Неким знаком судьбы для меня послужило одно романтически-платоническое увлечение юности. Смешно, но еще школьницей я влюбилась в татарина! Моя бабушка, узнав об этом, сказала фразу, которую я не раз вспоминала: «Имей в виду, татары не женятся на русских. Только на татарках!»
В восьмом классе я мечтала стать балериной. Да вот беда — была слишком пухленькой для балета. Но все равно, закрывшись в своей комнате, я без конца танцевала перед зеркалом. Помню, засуну кусочки сахара в колготки и воображаю себя балериной на пуантах. Окна моей комнаты смотрели на окна соседнего дома. За занавесками часто мелькал чей-то мужской силуэт. Длинные черные волосы, смуглое лицо, весь в белом… Как-то разговариваю по телефону, мельком бросаю взгляд в сторону его окна и вижу, как незнакомец знаками просит: «Скажи свой телефон». Я на пальцах показала ему цифры. Он позвонил и явно расстроился, узнав, что мне всего четырнадцать. Выглядела я гораздо старше. «Ты любишь танцевать?» — спросил он. «Да», — ответила я, смущаясь. Потом мы с моим соседом встречались во дворе: я гуляла с собачкой, он шел рядом, иногда провожал меня до школы. А однажды пригласил меня на спектакль в Большой театр, где работал солистом балета. Но я застеснялась и не пошла. Как-то он мне сказал: «Не удивляйся, что у меня такое имя — Ирек. По национальности я татарин».
Наступило лето. Я очень сильно похудела. Папа на даче соорудил для меня балетный станок. И я с большим увлечением разучивала балетные «па» по специальной книжке по хореографии. А осенью вдруг увидела, как на знакомых окнах напротив меняют шторы и из квартиры выносят мебель...
Прошло много лет. Однажды мы с Маратом Башаровым оказались в гостях у Олега Меньшикова. Я села за столик и принялась листать альбом с фотографиями. «Ой! — вдруг воскликнула я. — Это же Ирек!» Олег был потрясен: «Ты знаешь Ирека Мухамедова? Он же знаменитый танцовщик! Бежал из Союза и давно танцует в труппе Лондонского балета». Я улыбнулась и промолчала…
— Наверное, с этого знакомства у тебя зародилось желание быть ближе к искусству и выйти замуж за татарина?
— Совершенно верно! Я решила стать театральным художником, но поступила во ВГИК на экономический. И так попала в мир кино. А вот что касается татарина… Эта встреча была еще впереди...
В первый раз я вышла замуж еще студенткой, в двадцать два года... С моим первым мужем я познакомилась совершенно случайно. Иду однажды по Арбату. Смотрю, у Дома актера собрали толпу зевак два уличных музыканта. Один играет на гитаре, другой поет. Перед ними лежит шляпа, куда прохожие кидают деньги. Я остановилась и послушала пару песен. Позже мы с этими ребятами неожиданно столкнулись в буфете Дома актеров. Один из них, веселый, задорный, сразу же ко мне подскочил: «Разрешите представиться — актер Георгий Румянцев!» и наговорил кучу комплиментов. В юности как-то все просто: сразу на «ты», какие-то компании, встречи, общение…
Жора учился в Нижегородском театральном училище, но, так и не закончив, отправился в Москву за удачей. Он писал стихи и считал себя больше поэтом, чем актером. Но у него была одна проблема… В силу своей неопытности я не обратила на нее особого внимания.
Помню, приехали ко мне домой. «Давай отметим наше знакомство», — предложил Жора. «Давай!» — И я с готовностью принесла закуску. Откуда-то появилась бутылка водки. Жора с другом ее тут же и выпили. На второй день новое предложение: «Сегодня надо отметить одно событие…» И снова откуда-то нарисовалась бутылка. И я поняла, что у Жоры, как у фокусника, бутылка водки возникает каждый день. Одна, вторая, третья… Поначалу я думала: «Ну ладно. Жора — человек веселый, любит отмечать события…»
— И ты тем не менее вышла за него замуж?
— Это случилось достаточно быстро. Я человек доверчивый, а Жора умел так красиво говорить. Очень самоуверенный товарищ! Считал себя непризнанным гением. Любил важно представляться: «Жорж».Он так меня заговорил, что в итоге я в него влюбилась. И даже вечная бутылка водки не казалась страшной, а уж то, что он — не москвич, и подавно не было для меня недостатком.
Жора даже маму мою убедил, что его разносторонние таланты очень скоро сделают его знаменитым! Жоржу негде было жить, он скитался по друзьям, и я предложила ему переехать в нашу с мамой квартиру. Насколько я помню, из вещей у него была…всего одна тетрадка стихов. Кстати, предложения выйти за него он не делал, и мне казалось, что это неправильно. «Мы уже прожили год, пора бы выйти за Жору замуж», — подумала я и сама купила нам обручальные кольца. Он сразу же свое кольцо распилил и вдел в ухо: «Буду так носить. Правда, красиво?» А мне показалось, что это плохая примета…
Жору я к себе не прописала, ума на это хватило, а фамилию его взяла. Я ведь выходила замуж навсегда! Мы жили отдельно от мамы — в бабушкиной квартире. Жора много пил, по-прежнему не зарабатывал денег. Перебивались на одну мою зарплату. Нам помогала мама в надежде, что зять вот-вот прославится. Он ей все обещал, что скоро выпустит книгу своих стихов…
Вместе мы прожили четыре года. Я сейчас вспоминаю и поражаюсь: как мы жили вообще?! Большая часть этого супружества запомнилась как кроваво-драчливый кошмар! Дома бесконечные компании, после которых оставалась батарея пустых бутылок. Наутро Жора бежал их сдавать.
В пьяном виде он регулярно наносил себе увечья. Помню, порезал себе нос, пытаясь влезть в форточку. Я возила его в травмпункт зашивать рану. Однажды наступил на банку в ванной и упал на нее. Прихожу домой — весь пол в крови! Соседка говорит: «Лиза, не волнуйся, Жору увезли на «скорой». Полспины себе исполосовал!»
А главное, мне тоже крепко доставалось. Порой я понимала, что находиться рядом с ним становится опасно для жизни! Я скрывала весь этот ужас от мамы. Периодически не выходила на работу, чтобы никто не видел моих синяков. Сидела дома и замазывала «тональником» очередной «бланш» под глазом. Самое ужасное —это стало обыденным делом. Жора даже не просил потом прощения, будто так и надо… Я стала играть роль жертвы. Но я его любила и не осознавала этого…
Жора утром отсыпался, а вечером как на работу шел в ЦДРИ. Там Жору страшно любили и всегда угощали. Своих-то денег у него никогда не было. Постепенно вся моя жизнь превратилась в процесс «утаскивания» Жоры с пьянок. «Ну пойдем домой! Пойдем, Жора, ну пойдем!» — просто песня какая-то! А он не уходил и не уходил: «Еще полчасика... Еще час... Подожди... Сейчас!» Я сидела и пила с мужиками — один бокал, за ним второй, потом третий. Пока не поймала себя на мысли: «Лиза, прекрати! Сопьешься!»
Однажды Марат (мы с ним уже стали встречаться) признался: «Знаешь, в первый раз я тебя увидел в ЦДРИ в компании пьяных мужиков. Ты сидела рядом с Жорой и тормошила его. Мне так тебя стало жалко!» А я прекрасно помню свое тогдашнее состояние — больше всего я боялась, что муж напьется и проспит все станции метро. Денег на такси у нас не было. А на следующий день мне рано на работу вставать. Бывали случаи, когда я тащила его бездыханное тело на себе по эскалатору под сочувствующие взгляды милиционеров.
