрев «Страсти Христовы», сказал: «Да, так все и было на самом деле». Но так ли? Стоит ли вообще верить киноизображению, даже самому добросовестному, созданному с лучшими намерениями?
Например, протодиакону Андрею Кураеву «Страсти Христовы» откровенно не понравились: «Во-первых, было ощущение, что на меня давят, хотят из меня вытянуть „слезку“. Во-вторых, порой бывает невыносимо слушать любимое стихотворение, даже в исполнении великого декламатора, не потому, что декламатор плох, а потому, что стихотворение слишком „свое“, слишком интимно-дорогое. В-третьих, не обошлось без авторской корректуры Евангелия. Самая резкая из них — это начало фильма, Гефсиманское борение Христа. Согласно Лк. 22, 43, в эту минуту „явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его“. Но в фильме Гибсона приходит сатана, приходит, конечно, не для укрепления, а для искушения Иисуса».
Есть претензии у отца Андрея и к актерской трактовке евангельских персонажей: по его мнению, всем им, кроме Понтия Пилата, «подарено только по одному выражению лица, которое они послушно проносят через все пространство фильма». А главное, отец Андрей предупреждает будущих зрителей, чтобы они не подпадали под влияние кинематографической иллюзии: «Перед началом киносеанса на евангельскую тематику уместно напомнить: Христос нашей молитвы и Христос фильма — не одно и то же».
Для верующего «образ» Христа на экране не идет ни в какое сравнение с иконой, впечатление от любого произведения искусства несопоставимо с ощущениями, которые испытывает человек во время бого-служения, соборной молитвы.
Миссия невыполнима
Еще один способ говорить языком кино о Боге — создание фильмов о церковной жизни. Такое кино каждый раз раскалывает аудиторию, причем отнюдь не по принципу «верующим нравится, неверующим — нет». Больше всего поклонников фильмов о Церкви среди людей, формально считающих себя православными, но не живущих церковной жизнью. Для них это простой и доступный способ соприкоснуться с верой, способ, не требующий особых духовных затрат.
Людям верующим и воцерковленным кино на церковную тему обычно не нравится, потому что оно им ничего не дает. Ведь кино — всего-навсего иллюзия, а душа верующего человека тянется к подлинным сокровищам, которые он может найти в Священном Писании или творении святых отцов. А если верующий человек любит кино, он предпочтет фильмы философские или просто хорошие, которые учат добру.
Нельзя сказать, что церковная жизнь не интересует кинематографистов, сюжеты на религиозную тему все чаще появляются на экранах, но из-за малой осведомленности сценаристов, режиссеров и актеров в церковных делах в таких фильмах неизбежны многочисленные «ляпы»... Существует и этический аспект: имеет ли право актер, далекий от Церкви, предстать на экране священником или монахом? Юрий Беляев, исполнитель роли отца Георгия в сериале «Спас под березами», в одном из интервью признается: «Я начал отказываться от этой роли во время первого же разговора с режиссером. Во-первых, на отечественном телевидении впервые один из главных персонажей - священнослужитель. Во-вторых, ничего похожего я не играл. Представьте себе окружение этой роли на моей актерской „территории“ — невольный бомж, живущий на вокзале, Коровьев из „Мастера и Маргариты“ в Театре на Таганке и Азеф в спектакле театра „Эрмитаж“. Но потом я понял, что это мое, что мне хочется сыграть отца Георгия. Не могу про себя сказать, что отношусь к ортодоксальным верующим, хотя и крестился уже во взрослом возрасте. Скорее я из категории сочувствующих».
Еще одна сложность: на людей, отрицательно относящихся к Церкви, фильмы на церковную тему действуют, как красная тряпка на быка, и они с радостью ищут недостатки в этих фильмах либо отмахиваются от них: "А, это попы запустили очередную агитку«.
