Уже через год у нее был сольный концерт в Кремлевском дворце, транслировавшийся по Первому каналу. А недавно «Forbes» поставил ее на девятое место в списке главных российских знаменитостей. О том, откуда взялась Ваенга и почему мир узнал ее в таком уже взрослом возрасте, ходили самые невероятные версии. Общее мнение сводилось к тому, что Ваенгу продвигает некий очень влиятельный и состоятельный человек. Но все оказалось проще и вместе с тем - сложнее.
«Весной в Дюссельдорфе на концерте ко мне подошла женщина, спросила: «Ну, как ты себя чувствуешь?» - «Спасибо, - говорю, - хорошо». - «Ну тогда это тебе на будущее!» - дает мне букет цветов и быстро уходит. А я смотрю - цветы все в земле. С кладбища букет! В тот же вечер мне стало плохо - температура поднялась, дышу с трудом. Вызвали «скорую», но врачи только руками развели. Три дня я между жизнью и смертью болталась, еле выкарабкалась. До сих пор не знаю, что это было и чем я так насолила той женщине. А потом начался в моей жизни тяжелый период, который продолжается до сих пор.
Наверное, и такие вещи - чья-то злоба, зависть - тоже атрибут популярности. Что обо мне только не говорят! На днях узнала: «Forbes» считает, что я на девятом месте в нашем шоу-бизнесе. Это они, конечно, погорячились. Может быть, услышали где-то, что мой концерт стоит миллион долларов, помножили на количество концертов в месяц и решили, что я ровно столько себе в карман и положила. Но концерт мой миллион долларов не стоит. Гораздо меньше. Да и сумму эту мне надо разделить на 20 человек моего коллектива (музыкантов, администраторов), оплатить перелет-переезд, отложить деньги на запись будущего альбома. А сколько разговоров было, когда я в первый раз попала на Первый канал!
Сразу поползли слухи: что-то она резко в 33 года звездой стала, до этого же ее нигде не было. Мол, наверное, за ней кто-то денежный стоит. Гадали: то ли мой отец, то ли любовник-олигарх. Версии были самые разные. А как же это меня нигде не было, если я к тому времени уже восемь лет как собирала полные залы в Питере, в других городах?! Это просто телевидение меня долго в упор не видело.
Словом, правда здесь только одна: мне действительно помог добиться успеха мужчина. Хотя он отнюдь не олигарх, но именно ему я обязана своим нынешним положением. Чтобы сделать меня известной, он вложил не только и не столько деньги, сколько всего себя. Дядя Ваня, как я привыкла его называть. Иван Матвиенко - мой продюсер и мой муж…
Правда, за 16 лет, что мы прожили вместе, так официально и не поженились. Сначала он не хотел, смеялся: «Ты еще маленькая, зачем я буду на тебе жениться, когда ты даже еще готовить не научилась!» Шутил, конечно, но со мной такие шутки не проходят: я это запомнила, и когда он сам стал мне предлагать выйти за него замуж, тут уж была моя очередь отшучиваться и говорить, что готовить-то я уже научилась, а вот замуж за него пока еще рано выходить, надо подумать…
Шансов познакомиться у нас было — один на миллион, ведь Питер — огромный город. Мне тогда исполнилось 18 лет, я еще училась в музыкальном училище. И вот я куда-то спешила, ловила машину, стоя на обочине. Рядом затормозил автомобиль. Сначала внимания не обратила, что он довольно дорогой. Не заметила даже, что это кабриолет! Просто села и поехала, как в такси. Иван рассказывал потом, что и в мыслях не имел заниматься частным извозом. Он просто ехал по улице, увидел меня и - остолбенел. Нет, я и в те времена не была какой-то необычайной красавицей. Говорит, коса моя черная его пленила. Но главное - в голове у него был образ женщины, которую он искал, а я под этот образ идеально подошла. Мол, как только меня увидел, подумал, что никогда не сможет со мной расстаться…
С первого же дня мы поняли, что сходимся буквально всем: интересами, характерами. С музыкой Иван тогда дела не имел — у него был маленький бизнес совсем в другой сфере. Но стал моим продюсером, как только услышал мои песни. Он решил, что они обязательно должны превратиться в достояние людей! А песни сыпались из меня, как из рога изобилия, с девяти лет. Никогда, кстати, не понимала всех этих разговоров про муки творчества, про то, как люди по ночам грызут подушку, потому что к ним не приходит нужная рифма. Я всегда совершенно естественным образом думала песнями.