Марат в ту пору учился рядом в «Щепке» и частенько забегал в буфет ЦДРИ. Я же была так занята Жорой, что его не замечала. Мне даже в голову не приходило, что могу у кого-то вызвать жалость. Это ведь так естественно: если любишь человека, то отдаешь ему всю себя без остатка.
— А ты не пыталась лечить мужа?
— Пыталась. Все было бесполезно. Он переставал пить, но вместо этого колол себе какие-то непонятные препараты и впадал в невменяемое состояние. Помню, как однажды он бросился за мной с вилкой! Я выскочила на площадку, а Жора в ярости захлопнул за мной дверь. Стою на лестничной клетке в одной майке и дрожу от холода и страха. Куда идти? К соседям? Стыдно! «Боже мой! — думаю. — Сейчас он пьяный заснет, дверь закрыта. Придется ночевать на лестнице». Я выждала какое-то время, высчитав, как профессиональный врач, тот момент, когда он наконец успокоится, и позвонила в дверь.
— А что его могло вывести из себя?
— Трудно сказать. В основном моя ревность. Часто в его карманах я находила любовные записки. Иногда в мужских застольях у нас дома проскальзывало Жорино: «Я с этой Люськой того… Она, случайно, ничем не болеет?» Для меня это было шоком. Я живу с человеком, которого люблю и который меня любит. Как же так?! Помню, как его друг сказал ему: «Жора, не обольщайся. Все женщины одинаковы!» Но Жора продолжал искать… На все мои упреки в изменах у него была одна отговорка: «Сама все придумала, сама себя накручиваешь!» А когда я его мучила вопросами: «А кто эти Маша, Люся, Даша?», он мог при друзьях ответить: «Можешь мне изменить, я не против. Главное, чтобы мне потом не отказывала и удовлетворяла...»
Вскоре я перестала обращать внимание на то, что он не приходит ночевать и проводит время неизвестно с кем. Наша семейная жизнь близилась к закату. Не знаю, как у других, но я, расставаясь с мужчиной, начинаю его жалеть. Вместо любви появляется жалость. Помню, как пыталась устроить Жору на работу. В компании Никиты Михалкова «ТРИТЭ» запустили фильм «Сибирский цирюльник». И я, работая администратором, устроила туда Жору: он снимался в массовке на вокзале. Правда… в кадре его не видно. На съемках Жора пытался подружиться с бравыми юнкерами, среди которых был и Марат. «Давайте, ребята, выпьем», — постоянно предлагал он им. А они — раз! — и молча расходятся. Мне в такие моменты было очень жалко Жору...
Все мальчики-актеры, снимавшиеся в «Сибирском цирюльнике», очень хорошо ко мне относились. Я приезжала в Кострому, где жили юнкера, привозила им костюмы для фильма. Они прекрасно видели, как трудно, как тяжело мне приходится в жизни, и всем юнкерским коллективом сочувствовали. Я и с Маратом познакомилась на съемках «Сибирского цирюльника». В основном встречались в рабочей обстановке. Пересекались время от времени в общих компаниях, и все. С Маратом было необыкновенно весело. Помню, едем с ним в лифте, и вдруг он как закричит встревоженно: «Лиза, а где твоя беретка? Ты беретку потеряла!» Я начинаю искать ее на полу, в сумке, а беретка-то у меня на голове! «Ты какая-то не от мира сего, — смеется Марат. — В полной прострации. Одним словом, весна!» Так с легкой руки Марата ко мне это прозвище и прилепилось — Лиза-Весна…
Есть такая примета: «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». Последний Новый год мы с мужем встречали как-то странно. На скорую руку накрыли стол и быстро разбежались кто куда. Я уже договорилась с Маратом, что поеду на дачу к его другу.
29 декабря мы случайно встретились на праздновании Нового года в «ТРИТЭ». Видимо, Марата и Никиту Татаренкова пригласил Михалков. Потом ребята довезли меня до дома. Я жила тогда у мамы. Зашли чаю попить. «А где ты Новый год встречаешь?» — «Не знаю». — «Хочешь с нами на дачу — к моему другу на шашлык? Бери с собой подружку», — предложил Марат. Я и поехала, правда, без подружки. У Марата был Рамадан — он ничего не пил и не ел шашлык. Посидели компанией у костра, посмеялись. А Жора, как потом выяснилось, даже внимания не обратил на мое отсутствие. Он остался со своими собутыльниками.
— Газеты писали, что именно Марат отбил тебя у мужа...
— Тогда никакого намека на роман с Маратом не было. Так что это неправда. Я была замужем, да и Марат в то время был несвободен. Я чувствовала, что грядут перемены в моей жизни. Если бы не беда, которая вскоре случилась с Жорой, мы расстались бы с ним раньше... В ту ночь Жора опять не пришел ночевать. Вечером перед сном меня вдруг будто что-то толкнуло: «Надо переставить мебель!» И я как помешанная стала зачем-то двигать шкаф, кровать, стол. Словно тем самым меняла свою жизнь… Под утро раздался звонок из милиции: «Георгий Румянцев ваш супруг?» — «Да». — «Не пугайтесь, он… в «Склифе». С утра мы с мамой поехали в больницу. На Жору было страшно смотреть: лицо опухшее, в кровавых подтеках, шея в бинтах. Оказалось, его кто-то в пьяной компании пырнул ножом в шею. Как я подозреваю, драка произошла из-за женщины. Жора не выдал следствию имя напавшего на него, сказал, что сам нанес себе увечья, и его вскоре перевели в психбольницу.
— А зачем он это сделал?
— Не знаю… Может быть, ради этой дамы. Во всяком случае, передачи в больницу носила ему не я одна… На его тумбочке я часто замечала чужие салатики. Однажды прихожу к Жоре. «Вы к кому?» — останавливает меня медсестра. «К Румянцеву». — «А вы кто?» — «Жена». — «Это как? К нему жена уже приходила часа два назад».
То, что Жора попал в больницу, очень сильно осложнило нашу и без того тяжелую ситуацию. Рану ему зашили быстро, но залечили плохо, и со временем у Жоржа стала сохнуть правая рука. Бросить его в такой момент, когда он попал в беду, было бы непорядочно. Но я понимала, что с ним пойду на дно... Столько всего негативного у нас было, а почему-то вспоминается жалостливый момент. Помню, получила зарплату. Мы с Жорой идем по парку в Сокольниках. «Я так хочу пиццу! Купи!» — канючит Жора как ребенок. А я в тот момент на него за что-то сердилась (то ли он загулял, то ли напился): «Не куплю!» Это до сих пор меня мучает. Ну почему я тогда не купила ему эту чертову пиццу?!
После больницы Жорж уехал в Оренбург. А я пыталась забыть его и все плохое, что с ним было связано. Словом, решила начать жизнь с чистого листа! Тут и произошла встреча с Маратом, когда он мне яблоко протянул. Я уже была внутренне свободна, взяла яблоко и вдруг посмотрела на Марата совсем другими глазами. Я была готова к любви…
Наступил июнь. Марат снова пригласил меня к другу на дачу. Вот там-то все между нами и произошло. Причем так просто и легко, словно мы сто лет друг друга знаем. Он поцеловал меня и сказал фразу, от которой закружилась голова: «Хочу, чтобы ты была со мной…»
Поскольку со стороны Жоры никаких ухаживаний не наблюдалось, нежное и трепетное отношение Марата ко мне было светом в окошке. Ни одного цветочка я от Жоры не видела в жизни! А Марат (как потом я случайно узнала) для того, чтобы пригласить меня на дачу, занял денег у друзей и накупил мяса, овощей, вина. Марат еще не был известным актером. «Сибирский цирюльник» на экраны пока не вышел. Так что зарабатывал немного. В основном Марат играл у Олега Меньшикова в спектакле «Горе от ума» и много ездил с ним на гастроли.
