Есть такие разговоры, в которых всего одна фраза может полностью изменить весь смысл сказанного ровно до наоборот. Как запятая в знаменитой грамматической задачке про «казнить нельзя помиловать».

Однажды довелось мне на подмосковной стройке обедать с бригадой плотников. Я привез материал для будущей печки, а они свою работу закончили и на следующий день собирались отправляться домой, куда-то в Костромскую область.

Когда разгрузил кирпич, плотники как раз садились за стол. Пригласили и меня. Отказываться не стал, сел, похлебал с мужиками наваристого грибного супа. Слово за слово – разговорились. Чуть-чуть рассказал о себе – откуда сам, чего собираюсь строить, много ли зарабатываю. Обычные в такой ситуации разговоры. Потом речь плавно перешла на грибы. Для деревенского человека – тема неисчерпаемая. Я уже приготовился было слушать традиционные байки про «два ведра белых» и прочее грибное счастье. Но в тот раз прозвучало нечто куда более интересное и важное, о чем я до сих пор не могу забыть.

Рассказывать взялся самый старший из плотников. На вид было ему уже лет за семьдесят. В таком возрасте топором много не намашешь. Но по тому, как внимательно все его слушали, чувствовалось, что авторитет у него в бригаде большой.

— На каждый гриб – свой подход нужен. Например, за опятами я иначе, как с мешком не хожу. Не будет удачи, так пустой мешок не утянет. Зато, уж если повезет – наберу, сколько на себе смогу унести. Как-то прошлой осенью наткнулся я в лесу на небольшую просеку. Видно, кто-то на баню себе осины рубил. Пеньки высокие, чуть не по метру. И на каждом опята, будто виноград – гроздьями. Набил мешок свой под завязку, а на пнях еще на пять мешков таких осталось. Ну да чего ж… Хотя бы это унести.

Вышел из лесу на проселок. До деревни еще километра три. Топаю и чувствую – не по плечу уже ноша-то. А выкидывать жалко. Кое-как иду, покряхтываю. А тут еще как нарочно дождь пошел. Мешок мой намок, отяжелел. Совсем дело худо. Вдруг слышу – машина сзади шумит. Оглянулся — «Москвичок» красный. Ну, думаю, слава Богу!

Мешок поставил на обочину, рукой машу. Водитель остановился, окошко опустил. Крепкий парень такой, куртка кожаная. Говорю: «Мил человек, подвези до деревни, подустал я». А он посмотрел на меня, на мешок мой: «Ты чего дед? Ты ж мокрый весь, как швабра. Сиденья мне намочишь». Окно закрыл и – по газам. Что поделать… И такие люди на свете бывают. Опять я мешок на плечо – топ да топ… С передышками помаленьку добрел. Иду уже по деревне. Смотрю, стоит тот самый красный «Москвичок» посреди дороги, прямо напротив моего дома. Подошел, спрашиваю у знакомца своего – что, мол, случилось?

— Да вот, — говорит, — батя, видишь, бензин кончился. Не знаешь, у кого здесь разжиться можно? Мне хотя бы литра три.

— Чего ж не знать, — отвечаю. — У меня есть бензин. Сейчас принесу.

Мешок с грибами у калитки скинул, пошел в гараж. Налил из канистры трехлитровую банку, понес бедолаге.

В этом месте старик сделал паузу. Ясно было, что вот-вот наступит развязка, прозвучит та самая фраза, ради которой и был весь рассказ. И мы узнаем, о чем он был – о христианском ли незлобии и умении отвечать на зло добром или же об изощренной мести. «Казнить нельзя помиловать» уже написано. Осталось лишь поставить запятую.

— Ох, и обрадовался же он. Только что танцевать возле своей машины не начал. – Батя, — кричит, — ну молодец! Вот выручил, так выручил!

А я улыбаюсь в ответ:

— Чего, ж тут… Люди помогать друг другу должны. На том мир держится, — и банку ему протягиваю. Он только взять ее хотел, а я руки-то и разжал. Банка вдребезги. – Ой, прости, дорогой, — говорю, — не удержал.

Я разочарованно вздохнул. Фраза прозвучала. «Запятая» в этой истории оказалась поставлена совсем не там, где я надеялся ее увидеть. А старик тем временем оставил благостный тон. Глаза у него как-то вдруг помолодели и теперь гневно сверкали из-под седых бровей:

— Он мне такой: «Дед, да ведь ты ж нарочно ее разбил». Я ему в ответ: «А ты меня, деда старого, с мешком на дороге мокнуть оставил разве не нарочно? Вот теперь и получи от меня подарочек по заслугам своим». Он, было, на меня с кулаками, да тут из дому на шум сын с внуком вышли. Забоялся он. Махнул рукой, закрыл машину и пошел куда-никуда по деревне, бензин добывать. Вот так оно в жизни бывает. Сделал другому зло – жди, когда оно к тебе вернется.

Старик закончил и обвел всех взглядом, ожидая реакции на свою поучительную историю. Но плотники молчали. Неловкая пауза повисла над столом. И в этом молчании увиделось мне куда больше мудрости, чем в рассказе старика. «Казнить нельзя помиловать» — задачка вроде бы детская. Вот только запятую в ней приходится ставить то тут, то там до самой старости. А жизнь, она ведь быстро проходит. Оглянуться не успеешь, как вместо запятых пора уже ставить точку.

ТКАЧЕНКО Александр