Строчила их в тетрадки бесконечные, потом пела в компаниях под гитару. Но думать не думала нести их на радио или записывать диски… Дядя Ваня уговорил меня… Первым делом организовал запись в хорошей студии с правильными аранжировками. Это стоило дорого, и он вкладывал все, что сам зарабатывал, до копейки. Были у нас периоды, когда, что называется, в холодильнике мышь вешалась. Бывало, что я не могла пойти на день рождения к лучшей подруге, потому что не было денег на подарок - все уходило на записи.
Переехала я к Ивану через полгода после знакомства, преодолев жуткое сопротивление семьи. Родители буквально встали на дыбы, узнав, что я встречаюсь с человеком, который старше меня почти на 20 лет. Ведь дяде Ване было 37… Мама с папой устраивали забастовки и скандалы, убеждали и уговаривали, но я была непреклонна и, боюсь, излишне резка с ними. Правда, в те времена я вообще отличалась строптивостью.
Я - северный человек. Родилась в городе Североморске, мой дедушка со стороны матери был контр-адмиралом флота, и они с бабушкой жили в этом городе, столице нашего Северного флота. А родители работали в Снежногорске, на судоремонтном заводе «Нерпа» - там модернизировали и обслуживали атомные подводные лодки. Естественно, город был закрытым, ни на одной карте его не существовало. Люди попадали туда двумя путями: одних заманивали высокой зарплатой (в среднем - 400 рублей в месяц против 120 в обычных городах), а других туда попросту ссылали.
По советским меркам детство у меня было счастливое, потому что у нас была полная семья, папа не пил и родители уделяли нам с сестрой Таней много внимания, - стартовая позиция, которой далеко не все мои ровесники могут похвастаться. Но растили нас в поистине военной строгости. У меня под стеклом на столе лежало расписание дня, которое следовало неукоснительно соблюдать.
Одевалась по секундомеру (кстати, сейчас мне эта муштра очень помогает: на концертах мне хватает десяти секунд, чтобы переодеться. И просыпаюсь без проблем: надо встать в пять утра, чтобы успеть на самолет, не вопрос — встала и пошла). Перед сном, даже если за окном было очень холодно, форточка в моей комнате открывалась ровно на 15 минут и ни секундой меньше. Если отец видел на ковре пылинки — я их руками должна была собрать в назидание за не убранную вовремя комнату.
На ночь в доме закрывались все двери между комнатами, и я оказывалась в своей одна, дико боялась, страдала - кошмары меня мучили. Даже теперь мне просто необходимо, чтобы где-нибудь в квартире горел свет и чтобы кто-нибудь был в доме. Кто-то, с кем я, засыпая, могла бы перекинуться парой слов…
Но все это частности, в семье мне было хорошо. Помню, как мы все вместе ходили в сопки за грибами и ягодами. Вы не представляете, сколько там всего! Это теперь, под Питером, схожу в лес, найду четыре гриба — и рада, а там можно было эти грибы косой косить! С сестрой Таней (она младше меня на семь лет) мы всегда очень дружили. По-моему, только один раз поссорились, и то по глупости. У Тани была любимая игрушка, резиновая кошка. А я как-то раз ее спрятала — положила на выключенную люстру и забыла. Потом свет включаю — вонь на всю квартиру. Но пока сообразила, откуда пахнет, кошка уже по всей люстре растеклась, только уши торчали. Танька в рев, насилу успокоила ее. До сих пор отдариться не могу. В прошлом году подарила сестре машину, она подумала и говорит: «Это ты за кошку мне, что ли?»
Детство у нас было бы совсем хорошее, если б не образовательные учреждения. Вот уж где я намучилась! Ну вот, например, такой эпизод: в детском саду дети не хотят есть, но воспитательница пихает им еду насильно, а когда они, обессиленные, выдают все обратно — она запихивает это в них по второму разу… Ох, даже вспоминать тошно! Для меня самым большим кошмаром была манная каша, именно ее приходилось по два раза есть вышеописанным способом. Мама моя и в сад ходила к воспитательнице с просьбой избавить меня от ненавистной каши, и в министерство письма писала. Ничего не помогало — воспитательница продолжала издевательства, я ненавидела сад, и каждое утро у меня случалась истерика. Единственное, что могло меня тогда успокоить, — песня Аллы Пугачевой «Миллион алых роз». Послушаю ее перед выходом из дома, и жить легче становится. Меня, кстати, до сих пор эта песня успокаивает. Но детский сад — это были еще цветочки, как потом оказалось. Впереди меня ждала школа, а помимо нее я еще ходила в музыкальную школу и серьезно занималась горными лыжами. За пианино села сама в три года и сразу начала подбирать какие-то мелодии.
