Коммунистка, матерщинница, экспрессивная и эксцентричная Фрида, любившая смеяться, пить текилу и курить, стала известной незадолго до своей смерти. Сейчас ее картины стоят миллионы долларов. Однако судьба ее была не так проста.
В 6 лет маленькая Фрида перенесла полиомиелит. Болезнь иссушила ее правую ногу, поэтому Кало всю жизнь прихрамывала и прятала ногу под брюками или длинными юбками национальных платьев. Сверстники дразнили ее «Фридой Деревянной Ногой». А через 12 лет она попала в страшную автокатастрофу. В автобус, в котором она ехала со своим другом Алехандро, врезался трамвай
Алехандро отделался легко, а Фриду покалечило так, что врачи были единодушны в своих неутешительных прогнозах. Железный прут прошил ей живот и таз, навсегда лишив ее возможности иметь детей.
Фрида выжила — невзирая и вопреки. Но все внутри нее так и осталось покалеченным. Тридцать две операции, годы в гипсе и на инвалидной коляске, бесконечная боль. И первые шаги в живописи. Зеркало над кроватью и специальный подрамник, позволявший писать картины лежа. Автопортреты — то, что Фрида рисовала постоянно, потому что фактически она сама была единственным, что могла видеть, будучи прикованной к постели.
«Я пишу себя, потому что много времени провожу в одиночестве и потому что являюсь той темой, которую знаю лучше всего».
Через несколько лет, восстановившись после аварии, художница приехала к Диего Ривере показать автопортреты, созданные за год, который она провела в постели, закованная в ортопедический корсет. Картины Фриды Кало впечатлили известного художника:
«Они передавали исполненную жизни чувственность, которую дополняла беспощадная, но очень чуткая способность к наблюдению. Мне было очевидно, что эта девочка была прирожденной художницей».
К тому времени страстный Ривера уже расстался со своей второй женой, и ничто не мешало ему увлечься двадцатилетней художницей, остроумной, смелой и талантливой. Невозможно было не влюбиться в незаурядный интеллект Фриды.
Диего был старше на 20 лет, страшен и огромен. Растущие клочьями волосы, выпученные от возбуждения или, наоборот, прикрытые опухшими веками глаза. Его всегда обожали женщины, Диего отвечал взаимностью, но как-то признался: «Чем сильнее я люблю женщин, тем сильнее я хочу заставить их страдать».
«В моей жизни было две аварии: одна — когда автобус врезался в трамвай, другая — это Диего».
А одна из самых известных картин на эту тему — «Всего несколько уколов». Кровавая постель и мужчина с ножом, стоящий над распростертым телом Фриды.
Ривера изменял жене направо и налево. «Я пыталась утопить свои печали, но эти ублюдки научились плавать...» — и она тоже стала изменять. Ривера ревновал и бесился — ей было непозволительно то, что он позволял себе. После 5 лет скандалов, упреков и ссор они развелись, но через год поженились снова.
Идея картин Кало зашифрована в деталях, фоне, фигурах, появляющихся рядом с изображением Фриды. Или рядом с двумя Фридами. Ей часто приходилось будто разделяться. Она до аварии и после. Она страдающая — она спокойная. На людях она почти всегда была бодрой, заразительно хохотала, громко материлась, пила, курила и вела себя так, будто она самый счастливый человек на свете. Ее истинные внутренние переживания находили выход в картинах и дневнике.
Больше всего в жизни Фрида любила саму жизнь — и это магнитом притягивало к ней мужчин и женщин. Несмотря на мучительные физические страдания, она искрилась юмором, могла хохотать до изнеможения, подшучивать над собой, развлекаться и от души кутить. И, только взяв кисть, позволяла себе думать о неизбежном. Она мечтала о ребенке, но страшная травма не позволила ей иметь детей. Три беременности — а это был настоящий подвиг в ее положении — закончились трагично.
Последние 10 лет Фрида Кало вела дневник — успела исписать и изрисовать 170 страниц, которые теперь являются частью ее наследия. 40 лет документ пролежал в закрытом архиве мексиканского правительства, прежде чем его опубликовали. 170 страниц с акварелями и коллажами, воспоминаниями о детстве, записями о болезни и мучительной любви к мужу.
Имя Diego встречается в ее дневнике чаще других слов. Она мучается оттого, что не может найти слов, чтобы высказать ему все о своих чувствах, оттого, что они невыразимы.
«Диего — начало, Диего — мой ребенок, Диего — мой друг, Диего — художник, Диего — мой отец, Диего — мой возлюбленный, Диего — мой супруг, Диего — моя мать, Диего — я сама, Диего — это все».
В 1950 году ей сделали еще 7 операций на позвоночнике, 9 месяцев она провела на больничной койке и теперь уже навсегда осталась в инвалидной коляске. В 1953 году, за год до смерти, ей ампутировали правую ногу, чтобы остановить гангрену. И в это же время в Мехико открылась ее первая персональная выставка. На открытие Фрида прибыла на машине скорой помощи с включенными сиренами. Она улыбалась, в одной руке была неизменная сигарета, во второй — бутылка текилы, в волосах — цветок, в смехе — радость и ирония.
За неделю до смерти Фрида написала картину «Да здравствует жизнь!» — «Viva la vida!» — солнечный натюрморт, в котором сосредоточилось ее отношение к жизни и к смерти.
«Я весело жду ухода и надеюсь никогда не возвращаться. Фрида».
А потом она все же смогла найти слова, в которых выразила свою любовь к Диего Ривере:
«... В слюне
в бумаге
в затмении
Во всех строчках
Во всех красках
во всех кувшинах
В моей груди
снаружи, внутри...
ДИЕГО в моих устах в моем сердце в моем безумии в моем сне в промокательной бумаге в кончике пера в карандашах в пейзажах в еде в металле в воображении в болезнях в витринах в его уловках в его глазах в его устах в его лжи».
Она записала их на клочке бумаги. Диего получил его за несколько дней до собственной смерти.