— А где вы жили?
— Марат жил с мамой. Мы не сразу стали жить вместе. После того как Жора уехал, мне нужно было срочно сделать ремонт. Марат активно помогал, покупал стройматериалы, мы вместе выбирали обои. Он у меня, конечно, оставался, но не всегда. Он как бы давал мне свободу выбора: решай, мол, сама, с кем останешься… Это был самый романтический период наших отношений. Марат начал сниматься у Станислава Говорухина в «Ворошиловском стрелке». Каждые выходные приезжал за мной и увозил в Калугу. Иногда даже среди ночи, уставший, мчался ко мне.
Кстати, тогда снова проснулась моя «страшная болезнь» — ревность. Помню, едем с ним в машине. По улице идет девушка в длинной юбке с разрезом прямо до талии. Марат, сидя за рулем, чуть голову не свернул. «У-у-ух! — повернулся он ко мне, улыбаясь. — Глянь, какая юбка!» А меня словно ножом по сердцу. До сих пор помню, как я обиделась...
Там, в Калуге, на съемках я приревновала Марата к девушке Леши Макарова. Оля была танцовщицей. Марат настолько обаятельный и солнечный, что к нему всегда льнут девушки, он же всех с удовольствием и приобнимет, и пошутит. А я ревную. Марат, помню, обнял Олю за талию и сказал ей комплимент. Леша тут же вскочил в ярости: «Убью!» Говорухин даже по этому поводу написал мне стихи: «Ты, Лиза, прости, попытайся помиловать. Да! Он пытался ее изнасиловать…», шутливо намекая на то, что Марат играл в фильме одного из насильников. Но я верила Марату и без заступничества режиссера. «Я ведь еще и в любви ему не призналась, а уже ревную, — успокаивала я себя. — Значит, чувство очень сильное…»
Там же, в Калуге, мы отмечали мой день рождения. Помню, Марат проснулся очень рано и куда-то убежал. Вдруг слышу — машина подъехала. Осторожно выглядываю в окошко гостиницы — бежит Марат с огромной охапкой роз. Никогда и никто не дарил мне столько цветов…
Наш роман был полутайной. Я еще не была официально в разводе. Марат не сразу рассказал обо мне маме, я ничего не объявляла Жоре... А потом Жора внезапно вернулся из Оренбурга и узнал о том, что я встречаюсь с Маратом. Конечно, он был совершенно не готов к разводу. Пытался меня удержать, предлагал: «Давай родим ребенка». Однажды раздался звонок. Открываю дверь — на пороге стоит Жорж. Помню, мы все трое сидели на кухне и разговаривали. Вдруг Жорж выпалил: «А я все еще люблю Лизу». Марат ответил: «Я тоже ее люблю». Они оба посмотрели на меня. Решался вопрос, кому из них сейчас уйти из этой квартиры. Я ничего не сказала, просто села на колени к Марату. Жора все понял — встал и ушел…
Прошло время. Как-то Марат ночевал у мамы, а у меня осталась подружка. Только мы с ней легли спать, как кто-то принялся громко стучать и звонить в дверь. Смотрю в глазок — Жора. Набираю телефон Марата: «Тут Жорж ломится. Мне страшно!» Он тут же сорвался меня спасать… Потом мы официально развелись с Жорой. Кстати, обручальное кольцо, которое он поначалу носил в ухе, очень быстро куда-то делось…
Денег нам с Маратом хватало, несмотря на то что он мало снимался. Отдыхать за границу мы не ездили — в основном к друзьям на дачи или на съемки. Помню, как Марат с друзьями-одноклассниками пытался заработать. Однажды они привезли на машине бычка из деревни, разделали тушу и стали продавать мясо знакомым. Еле продали. Помню, все никак не могли телячью голову пристроить. Компаний у нас особых не было. Нам с Маратом было хорошо вдвоем… Наверное, я, как чеховская «душечка», умею подлаживаться под мужчину. И полностью растворяюсь в нем.
— А когда Марат познакомил тебя с мамой?
— Я очень боялась с ней знакомиться. Все рисовала в голове образ строгой импозантной женщины, а Роза Андреевна оказалась приятной и простой. Она растила сына без мужа. Очень верующая — ходила в мечеть, читала намазы. Работала в какой-то организации поваром. Замечательно готовила национальные блюда. Но было одно «но»: мама Марата была твердо уверена в том, что ее единственный сын должен жениться только на татарке! Тут-то я и вспомнила слова своей бабушки…
— Получается, Марат прятал тебя от мамы?
— Наверное. Только следующим летом мы поехали к ней знакомиться. Марат видел, как я трясусь от страха, и пытался меня успокоить: «Да не бойся ты, расслабься!» Но зажим у меня был страшный, несмотря на то что нас радушно встретили. Мы посидели, поговорили. Потом стали часто бывать у Розы Андреевны на даче. Я старалась ей помогать — дом убирала, яблони белила... Осенью виделись реже. И, несмотря на то что Роза Андреевна приняла меня хорошо, все равно выступала против наших отношений. «Ничего у вас не получится, — говорила она мне по телефону. — Ты моего сына не знаешь, не понимаешь… Зря только время теряешь!» Когда я с обидой передавала Марату слова Розы Андреевны, он только отмахивался: «Не думай об этом. Все равно решаю я сам. А маму уговорю».
— Ты не боялась после такого негативного опыта общения с Румянцевым снова заводить роман с актером?
— Поближе познакомившись с Маратом, я вздохнула с облегчением: «Слава богу, он неправильный актер!» Марат был совсем не похож на знакомых мне артистов — гулящих, сильно пьющих. Конечно, позволял себе выпить, но это было в основном на гастролях или в экспедициях. А еще он жалел меня... Интересный факт — наша жизнь с Маратом получилась полосатой: один год хороший, спокойный, другой — нервный и тревожный. За первый год мы ни разу не поругались, Марат даже ассистентке по актерам похвастался. И как сглазил... Начался следующий год. Съемки фильма «Свадьба».
И тут я всерьез приревновала Марата к его партнерше Маше Мироновой. Помню, как режиссер картины Павел Лунгин сказал: «Надо бы Марату побольше общаться с Машей и поменьше с Лизой». Они ведь играли в фильме жениха и невесту. Меня это так резануло! Когда я передала эти слова Марату, он даже обиделся: «Если такие разговоры ведутся, вообще откажусь сниматься». Я его уговорила: «Значит, так надо для работы».
Вначале я часто приезжала на съемки в Тулу, но чувствовала себя там неловко. Очень эффектная Маша Миронова, Марат от нее не отходит. А что тут скажешь? Выполняет приказ режиссера! Помню, должны были снимать их постельную сцену, и Марат вдруг мне сказал: «Не приезжай». Я не поехала. Но как беспокойно было на душе! Звоню Марату — телефон отключен. Весь вечер звонила — молчание. В двенадцать ночи не выдержала. Выскочила на улицу, остановила первое попавшееся такси и сказала: «В Тулу!» Помню, шофер по дороге поинтересовался: «Барышня, сколько вам лет?» — «Двадцать семь». — «О! А я думал семнадцать. Только в таком юном возрасте можно среди ночи в Тулу к любимому ехать!»