Еще мне нравилось танцевать… под пылесос. Знаете, старые советские пылесосы гудели неравномерно, ну я и улавливала эти неровности ритма и танцевала под них. Родители заметили, что у меня музыкальные способности, стали развивать… В итоге свободного времени у меня не оставалось вообще. О том, чтобы погулять с друзьями во дворе, не было и речи. Дошло до того, что я просто возненавидела все эти занятия, а заодно и родителей, которые заставляли меня заниматься. А как иначе? Мне 13 лет, переходный возраст, а надо только сидеть и учить пьесы, гаммы эти репетировать. Сейчас понимаю, что моя реакция на занятия была совершенно обычной: спросите любого профессионального музыканта, нравилось ли ему в детстве долбить гаммы?
Есть ли на свете хоть один ребенок, который умоляет: «Мама, мама, не закрывай крышку пианино, дай мне еще позаниматься, ведь я всего лишь восемь часов подряд играю!»? Нет таких детей. И я тоже такой не была. А лет в пятнадцать вообще кошмар начался, вела себя ужасно. Попрошу, кстати, занести эти слова в протокол! (Улыбается.) Ведь я вовсе не горжусь своим тогдашним поведением. Сейчас я считаю профессию учителя одной из важнейших на земле, но в школе, к сожалению, со мной занимались не только педагоги с большой буквы. С одной из учительниц у меня даже произошел серьезный конфликт. Я умудрилась допрыгаться до того, что выгнали из школы, а перед этим все было как по писаному — педсовет, вызовы к директору, даже милиция.
В 16 лет я уехала в Питер, к бабушке и дедушке со стороны матери, и поступила в музыкальное училище имени Римского-Корсакова. От той ненависти, которую в 13 лет испытывала к гаммам, не осталось и следа: я была благодарна родителям за то, что они настояли на моих занятиях музыкой. Но и в училище я тоже была далеко не паинькой. Я всегда была нестандартной, помню, например, написала сочинение по творчеству Тютчева… в стихах. Одиннадцать листов стихов — за полчаса! Мне поставили 10 баллов, хотя шкала была пятибалльной. Но и это было скорее проявлением моего нонконформизма.
За какие-то другие, менее пристойные проявления (например, прогулы) меня несколько раз пытались выгнать из училища. Педагоги, слыша мою фамилию, махали руками: «А-а, Хрулева, это та самая хулиганка!» В один прекрасный день, через несколько лет после окончания музыкального училища, мне захотелось доказать, что это неправда, что могу отлично учиться. И я поступила в питерскую театральную академию. Оттуда меня уже не выгоняли. То есть выгоняли каждый вечер, но в том смысле, чтобы я уже шла, наконец, домой и отдыхала от учебы.
Но через два месяца после начала занятий в институте подвернулась возможность поехать в Москву и записать там сольный альбом. Мы с мужем решили, что нельзя упускать этот шанс, как ни жаль мне было бросать учебу… Я познакомилась с опытным, как мне тогда казалось, продюсером. Даже вспоминать о нем не хочется... Подписала с ним контракт, согласно которому поменяла свою фамилию Хрулева на псевдоним Ваенга (так называется река на Кольском полуострове, я недалеко от нее родилась). По этому контракту я должна была продолжать писать песни, которые принадлежали уже не мне, а продюсеру. Я со своей стороны все обязательства выполнила, а вот этот человек что-то не спешил меня раскручивать. Время шло, песни писались, но дела все не двигались.
Как-то попыталась возмутиться, и тут мне намекнули: хочешь пойти в гору — подружись с одним известным политиком. И не просто так подружись, а близко. Настолько, насколько он сам решит... Тут уж я взорвалась, бросила контракт, свои песни и вернулась в Питер. Решительно заявила мужу, что ноги моей больше не будет на эстраде, и опять с головой окунулась в театр. Песни, отданные по контракту, «не выстрелили». Одну-две продюсер кому-то, кажется, продал, а на остальных он так и «сидел».
А я тем временем поступила на театральный факультет в Институт экологии, политики и права. И уж его-то окончила с красным дипломом. Стала работать в антрепризе, думала, что моим призванием теперь будет театральная сцена. Но Иван все-таки убедил меня не бросать пение. Он действовал исподволь, заходил издалека, ждал, когда я немного оттаю.