Один из немногих российских режиссеров, не боящихся обращаться к теме веры,— Владимир Хотиненко. Даже названия снятых им картин говорят сами за себя: документальный фильм «Паломничество в Вечный город», художественные фильмы «Мусульманин» и «Поп», сериал «Достоевский». На вопрос, правомерен ли термин «христианское кино», Хотиненко не отвечает однозначно: "И да, и нет. Думаю, каждый режиссер, которого интересует жизнь человеческого духа, кто при этом любит людей и сострадает им, будет снимать христианское кино, при этом он может считать себя неверующим или верить „в душе“ и никогда не ходить в храм. Христианским произведение искусства делает отнюдь не тема. Вера — это вообще очень личное. Показать верующего человека в кино — очень сложная задача... Возможна ли миссия средствами кино? Сейчас — вряд ли, мы упустили время. Наше общество крайне неоднородно, я бы сказал, пугающе неоднородно, единственное, что еще держит нас вместе,— наше прошлое. И Церковь, конечно, держит. Многие думают, что роль Церкви в нашей жизни незначительна, но это только кажется. Вполне возможно, что кто-то посмотрит фильм на христианскую тему и заинтересуется вопросами веры, возможно, даже придет к Богу. Но таких людей не может и не должно быть много: если после просмотра того или иного фильма публика валом повалит в храмы, это не вера, а истерия, этого надо опасаться
Скрытая... угроза
Веяние последнего времени — сериалы на совершенно разные темы. Появляются в телесериалах и образы священников. Вспомним, например, снятый лет десять назад и изредка повторяемый по телевизору сериал «Закон». Хотя там и действует священник, и он положительный герой, но принципы, которыми он руководствуется, исподволь, ненавязчиво объявляются нежизнеспособными, даже вредными.
Например, священник не может дать в суде показания против преступника, потому что этот преступник приходил к нему исповедоваться, и теперь нельзя нарушить тайну исповеди. Производителям масскульта (в отличие от серьезных художников) христианские ценности действительно не интересны: гораздо острее аудитория реагирует на чертовщинку или клубничку. Или на сантименты: сусальность сериала «Батюшка» порою так зашкаливает, что становится неловко...
Впрочем, существует и другой пример. Довольно давно, в 2003 году, на телеэкраны вышел сериал Леонида Эйдлина «Спас под березами», в котором показана жизнь одного московского прихода. Авторы попытались представить срез современного общества: в храм приходят люди разного возраста, общественного положения, по совершенно разным причинам. Наверное, потому, что авторы — православные, а также благодаря прекрасному актерскому составу (Юрий Беляев, Георгий Тараторкин, Ирина Муравьева, Ирина Розанова, Валерий Золотухин, Елена Панова, Инга Стрелкова-Оболдина и другие известные артисты) сериал не раздражает, а производит достойное впечатление.
Но тут тоже таится ряд опасностей. Во-первых, люди неверующие, относящиеся к Церкви отрицательно, могут сказать: «Это все неправда, в кино можно показать что угодно» (и спорить с ними трудно, действительно, можно придумать какую угодно ситуацию и затем показать ее в кино). Во-вторых, люди, только ищущие дорогу к храму, будут пытаться встретить священника, «как отец Георгий», но образ отца Георгия — во многом идеальный, в жизни такие священники встречаются не так часто.
Позже, когда вышел фильм «Остров», многие священники опасались, что люди прельстятся, будут искать не Бога, а своего "отца Анатолия" Человек может прийти к вере любым путем, в том числе и с помощью любого кино, включая такое, которое вызвало отторжение. Вспомним, что многие в 1960-1970е, читая роман «Мастер и Маргарита», понимали, что ничего не знают о христианстве, стремились узнать о нем больше и в результате приходили к вере. В конечном счете, все источники ведут к Первоисточнику.
Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) сказал об этом так: «Поводов для прихода к Богу может быть сколько угодно, а причина только одна — извечная тяга человека узнать смысл собственной жизни; появление же этого желания объясняется действием Духа Святого».
Автор - Татьяна Кириллина