Приезжаю под утро. По дороге рисую страшные картины: захожу в его номер, а Марат с Машей, вокруг свечи и шампанское… Стучу в номер Марата. Он открывает сонный. Быстро окидываю номер глазами — никого. Марат был явно недоволен моим приездом: «Ты ненормальная!», а я в ответ лепечу что-то вроде: «У тебя был отключен телефон… Я волновалась…» Но он все понял: ясно, приехала с проверкой. В ту ночь мы сильно поругались. Мне даже стыдно стало. Я не прилегла и уехала первым поездом. Постаралась выскользнуть из гостиницы, чтобы меня никто не заметил… Словом, поехала проверять и ошиблась. А может, я себя успокоила, что ошиблась…
До сих пор не знаю, беспочвенной была моя ревность или нет, но еще до этой поездки в Тулу помню случай. Как-то я задремала в нашем номере. У Марата сидел приятель. Они о чем-то тихо говорили. И вдруг слышу шепот: «Ну что там у тебя с Машей?» Марат ответил очень трогательно: «Ничего… Ну как я могу сделать больно вот этому человечку?..» Когда приятель ушел, я кинулась к Марату с вопросами: «Что у тебя с ней? Почему все об этом говорят?»
...Прошло время. Однажды у нас с Маратом случился задушевный разговор. Вечером мы много выпили, и он вдруг произнес: «Если бы ты знала, сколько сил мне стоило, чтобы не уйти от тебя к Маше…» Утром я пристала к нему: «Ты говорил это?» Он сделал удивленное лицо: «Нет...» Так до сих пор и не знаю, сказал он это или мне почудилось...
Потом вся съемочная группа «Свадьбы» поехала в Канны на фестиваль. Меня страшно раздражали фотографии в газетах, где Марат несет Машу на руках по каннской лестнице. В Канны с ними ездил Машин муж Дима Клоков. Марат потом рассказывал, как он страшно ревновал Машу. Я мечтала поехать с Маратом в Канны, но у нас не было денег на поездку. Потом Марат был там второй раз, уже с фильмом «Сибирский цирюльник», и опять я не смогла. Марат меня утешал: «Ничего. Еще поедем, вот увидишь, со следующим фильмом…» Но так и не случилось…
Марат после «Свадьбы» дал большое интервью. В конце журналист его спросил: «Вы бабник?», а он ответил: «Да, я бабник, потому что мусульманин». Марат пошутил, но слава бабника с тех пор за ним так и закрепилась. Помню, очень обиделась на него за эту фразу. Хотя ловеласом его не считала и не считаю...
Следующий год был более-менее спокойный. Марат снимался у Митты в «Таежном романе». Его партнерша Ольга Будина была девушкой серьезной, вызывающей доверие, и к ней я не ревновала. Однажды приехала на съемки к Марату. Мы справляли там его день рождения в спокойной дружеской атмосфере. Правда, спустя пару лет на каком-то кинофестивале Андрей Панин вдруг взял да и ляпнул: «Эх, Маратик, а Панова-то Ленка тогда тебя продинамила!» (Панова играла одну из главных ролей в картине.) Я, выдержав паузу, спросила: «А что это Панин имел в виду?» — «Да он пошутил, Лиза, ты что!» Но это были мелочи. Я с опаской ждала следующего, беспокойного года. Что же еще может произойти? Марат уехал на съемки в Таллин. Этот город всегда вызывал у меня тревогу…
Еще во времена работы с Олегом Меньшиковым в спектакле «Горе от ума» в Таллине ребята познакомились с девушками. Я видела фотографии: наши мальчики стоят в компании симпатичных девушек. «Кто это?» — «Да девчонки после спектакля к нам подошли. Не волнуйся, они все замужем». Марат всегда мог быстро, не моргнув глазом, меня успокоить, что вскоре я сама уже без его помощи научилась делать это. «Ничего особенного. Сама все придумала», — говорила я себе и тут же все забывала.
А тут опять Таллин всплыл. Вскоре я поняла, что эти девицы никуда не исчезли. Приезжаю к Марату. На вокзале он встречает меня с цветами. В отдельной довольно миленькой квартирке, где его поселили, я никаких улик не нашла. Единственное, меня кольнуло, когда он вскользь сказал: «Я попросил хозяйку поменять постельное белье». «Зачем? — подумала я тогда. — Я вполне могу и на старых простынях поспать». Потом быстро взяла себя в руки: «Прекрати себя накручивать. Что здесь такого?»
Хотя несколько звонков на его мобильном я заметила. «Кто это тебе звонит?» — «Да помнишь тех девочек? Старые знакомые. Юлька иногда звонит… Эта дурочка, наверное, влюбилась в меня!» — засмеялся он. Через две недели я собралась уезжать. У нас было очень трогательное прощание. Я чуть на самолет не опоздала. Ехала домой из аэропорта в такси и рыдала от тоски. Марат часто звонил и чуть не плакал — мол, уж очень ему без меня тяжело, ну почему я так быстро уехала…
А потом снова накатили ревнивые мысли. Телефон Марата опять часто был отключен, он не брал трубку… Через месяц съемки закончились и он вернулся. Смотрю, ему стали приходить эсэмэсочки с таллинского номера: «Люблю! Жить без тебя не могу!» Марат и на этот раз мастерски выкрутился: «Это шутка, понимаешь? Девчонки всей компании по кругу шлют одинаковые тексты».
Самое интересное, что совсем недавно Марат ездил в Таллин с шоу «Ледниковый период». С ним была уже Таня Навка. Накануне отъезда я его спросила, уже по дружбе: «Ну, как там Юлька?» Он ответил: «Нормально. Готовится к встрече со мной». Кстати, он показал мне фото этой Юли с сыном. «Слушай, как мальчик на тебя похож!» — поразилась я. «Да это мой!» — не моргнув глазом ответил Марат. «Сколько ему лет?» — попыталась я вычислить, действительно ли это его сын, или он шутит. Он засмеялся и спрятал фотографию в карман. Не знаю, что он рассказывает про Юльку Навке...
— А почему вы официально не расписались? Из-за мамы?
— Жили мы год, потом второй, третий… Тут у меня стали возникать мысли: «А почему же мы не женимся?» Еще со времен фильма «Свадьба» у меня прочно в голове засела картинка — мой Марат женится на Маше Мироновой. Она — невеста в свадебном платье и фате, а счастливый Марат кружит ее на руках. У него хоть и киношная, но была свадьба, а у меня — только какая-то пародия на свадьбу с Жорой: жених с обручальной серьгой в ухе!
Однажды я прямо спросила Марата об этом, он ответил: «В юности я дал себе зарок — до тридцати не женюсь!» А было ему двадцать шесть, я на два года старше. Я еще подумала: «Какой ужас! Как я буду выглядеть в тридцать два года? Почти старуха!» Время шло. Марату уже тридцать исполнилось, а мы все не женимся. Я перестала задавать вопросы. Стала жить одним днем. Марат как никто умел меня успокоить и сгладить все острые углы…
— На что была похожа ваша жизнь с Маратом? На романтические встречи или на гражданский брак?
— Скорее на ожидание семейной жизни. Но это ожидание, на мой женский взгляд, как-то неоправданно затянулось. Год, два, три — восторг, романтика, потом уже должны появиться дети, дом, семейный очаг… Мы с Маратом жили вместе уже пять лет и называли друг друга мужем и женой, хотя и не расписывались. Неожиданно Марат стал очень востребованным актером, у него появилось много работы, и мы стали все больше и больше отдаляться друг от друга. Экспедиции на месяцы, гастроли, фестивали...
Кстати, раньше на «Мосфильме» было правило: все работники, уезжающие надолго в киноэкспедицию, приносили из дома заявление, что жены согласны отпустить мужа. Все прекрасно понимали, что эти поездки предполагают пьянки-гулянки. Марат, конечно, не был исключением. Ну кто не хочет выпить с Маратом Башаровым? Все начиналось уже в дороге. Не успеет самолет взлететь, как к Марату выстраивается очередь — поклонники предлагают распить бутылку. Я как агент Марата стала требовать для него условия от встречающей стороны: «Только бизнес-класс! Вам же потом будет проще. Лучше он к вам прилетит нормальный, чем мучиться с ним на съемках». Марат — заводной, но не драчливый. Как заведется — до утра не угомонишь! Помню, мне звонили и умоляли помочь: «Как нам разбудить Марата! Только вы, Лиза, знаете, как это сделать». Я им давала советы: «Трясите что есть силы! Водой поливайте!»