И когда это случилось, мы снова принялись за дело, начав все сначала. Муж сам носил мои диски на радиостанции, договаривался, просил. Тринадцать лет дядя Ваня не покладая рук добивался, чтобы меня узнали. Даже я сама иной раз впадала в отчаяние, кричала, что ничего не хочу, не буду ничего делать. А он ни на секунду не переставал верить в меня! Первым меня согласился взять на радио «Петроград - Русский шансон». Тут уж в Питере меня стали узнавать и ходить на мои концерты, потом мои песни просочились в Интернет, и пошло-поехало!
Еще тогда, 16 лет назад, когда мы только познакомились, муж старался научить меня быть хорошей женой. Помню, я только переехала к нему, а он говорит: «Иди готовь суп!» Я в шоке — не умею же! Звонила подруге, спрашивала, как готовить суп, как котлеты... В общем, пришлось резко взрослеть.
А в результате я стала, наверное, самой плохой женой на свете, которую Иван терпел целых 16 лет. Что еще можно сказать о такой жене, как я? «Дорогая, ты сегодня когда домой придешь?» - «Никогда, потому что у меня концерт в Сургуте». - «А завтра?» - «Завтра - в Тюмени, послезавтра - в Вышнем Волочке и далее без остановки». Как назвать такую семейную жизнь? Мы же не виделись по полгода! Казалось, мы именно этого и добивались, когда боролись за то, чтобы мои песни стали известны людям, казалось, это - победа. Но для наших отношений она оказалась пирровой. Мой муж устал от всего этого, и у нас сейчас очень непростой период: мы пока не решили, сможем ли дальше оставаться вместе. Я должна подумать, как жить, разобраться во всем.
Пожалуй, я глубоко несчастный в личной жизни человек. Потому что на самом деле замужем за музыкой и ничего с этим поделать не могу. Точнее, вот как женщина бывает с ребенком, и мужчине, который хочет на ней жениться, нужно принять ее ребенка, так и я — с моей музыкой. Если кто-то хочет со мной жить, он вынужден будет жить с моей музыкой тоже. А это, скажу вам, совсем не просто. Мало того, что я месяцами на гастролях, даже когда дома — вся, без остатка, принадлежу своим песням. К примеру, однажды писала песню «Принцесса», там были такие слова: «Но по глазам твоим видно, любимый, ты целовал ее в губы…» Когда пишешь такое — проживаешь это состояние, как будто все так и есть в реальности. В результате у меня случился нервный срыв, и Иван вызывал мне «Скорую помощь»...
Бросить свое ремесло я не смогу никогда, лучше не обманываться. И пока я не готова даже сделать остановку. Может, когда-нибудь, но не сейчас, а попозже… Наверное, даже может случиться так, что я навсегда останусь одна. Ну что ж поделать — значит, судьба такая!..
Пока же я обустраиваю жилье. Наконец-то купила квартиру в Питере, делаю там ремонт, это займет еще примерно год. А параллельно я достраиваю дом под Питером — наше фамильное гнездо. С этим домом забавная история произошла. Когда я была подростком, дед завел традицию — каждые выходные собирать на даче всю семью. Не приехать на эти сборища считалось преступлением, семья чуть ли не бойкот провинившемуся объявляла! А мне в 16 лет ну совершенно не хотелось проводить время в кругу семьи, я ненавидела эту дачу. Мечтала даже, чтобы ее продали. А когда выросла, вдруг поняла, что совсем не хочу с ней расставаться.
Так что теперь строю на участке большой красивый дом, а рядом с ним уже выстроила баню. Пока использую ее не только по назначению, но и в качестве жилого домика, сплю там, когда ночевать остаюсь. Там же ночуют и гости. Я же люблю, чтобы вокруг меня люди были, мне необходим проходной двор. (Смеется.)
Вот сейчас у меня гостят племянник, подруга и мой массажист, а только что уехала тетка из Ростова. С родителями много общаюсь, с сестрами (у меня, кстати, совсем недавно объявилась вторая сестра — дочь папы от первого брака, Инна, мы раньше не были знакомы). Не говоря уж о Тане… Словом, меня есть кому поддержать. Период, который я сейчас переживаю, довольно тяжелый, но я справлюсь!»
Автор - Мария Адамчук, "Караван историй"
