Бабушка обзывала меня «глистой в скафандре». Не знаю, откуда она взяла этот «скафандр», злобная старушка.

Не то чтобы мне было крепко обидно (хоть и неприятно), но все эти милые прозвища были только началом наших с ней мучений из-за еды. Считалось, что я плохо ем, и каждый раз, когда я оставляла что-то на тарелке (то есть всегда), мы препирались, скандалили, я рыдала, звонила папе, он кричал на бабушку, потом мне снова говорили, что я тощая, как дистрофик.

«Хорошо» я ела только в деревне. Весь день на воздухе, прогулки от леса до леса, купанье в речке. Я уплетала по три тарелки супа, и тут уже моя старшая сестра пугала меня тем, что во мне живут черви. Потому что нельзя столько есть — и оставаться тощей. Лучшие годы детства я побаивалась ходить в туалет — были такие школьные легенды об аскаридах, которые вдруг как вылезут!

Знаете, все думают, что быть стройной — это по умолчанию счастье. И что у стройных всегда преимущество. Но это сейчас я не занимаюсь спортом, работаю, лежа на козетке, и, в конце концов, порядком выпиваю. Поэтому да, я уже стройная, а не тощая.

Но все детство я слушала эти упреки, по два часа сидела за столом «пока все не съешь», бывала наказана за упрямство — я никогда не сдавалась и не ела то, что в меня хотели впихнуть насильно, — да еще и получала все эти милые домашние прозвища вроде «глисты».

В те времена, когда я была ребенком, у бабушек и мамаш были другие представления о красоте: толстый — здоровый, худой — больной.

Может, это и хорошо, что наше еще советское поколение лет до 13 ничего не знало о том, что худоба правит миром.

Советских манекенщиц сложно было назвать тощими. Актрисы так вообще были в теле. Первый западный идол, Мерилин Монро, тоже не была худышкой. В те времена от одной папиной подруги мне доставались подписки немецких журналов вроде Freundin — и я не помню в них изможденных женщин.

В наши дни очень много разговоров о дискриминации по лишнему весу. Да, так и есть, мир гламура не любит толстых. Мало того, он любит женщин без веса вообще. Чем больше ты похожа на привидение, тем лучше.

Но дело дошло до того, что уже неприлично сказать «толстый», надо говорить plus size. При этом девушек «с пищевыми расстройствами», анорексичек, мы осуждаем. И не говорим о них minus size.

Мало есть — плохо. Много есть — как бы хорошо. Только лишний вес — он такой же вредный, как голодовка.

Конечно, считать женщину 40-го европейского размера толстой — это странно. Отсутствие малейших признаков жира под кожей — не норма. Диапазон от 34 европейского до 42 — это совершенно адекватные параметры.

Но даже ранняя стадия ожирения — это уже не проблема внешности. Это болезнь. У одной моей знакомой в коленях искусственные суставы — и все потому, что она категорически отказывается худеть. Ее кости не выдерживают нагрузки. А она считает еду своей единственной радостью.

Вот обсуждают злых модельеров или циничных ретейлеров, которые не шьют и не закупают модные тряпки plus plus plus size. Но давайте честно: если на рост 170 приходится хотя бы 90 кило веса, то очень трудно придумать такую готовую одежду, которая будет хорошо на всем этом смотреться.

Да, делают сейчас большие размеры каких угодно модных вещей. Но нельзя сказать, что эта одежда украшает.

По новым модным требованиям я должна быть этичной и не должна вот так публично писать, что люди размера XXXL будут выглядеть толстыми в любых нарядах. Но какого черта, если это правда?

Ведь именно от них я всю жизнь слушала попреки в том, что у меня нет жира на боках. Почему я каждый раз должна перед кем-то оправдываться в том, что я всего лишь нормальный человек с нормальным метаболизмом и нормальной жизненной активностью? Почему мне неловко говорить, что я ем все подряд и почти не толстею?

Думаете, кому-то интересно, что однажды у меня был нервный срыв, я вообще не могла есть и мне страшно было смотреть на себя в зеркало? Я никак не могла потолстеть и месяца два три раза в день пила манную кашу с тремя столовыми ложками сливочного масла и четырьмя чайными сахара на стакан?

Не. Всем пофиг. Что я понимаю в страданиях со своими 57 кило? Что я понимаю, если не просыпаюсь среди ночи и не сжираю сковородку гречки с печенкой? (Ага, застукала за этим свою подругу, которая «ничего не ест, но никак не может сбросить вес, это генетическая проблема».)

Sports Illustrated выпустил журнал с моделью plus size на обложке. MAXIM вот только что сделал номер с толстой манекенщицей.

Но чем пропаганда лишнего веса отличается от пропаганды анорексии?

Конечно, многие модели plus size — они всего лишь слегка полные, но другие — на грани ожирения. И сейчас ведь в тренде все «нестандартное». Если секс-модель, то пусть у нее будут бока, как у борца сумо. Если куртка oversize, то не на три, а на пятнадцать размеров больше (чтобы рукава буквально до земли).

Каждый понимает красоту по-своему, но не надо только делать вид, что болезненный вес, со знаком плюс или со знаком минус, — это хорошо.

С одной стороны, сейчас такая интересная культура, в которой каждому есть свое место. С другой — если мы все-таки считаем, что анорексия, наркомания, булимия, алкоголизм — это плохо, вредно, так почему хотя бы лично я должна уважать тех, кто, не дрогнув, съедает тазик оливье, а потом жалуется, что современные каноны ущемляют права всех, кто не похож на Наталью Водянову?

Какого черта эта форма зависимости вдруг стала общественным явлением?

И знаете, больше всего мне надоело выслушивать «ну, тебе-то легко говорить, ты вон какая худенькая». Я, вашумать, не худенькая. Я нормальная. Я такая, какая есть, и мне не хочется этого стыдиться лишь потому, что кто-то не способен меньше жрать или не может полюбить себя таким, какой он есть.

Все, что могла, я за свой вес получила — от бабушки, тетушки, старшей сестры и от всех детей, которые «хорошо кушали» и которыми меня попрекали.

Мало того, даже если в ближайшие дни эстетической нормой станет уверенный 52-й русский размер одежды, я все равно не буду набирать вес и не буду комплексовать, потому что я умею любить себя независимо от мнения бабушек, дедушек, редакторов модных журналов или соседки Марины, которая всякий раз, когда я встречаю ее в лифте, рассказывает о своих занудных диетах и говорит о том, что мечтает стать такой, как я. Хочешь стать, как я, — цени себя за что угодно, кроме того, сколько ты весишь.

Арина Холина