Думаю, что постоянной гастрольной жены у него не было. Это точно! Что касается адюльтеров, я их не исключаю, но утверждать на сто процентов не могу. Ну нет у меня таких фактов. Но подозрения были…
— Когда вы решили родить ребенка?
— Марат все время повторял: «Давай чуть попозже. Еще рано. Давай подождем». Мне было уже тридцать, а ему двадцать восемь. А я про себя думала: «Господи! Я же не старородящая скоро буду, а какая-то древнеродящая!!!» Именно в это время в нашей жизни появилось фигурное катание. Я с детства с бабушкой смотрела все чемпионаты, но и подумать не могла, что мое увлечение фигурным катанием в итоге станет роковым… Марат этим видом спорта совершенно не интересовался, только в детстве восемь лет играл в хоккей. А тут благодаря мне так увлекся, что мы специально купили тарелку «НТВ плюс», чтобы смотреть чемпионат мира. Помню, Марату рано утром уезжать в экспедицию, а мы до трех ночи у телика болеем. Я — за Машу Бутырскую, а Марат — за Иру Слуцкую. Кто бы мог подумать, что они с Ирой Слуцкой будут вести программу «Звезды на льду»!
— А кто бы мог знать, что у Марата с Бутырской будет роман? Это правда или газеты придумали?
— Тоже, кстати, это же имя — Маша! Та история с Машей стала как бы предвестницей будущих потрясений… Однажды на спектакль «Ladies’Night. Только для женщин» Миша Полицеймако привел Машу Бутырскую. Поклонницы визжали от восторга и кидались на сетку, пытаясь разорвать ее на части, когда наши «мачо» — Марат, Слава Разбегаев, Дима Марьянов, Эвклид Кюрдзидис и Гоша Куценко — в конце спектакля показывали стриптиз. Такой избыток женского внимания не смог бы выдержать ни один примерный семьянин! Вот у некоторых крышу и снесло...
В тот вечер Марат мне позвонил в полном восторге: «А ты знаешь, кто был на сегодняшнем спектакле? Твоя любимая Маша Бутырская!» Я так искренне этому обрадовалась.
— Ты по каким-то признакам умела определить, что Марат начинает флиртовать с другой женщиной?
— Конечно! Он сразу меняется. Какой-то блеск в глазах появляется, улыбка до ушей. А главное — Марат мгновенно становится кудрявым! Волосы на голове от возбуждения тут же начинают виться мелким бесом.
На один из спектаклей я провела своих дядю с тетей. Они принесли Марату подарок: корзину фруктов и бутылку вина. Вижу: и Маша в зале сидит. «Ты останешься?» — спросил Марат. «Нет. У меня фитнес», — ответила я. Еду в машине, а на душе кошки скребут: «Может, лучше было остаться. Нет, позанимаюсь…» Пришла домой поздно, принесла корзину фруктов. Марата все нет и нет. Сижу, переживаю. Звоню на его мобильный. Слышу — шум, гам, веселые голоса. «Мы тут зашли в ресторанчик всей компанией. Да. И Маша с нами…» — быстро затараторил в трубку Марат. Я полночи простояла у окна, все никак не могла заснуть. Периодически звоню Марату. А он торопливо и весело в трубку: «Еще часик. Ой, скоро, скоро. Буду, буду!» Чувствую что-то происходит не то… Снова набираю его номер — в ответ гудки. Тогда он впервые не пришел домой ночевать… Часа в два ночи я не выдержала. Вышла, села в машину. С кем мне поделиться? Подружек нет. «Поеду погоняю по Москве!»
Москва пустая. Как назло, ни одного гаишника. «Господи! Хоть бы с ними как-то отвлечься, поговорить». Сижу, слезы ручьем, Марата проклинаю. Вдруг вижу — стоит машина ГАИ. Я к ней через две сплошные рванула. Гаишник поднял жезл. Смотрит — за рулем совершенно зареванная девица. А мне бы только душу излить! «Что случилось?» — «Да муж не пришел ночевать…»— «Ну что же вы, девушка? Поехали бы лучше к подруге. А то гоняете по Москве». Денег на штраф у меня не было, права отобрали. А мне все-таки легче на душе стало…
Марат вернулся домой часов в двенадцать дня... с черными тюльпанами. Не с желтыми, как цвет измены, не с красными, как цвет любви, а именно с черными. Что это означает? Похоронный цвет… Чувствует — виноват, а сказать-то особенно и нечего. У меня не укладывалось в голове: Маша была моей фавориткой, а потом они ведь только что познакомились. Марат не стал оправдываться, переводить все в шутку. Я поняла, что все серьезно и ничего изменить нельзя…
Их роман длился месяца два. Марат приходил пару раз в неделю за вещами. И, пряча глаза, молча уходил… Помню, однажды, не выдержав, я буквально взмолилась: «А что делать мне? Подскажи!» Он ответил: «Подожди. Это пройдет… Потерпи». Я не находила себе места. И, наверное, измучила всех его друзей. Ребята его поступок не одобряли и как могли меня поддерживали. На моей стороне был и продюсер спектакля. А Миша Полицеймако, помню, каялся: «Зачем я ее тогда привел?!» Все думали, что мы реально расходимся…
С нами по соседству жил друг Марата Эвклид. Представляю, как он, бедный, от меня устал! Марат уйдет, а я кидаю камушки в окошко Эвклида. Он выглянет, меня увидит: «Ну заходи». Я к нему с бутылкой шампанского. А он отказывается: «Нет. Прости, не пью». И всю ночь поит меня чаем с пирожными. Эвклид, как мог, пытался меня успокоить: «Взгляни на эту ситуацию другими глазами, представь, как твоему любимому сейчас хорошо с этой женщиной». — «Не могу!» — «Смотри на это философски. Будь счастлива, оттого что он счастлив…» Но, если честно, мне это не очень помогало. Эвклиду рано вставать, а мы все говорим, говорим, он тактично меня не выгоняет… Я не могла возвращаться в нашу пустую квартиру и часто засыпала у Эвклида на диванчике. Пару раз Марат меня оттуда забирал, знал, что я его другу изливаю душу… Я понимала, что Марат уже принадлежит не только мне, и боялась, что навсегда его потеряю…
— Марат предлагал вам разойтись?
— Нет, он не говорил: «Все, я люблю другую женщину. Давай расстанемся». Но я чувствовала — это все серьезно… Однажды я сама позвонила Маше. Представилась и попросила: «Позовите Марата». Она очень резко ответила: «Нет тут никакого Марата!» и повесила трубку.
— Может, надо было его маме пожаловаться?
— Роза Андреевна была не в курсе. Марат всегда скрывал от нее свои интрижки. Она была очень удивлена, когда спустя несколько лет в связи с историей с Навкой всплыла фамилия еще одной фигуристки — Маши Бутырской...
Как-то мне позвонил продюсер спектакля: «Я хочу, чтобы ты поехала с нами на гастроли в Ригу. Марат об этом тебе не скажет, скажу я: он хочет с тобой помириться». Нас поселили в один номер. Но примирения не получилось, он еще был с Машей… Она без конца ему звонила, он тоже. А я старалась отвлекать себя как могла. Мы с ним даже после спектакля ездили в разные компании. Если и разговаривали, то как чужие. Марат возвращался в номер в шесть утра, а я уже спала. Я вставала — он еще спал. Помню, мы даже сексом занимались, но это был странный секс, словно он был не со мной, а я не с ним… Извращение какое-то!
