«Не согрешишь – не покаешься», – говорит народная половица, а народ ничего зря не придумывает, заключая в притчах и пословицах свою многовековую мудрость. Грех и покаяние относятся к предметам религиозного толка, где понимание греховности соотносит человека с определенным образом жизни. С той общественной моралью, которая трактует определенные нормы социального поведения человека.

Сейчас, как принято иногда говорить, общество у нас свободное, многогранное и разное. Оно отделено от религиозного мракобесия и сектантства, когда человек сам определяет направление для выбора исповедания. Исповедание, или отправление религиозных потребностей человека – это скорее определенное поведение перед исповедью, которая предшествует покаянию, о котором идет речь.

Как многие советские люди, не получавшие в своей жизни религиозного воспитания, ко всем вопросам, связанным с религией, я остался равнодушен. И не испытываю никаких симпатий к религии, также не понимаю людей, говорящих о том, что надо любить Бога. На вопрос, что я должен сделать, чтобы осознать божественную благость – положить сотню поклонов или миллион раз прочитать какую-то молитву, ответа мне никто так и не дал.

Не дано. Не достоин, видимо, этой благости по образу жизни своей и по образу своего мышления. Однако, как человек крещеный, церковь периодически посещаю, и даже прошел процедуру покаяния, когда в течение трех месяцев периодически ходил на исповедь, каялся в грехах и получал причастие. Случилось это не по моей доброй воле, а благодаря случаю, который к религиям никакого отношения не имеет.

...Группа, в которой я занимался, проходила практику, связанную с покаянием, и я сказал руководителю, что он не поп, а я не обязан открывать перед ним душу. А пойду лучше в церковь, где есть специальный человек, совершающий данную процедуру. Затем, пройдя определенную подготовку перед исповедью, я в назначенное время подошел к священнику и... начисто забыл все свои грехи, в которых собирался раскаиваться.

Священник, сказав: «Записывать надо», предложил вспомнить негативные мысли или какие-то пожелания. И тут я вспомнил, что я ходил недавно в церковь проверять информацию торсионных дел мастеров и других академиков-«эзотериков» об энергиях, присутствующих во время богослужения – для того чтобы посмотреть на эти энергии и как изменяются их цвета во время проведения богослужения. О чем я и сообщил священнослужителю.

На долгий изучающий взгляд священника я поспешил заверить его, что не сумасшедший. На вопрос, не экстрасенс ли стоит перед ним, я ответил нет, просто практики некоторых восточных школ, таких, например, как «ниндзюцу», позволяют развивать у человека не совсем обычные физические и чувственные способности. И что я не готов сейчас раскаиваться в своих способностях, не понимая, чем они неугодны Всевышнему.

Так началось мое покаяние, которое продолжалось в течение трех месяцев, когда я вспоминал о своей греховной деятельности, записывал все грехи на бумагу, с которой шел затем в церковь. Грехов было достаточно много, а на мой вопрос о том, что это будет не совсем честно с моей стороны, когда я как энергетик осознаю, что происходит в момент исповеди, священник ответил: «Поступай как должно, а там уже не твое дело»...

К необходимости в жизни человека исповеди и покаяния люди относятся различно. Каждый в соответствии со своим собственным сознанием и накопленным жизненным опытом. Например, прихожане церкви такой проблемы перед собой не ставят, каждый месяц проходя таинство очищения и причастия без каких-либо психологических напряжений и ограничений.

Другие предпочитают рассуждение и мудрование по поводу правильности проведения процедуры и участия в ней священника, когда «поп» сам может быть греховен или кающийся человек может делать это формально, не являя искреннего сожаления о содеянном грехе. Невозможно же залезть в голову к человеку и увидеть, о чем он думает в момент покаяния!

Такое мудрствование сродни тому, как зайдя в дом к своему соседу, человек начинает ему доказывать, что тот живет неправильно и ему необходимо менять жизненный уклад на другой. Не являясь членом церковной общины и не зная существующих там канонов, человек пытается доказать, что священнослужитель не может отпускать грехи, совершая духовное очищение.

Не понимают такие критики, что присутствующий при исповеди священник является только свидетелем того обстоятельства, что кающийся сам добровольно озвучивает все свои дела и поступки, которые считает греховными. На священника, принимающего покаяние, возложена своя персональная миссия, о которой нерелигиозному человеку и знать необязательно.

Часто бывает, что подобная критика исходит от людей, которые подсознательно боятся наказания за свои негативные поступки и не знают как от них избавиться, не будучи членом религиозной общины. Критикуя, они испытывают при этом огромную неприязнь, связанную с завистью к другим людям, которые имеют возможность «отмыться» от порочащих дел и помыслов.

Мне думается, что основное свое смысловое значение религиозное таинство, связанное с процессами покаяния и прощения грехов, существует для того, чтобы не сходили с ума мнительные люди от невозможности испросить прощения у того, кого уже нет на этом свете. Но одно дело, когда правящий архиерей в Прощеное воскресенье стоит на коленях и просит прощения за обиды, нанесенные вольно или невольно, ему это делать несложно.

Другое дело, когда это делает человек, как говорится, обычный. Надо иметь определенную смелость, для того чтобы озвучивать свои дела и поступки, которые в обществе считаются порочными, хотя кроме священника этого никто не слышит. А искренне кается человек или нет, кроме него самого этот вопрос никого не интересует. Себя-то не обманешь.