Словом, три дня были мучительными. Закончилось все тем, что когда мы сели в поезд, я… выбросила его мобильный. Это получилось совершенно импульсивно. Марат вышел покурить, а я схватила телефон, который подарила ему Маша, и швырнула в окно. Он возвращается в купе: «Где мой телефон?» и начинает рассеянно шарить по карманам. «Не знаю… Наверное, ты где-то его потерял…» Помню, подъезжаем к Москве, а Марат и говорит: «Маша меня встретит», я внутренне сжалась: «Господи, а мне куда же бежать?» Но Маша его так и не встретила…
Потом был ее день рождения. И вот оттуда Марат вернулся очень расстроенный. Может, там он увидел своего соперника, может, Маша что-то сказала, не знаю…Но именно с этого дня они перестали встречаться. Мне кажется, он вернулся ко мне во многом благодаря Бутырской. Она же знала, что я существую. Много позже я увидела в одном журнале ее интервью. На вопрос, был ли у нее роман с Башаровым, Маша ответила: «Но у него же была жена…»
А газеты, захлебываясь, продолжали писать об их романе. Помню, вышла газета с крупным заголовком: «Марат уходит от жены к Марии Бутырской». Мы с Маратом в это время поехали на фестиваль в Артек. А там вокруг все газету читают и на нас с любопытством поглядывают. Я под этими взглядами все время ежилась. Возвращаемся в Москву. Генеральный директор «ТРИТЭ» Верещагин вызывает меня и Марата на переговоры об участии в фильме «Турецкий гамбит». Сидим, беседуем. Смотрю, у него на столе лежит та самая пресловутая газета. «Ну и что это? — смотрит он строго на Марата. — Никита Сергеевич сегодня в самолете прочитал. Вот мне занес газетку, страшно возмущенный. Как это понимать?!» Марат лепечет: «Да это «желтая пресса»…» А сам-то сидит все еще кудрявенький! Верещагин посмотрел на меня и по моему лицу сразу же понял, что это правда…
Марату предложили небольшую роль в «Турецком гамбите». А я стала работать на этом фильме администратором. Так что в первый раз я уехала от Марата на два месяца. В экспедицию в Болгарию. А Марат остался в Москве. Кстати, эта разлука пошла нам на пользу…
На съемках я очень подружилась с Гошей Куценко. Мы гуляли, много говорили. Гоша — большой ребенок, несмотря на всю его брутальность. Милый, добрый и отзывчивый. Он, естественно, знал о нашей истории и, как мог, старался меня подбодрить.
Марат приезжал в Болгарию на съемки. Постепенно все стало налаживаться. В разлуке мы писали друг другу трогательные записочки. На одной из них Марат нарисовал себя и несколько детских фигурок: «Это я и наши дети…» Честно говоря, я не представляла себе, что прощу мужчину после измены. И здесь я поняла, что этот мой жизненный принцип рушится, что можно и простить, если любишь...
Наверное, спасением нашим стала моя беременность. Для Марата это известие было неожиданным. Оно его изменило. Марат стал бережнее ко мне относиться. Маме он долго не говорил, что мы ждем ребенка. Она увидела мой живот, который уже было трудно скрывать, и принялась нас упрекать: «Почему Марат скрывал? У нас принято сразу всем объявлять о такой радости».
— Марат сделал тебе наконец предложение?
— Нет. Мы не расписывались в загсе. Когда родилась Амели, мы с Маратом решили, что она будет мусульманкой. Для этого и я должна была принять мусульманство. К маме Марата пришел мулла. Роза Андреевна написала мне несколько листочков арабских молитв русскими буквами. И я их выучила наизусть. На обряд пришли только близкие. Мулла читал коран, а я, стоя перед ним в платке, повторяла молитву. Став мусульманкой, я получила имя Лейла. Самое интересное, что мулла, как того требовал обычай, спросил меня: «Лейла, что ты хочешь получить в подарок от мужа?» — и я сказала: «Кольцо». Муж обязательно должен был исполнить желание жены. Потом мулла совершил обряд над двухмесячной Амели и поженил нас с Маратом. Все в один день.
— А ты исполняла обряды? Ходила в мечеть?
— Единственное, из чувства солидарности я перестала есть свинину. И соблюдала с Маратом пост. Конечно, мы бывали в доме его мамы на всех мусульманских праздниках. Наши отношения со свекровью с этого момента стали лучше. Роза Андреевна до сих пор меня называет «родненькой». Хотя я понимаю, что «родненькой» она может назвать и Таню Навку. А что ей делать? У мусульман ведь принято до четырех жен иметь. А захотел развестись — вышел на площадь, сказал три раза: «Она не жена» — и все! Развод состоялся. Вначале все было хорошо. Мы переехали за город, купили в долг домик. Этот дом нашла я. Помню, как еду обратно в город на машине, и вдруг в голове отчетливо промелькнуло: «Я не буду здесь жить!» Почему? Не знаю...
Сижу как-то, читаю газеты. А они буквально пестрят заголовками: «Развод! У такого-то любовница! А у этого две!» Я подумала: «И как это еще у меня никто не увел Марата?» В моей душе поселилась неуверенность: ведь свадьбы у нас так и не было. Значит, и он не уверен, что у нас это навсегда!
После рождения Амели я сильно поправилась. И очень болезненно относилась к тому, что я такая толстая. Марат пару раз меня подколол. Поехали мы с ним куда-то на гастроли. После спектакля я выпила бокал шампанского и на обратной дороге меня в машине разморило. А Марата это стало сильно раздражать: «Ну вот, напилась. И вообще ты толстой стала!» И я бросилась худеть. А по диетам я спец! И так крепко за себя взялась, что однажды Марат заметил: «Ты слишком похудела! Прибавляй пару килограммов». Тогда я вспомнила свое любимое фигурное катание, которое возненавидела из-за Бутырской. Нашла коньки, запрятанные в сердцах на антресолях, и пошла на каток: «Быстрее в форму войду!» Только об этом подумала, как в нашей жизни начался Лед. Марата пригласили в телепроект «Звезды на льду».
После долгих уговоров он согласился и сразу же стал кататься с Таней Навкой. Их тренером был Илья Авербух. Марат с Таней, как выяснилось, были знакомы раньше, видимо, в компании Маши Бутырской познакомились. А потом у меня начались съемки, и я надолго уехала в Минск. Наверное, это было моей ошибкой.
— У тебя не возникло никаких подозрений?
— Дважды ведь в одну реку войти нельзя. Мне казалось, второй фигуристки у Марата быть не должно! А с другой стороны, история движется по спирали… Помню, зашла в Минске в Интернет, а там новости: «Марат тайно встречается с Навкой», «Тренировки по ночам», «Неужели это роман?»... А главное, меня задела цитата из интервью Марата. Вопрос: «Вы не боитесь влюбиться в Татьяну?», ответ: «Так я ведь уже в нее влюблен!» Вот, думаю, как пиарят программу, молодцы!
Как-то Марат приехал ко мне в Минск и чуть ли не с порога предложил родить второго ребенка, причем был готов приступить к этому немедленно! Наверное, таким образом он пытался спасти наши отношения… Но я отказалась. То ли предчувствовала, чем все закончится, то ли боялась токсикоза. Ну как я буду в таком состоянии работать? И это было моей второй ошибкой.
Помню, у него отменили съемки проекта. Вроде бы можно еще на один день остаться, а он рвется в Москву: «Лучше поеду потренируюсь. Завтра вернусь». Очень, видно, активно тренировался. Конечно, хотел и победителем стать, и перед такой партнершей в грязь лицом не ударить. Никаких между ними серьезных отношений я не замечала. До следующего года…
После телешоу все участники отправились в тур по пятидесяти городам. Думаю, все произошло между Маратом и Таней в туре. Оторванность от дома, гостиницы, сборы — все это очень сближает. Помню, он приехал из последнего города. Слышу тут же телефонное треньканье. Как бы невзначай заглядываю через его плечо. А он на эсэмэску: «Люблю! Очень!» отвечает: «Я тоже!» Марат оставил телефон на столе и пошел спать. Я беру телефон и вижу, что сообщение пришло от Тани Навки. Тут же послала ей пару нежных эсэмэсок от его имени, она пылко ответила. Сомнений быть не могло — у них роман!
Я не спала всю ночь. Не стала будить Марата и ничего ему не сказала. А когда он ушел, набрала телефон Ани Семенович, которая с ними в одном проекте каталась: «Представляешь! Какой ужас!» — «Что?» — «Я нашла любовные эсэмэски у Марата в телефоне». — «Неужели у него баба появилась?» — «Да какая там баба?! Навка это!» — «Не может быть! Он со всеми одинаково кокетничает. Нам всем шампусик покупает, комплименты отпускает… Я ничего такого не заметила».
Потом я не удержалась и сама спросила у него про Навку. Он ничего не стал отрицать, но и признаваться не спешил… Это было что-то совсем новое: ни «давай подождем», ни «это неправда». В ответ лишь красноречивое молчание. Словом, все додумывать я должна была сама…
А потом он меня совсем запутал. Вдруг выясняется, что у Марата еще одна любовная переписка. Эсэмэски приходят от имени Гоши Куценко. Ясно, что Гоша тут ни при чем. Значит, Таня — это несерьезно, дружеский флирт, есть еще одна таинственная незнакомка. Кто она? Актриса или тоже фигуристка? А он шлет такие же нежные эсэмэски — то Тане, то ей. Кого же он обманывает — всех нас троих? Эта тайна меня страшно мучила. Врага надо знать в лицо! Я пробовала набрать телефон незнакомки. На звонки «Гоша Куценко» не отвечал… Как же я, такой известный детектив, и не могу понять — кто это?!
Примерно с полгода я терялась в догадках, пока меня не осенило: второй телефон тоже принадлежит Навке!
Так получилось, что Таня сама себя выдала. Однажды позвонила мне с того самого таинственного номера, не подозревая о том, что эти цифры я знаю наизусть. Помню, когда они высветились на моем телефоне, от неожиданности я даже вздрогнула. И вдруг в трубке слышу голос Тани. «Привет! Как у тебя с Маратом?» — спросила она меня по-дружески. «Ты знаешь, — так же по-дружески ответила я. — У него есть женщина… И, между прочим, ты звонишь с ее номера». Пауза. Потом Таня взволнованно затараторила: «Ничего не понимаю! Наверное, это на станции что-то заглючило. Так бывает, вдруг выскакивает не тот номер». Она так убедительно говорила, что я ей поверила. Мы на полном серьезе стали выяснять, как такое могло произойти? Таня специально мне даже перезвонила, чтобы проверить свою версию, потом я набрала ей. «Какой номер определился?» — спрашивает она. «Тот же…» — отвечаю. «Ничего не понимаю!» — продолжает «искренне» удивляться Таня.
Это потом, спустя время, я поняла, что звонила она мне тогда не просто так… Видимо, решила открыть глаза, чтобы я наконец разрулила сложившуюся ситуацию.
— Например, как?
— Выгнала бы Марата из дома. Мужики ведь сами никогда не решаются уйти из семьи… Получилось так, что я просто не приняла их игру. Если бы роман Марата с Таней остался тайной, всем было бы удобно и прекрасно… кроме меня. Можно было закрыть глаза, молча терпеть и ждать, но я уже не могла этого делать. Я была в состоянии аффекта и именно в этом состоянии стала бороться…
Например, поначалу я решила вызвать у Марата ревность. «Надо исчезнуть на время. Уехать. Пусть беспокоится и начнет меня искать». И, ничего ему не сказав, улетела в Минск. Но он даже не заметил моего отсутствия. Я звонила ему, но разговора на бегу у нас не получилось. А я сидела в Минске одна в тоске и разбиралась в наших чувствах. Просидела так неделю, ничего не придумала, только депрессию заработала. Возвращаться не хотелось, но пришлось.
И тут снова объявилась Таня. «Привет, — звонит она мне. — Ты себя неправильно ведешь в этой ситуации… У меня есть муж, я просто флиртую с Маратом эсэмэсками, а ты все сама себе портишь…» «Не нарывайся на конфликт!» — сказала она в конце и повесила трубку. Я ей верила и не верила. Об одном только пожалела: ну почему не спросила, а как себя надо вести? Я знала, что Марат дружен с ее мужем Сашей Жулиным. У меня шла голова кругом, я не могла понять: что происходит?
Словом, довела себя до того, что хотела убить Навку из-за Марата! Враг стал известен, и его надо уничтожить! Даже всерьез обдумывала, как совершу это убийство. Помню, остановилась на одном изощренном способе: «Зарежу Навку ее же коньками! В тюрьму посадят? Ну и что!» В состоянии аффекта я даже не думала о ребенке. Что будет с маленькой Амели, когда меня арестуют? Друзья советовали отвлечься: «Займись чем-нибудь». Но то, что со мной случилось, затмевало все. Не помогали забыться ни работа, ни ребенок, ни подруги…
Когда их отношения перестали быть тайными, Марат мне как-то в сердцах бросил: «И ты бы себе кого-нибудь завела!» Было очевидно, что он боролся, но ничего не мог с собой сделать. Навка — не Маша Бутырская, она его не отпускала.
Конечно, Марату очень непросто. Он мучился, переживал, уходил в себя. С одной стороны, он чувствовал вину передо мной, с другой — рвался к Тане. Как в песне Пугачевой: «Потерял себя, ты потерял. Ты покинул берег свой родной… А к другому так и не пристал…» Однажды он сказал: «Хочу, чтобы все были счастливы». А как это сделать, не знал. «Хочешь, поезжай с Амели отдохнуть куда-нибудь», — предлагал он, прекрасно понимая, что это меня не успокоит. Марат пытался не то что откупиться, а искал выход. Иногда вдруг какой-то прежний теплый огонек вспыхивал в его глазах и быстро гас… А то вдруг Марат озлоблялся, выискивал во мне какие-то недостатки. То не работаю, то пошла работать и с ребенком не сижу.
— Скажи, ты винила во всем Марата или все-таки Навку?
— Ведь недаром в народе существует пословица: «Баба не захочет, мужик не вскочит». Грубо, зато правда. Вокруг поговаривали, что Таня хотела отомстить Саше Жулину, кто-то болтал о грамотном пиаре. Я слушала, слушала и вдруг меня осенило: «Наверное, это любовь». Ведь Марат даже Розе Андреевне о Тане рассказал: «Ну что, мама, может, Лизу на Навку поменяем?»
А те десять лет, что мы прожили, значит, ошибка?! Не то чтобы я представляла Марата в роли ведомого или жертвы… Наверное, для меня он был Каем из сказки Андерсена. В его глаз попал осколок злого зеркала, и он стал другим. И тогда его умчала Снежная Королева… Я смотрела на него и поражалась — это был не он! Мне говорили: «Может, она его приворожила?» Я отмахивалась, хотя порой ловила себя на мысли, что Марат и говорит не своими словами, и поступает странно…
Марат продолжал жить с нами. Я пыталась собрать его вещи — меня останавливали родители. Его ночевки вне дома выводили из себя. Я знала, что он все время проводит с Таней. Помню, он собирался куда-то вечером. Весь в белом: костюм, рубашка... Амели вокруг скачет: «Ты куда, папочка? Ты как снежинка». Он, красивый, довольный, выходит в коридор, а я не могу сдержать свои эмоции — и с треском раздираю на нем рубашку. Пуговицы со свистом летят в разные стороны! Сейчас вспоминаю свой поступок и так мне его становится жалко… Такую «снежинку» взяла и испортила! Я даже сохранила эту рубашку, думала зашить ее...
А однажды я даже кинулась на него с ножом! Марат уезжал на запись «Ледникового». Я в отчаянии замахнулась, но прекрасно понимала, что никогда не ударю…
Может, будь у меня побольше опыта, я смогла бы переломить ситуацию в свою пользу. В голове постоянно звучали слова Навки: «Ты себя неправильно ведешь». А как правильно? Я не знала… Ведь я готова была простить…
В совершенно невменяемом состоянии я решила искать помощи у… Жулина. Мне почему-то казалось, что обязательно вызову у него сочувствие, и мы объединимся против них. Однажды я переслала ему Танину эсэмэску, которую нашла в телефоне Марата. И приписала: «Вот что пишет твоя жена моему мужу!» Ответа я не получила. Зато потом за этот поступок меня поблагодарила Навка: я сделала то, на что она не решалась…
Я все реже и реже приезжала на тренировки проекта. Странно, но я не чувствовала себя там не в своей тарелке. Наоборот, неловко себя чувствовал скорее Марат. Он явно не знал, как себя вести…
Уже все вокруг знали, что у моего мужа есть любовница — Таня Навка. Все меня поддерживали и считали, что это всего лишь любовная интрижка, которая рано или поздно закончится. Помню, как я, рыдая, звонила Авербуху среди ночи: «Марат уехал раньше обычного на ваше шоу. Вы же завтра уезжаете. Я знаю, он точно с Таней!» Илья меня успокаивал, говорил, что я мудрая женщина и все это переживу. Я ему очень благодарна за поддержку.
О том, что все зашло слишком далеко, знали только трое — я, Марат и Таня… Мы с мужем давно не спали вместе. Для меня это был серьезный сигнал, ведь если секс уходит, то как может продолжаться семейная жизнь? Я даже зауважала Марата: «Если он Навке не изменяет, значит, действительно любит». В какой-то момент мне вдруг стало его жалко. Он встретил женщину, которую полюбил, и не может с ней соединиться. Так уж получилось…
Наконец у нас с Маратом состоялся серьезный разговор. «Ты решил, с кем ты хочешь остаться?» «Да, — ответил он. — С Таней...» Мы договорились развестись, как только решим квартирный вопрос. Марат сказал, что загородный дом оставляет дочке. Квартиру, в которой я жила сначала с Жорой, потом с Маратом, я продала. Несчастливая она какая-то!
Марат мне рассказывал, что они с Навкой планируют свадьбу. У нас с ним был «нихак» — религиозная свадьба, а у них будет нормальная — в загсе. Марат искренне меня успокаивал: «Все у тебя будет хорошо! Ты еще встретишь любовь, выйдешь замуж…»
И я стала искать для себя спасение. Даже придумала, что мы стали как брат и сестра. Помню, что Марату эта формулировка страшно понравилась: не друзья, а родные люди. У меня не осталось другого выхода, как убедить себя: отныне мы просто родители Амели.
А потом постепенно стала переключаться на другое. Например, мне казалось, что если я поеду в Париж, город любви, смогу в новом году встретить свою любовь. А потом я поехала одна отдыхать в Израиль. И там купила себе свадебное платье! Помню, подружка у виска покрутила: «Совсем с ума сошла! Переть из Израиля свадебное платье!» А мне казалось, что раз купила, то когда-нибудь непременно его надену…
Наша дочь все понимала. И не задавала никаких вопросов. Ей было три года, когда однажды мы с Маратом случайно, не сговариваясь, приехали на дачу к Амели. Она очень обрадовалась: «Теперь мы снова все вместе!» И столько было надежды в ее глазах... Амели знает: Таня — это Таня, я — это мама. Они иногда ездят вместе отдыхать — Таня с дочкой и Марат с Амели. Многие знакомые говорили: «Зачем ты отдаешь им ребенка?» Но если жизнь так сложилась, разве можно ребенком шантажировать? Он же отец. А потом Марат обожает свою дочь.
— А ты осталась мусульманкой?
— Нет. Я вернулась обратно в православие. Мой батюшка меня предупредил, что больше мне этого Церковь не позволит...
Уже два года, как мы расстались с Маратом. Как-то заехала к свекрови забрать Амели. У нее гости сидят. А она вдруг повернулась ко всем и говорит: «Это моя старшенькая!» Это что значит? Есть еще и «младшенькая»! Я возмутилась: «Роза Андреевна, что это вы меня так называете?»
— То есть она была бы не против, если бы у Марата было две жены?
— Все дело в том, что ни я, ни Таня к этому не готовы. Да и сам Марат не готов иметь две жены. Сейчас мы уже совершенно спокойно все общаемся. Конечно, никакой дружбы с Навкой у меня не может быть. Забыть о том, что было, невозможно… Марату, кстати, проще общаться с моим мужчиной, ведь он у меня появился уже после нашего расставания.
Прошлым летом отмечали день рождения Марата. Я была со своим Георгием. Марат — с Таней. Мы даже с ней на кухне вместе что-то готовили. Вдруг кто-то из гостей хихикнул: «Глянь, на кухне и одна, и вторая. Мечта всех мужчин!» Естественно, мы не дружим семьями. Но поскольку я остаюсь агентом Марата и у нас общий ребенок, мы продолжаем общаться.
Как-то Марат прислал мне эсэмэску в Израиль, где я отдыхала. Он написал что-то типа: «Вспоминаю…» Потом среди ночи позвонил не совсем трезвый: «Забирай своего кота и приезжай ко мне». Я ведь, как только мы расстались, кота себе завела. Я прекрасно понимала, что это шутка — мусульманам не положено держать животных в доме.
— А где ты с Георгием познакомилась?
— Я стала водить Амели на фигурное катание и сама решила заниматься. Георгий стал моим тренером. Однажды на каток пришел Марат, и мы катались втроем. Я вдруг увидела Георгия за бортиком и почему-то запомнила его удивленные глаза. Он вообще не знал о наших отношениях.
Наверное, я влюбилась в него с первого взгляда. Как только Георгий протянул мне руку и мы заскользили по льду, я вдруг почувствовала, как сильно у меня забилось сердце. Кстати, он долго боялся мне признаться, что родом из Днепропетровска, как и Татьяна Навка. И еще одно совпадение — его зовут Георгий Владимирович, как и моего первого мужа…
Первое время Георгий для Марата был тайной. Не то чтобы я скрывала, что у меня появился любимый человек, просто Марат не задавал вопросов. Думала: наступит время — скажу. Ему о Георгии рассказала Амели. Помню, Марат привез дочку домой и спрашивает: «Кто такой Жора? Амели мне все уши прожужжала». «Если хочешь, я тебя познакомлю». — «Ладно. Амели нас познакомит».
Для меня удивительно то, что фигурное катание в результате и спасло меня... Я очень хочу, чтобы у Марата все было хорошо. И он мне как-то сказал: «Я всегда буду интересоваться твоей жизнью. Мы уже навсегда родственники». Наверное, это не очень будет нравиться нашим половинам, но вот с этим уже ничего не поделаешь…
Автор - Зайчик Ирина, "Караван историй"
