Почему не стоит делать выводы о национальном характере по песням и мифам?

Одна моя знакомая вдруг сказала: «Не надо убеждать русского человека, что жизнь есть высшая ценность и мера всему. Он только усмехнется в ответ. И поэтому не надо говорить о чрезмерности жертв, понесенных Россией во время войны!»

Как аргумент она привела знаменитую песню «Варяг». Особенно вот это: «Не скажет ни камень, ни крест, где легли во славу мы русского флага». И еще: «Пощады никто не желает». То есть для русских моряков честь флага была важнее жизни, и они ради этого добровольно пошли на смерть. Как там в песне: «Прощайте, товарищи! С Богом, ура! Кипящее море под нами! Не думали мы еще с вами вчера, Что нынче умрем под волнами!»

«Но разве можно говорить о русских идеях и ценностях на основании одной песни — пусть и самой прекрасной и волнующей? — возразил я. — Ведь всё на самом деле было не так. Это миф!»

«Миф важнее реальности!» — ответила она.

Возможно, миф важнее. Пусть так. Но тогда тем более хочется знать, какова была реальность.

Давайте попробуем разобраться.

Начнем с того, что песня изначально не очень-то русская. Она написана на стихи австрийского поэта Рудольфа Грейнца (1866–1942). Это был тирольский краевед и автор ура-патриотических стихов, высмеянный Гашеком в «Швейке», впоследствии член геббельсовского союза писателей. Стихи были опубликованы в марте 1904 года, тут же переведены поэтессой Евгенией Студенской (1874–1906) и к сроку положены на музыку военным кларнетистом и капельмейстером Алексеем Турищевым (1888–1962).

Перевод хороший и — о чудо! — при всех своих песенных достоинствах точнейший, почти дословный. Если кто хоть чуточку знает немецкий язык, убедитесь сами, вот вам первая строфа:

Auf Deck, Kameraden, all' auf Deck! Heraus zur letzten Parade! Der stolze Warjag ergibt sich nicht, Wir brauchen keine Gnade!

(подстрочно: «На палубу, товарищи, все на палубу, Наружу, на последний парад! Гордый «Варяг» не сдается, Нам не нужно милосердие!)

Заметим, что бой «Варяга» и канонерки «Кореец» у Чемульпо произошел 9 февраля 1904 года. То есть поэтическое осмысление военно-морской драмы и создание песни произошло — особенно по меркам начала ХХ века — практически мгновенно.

Теперь на минуту отвлечемся от судьбы песни и обратимся к морскому бою и тому, что за ним последовало.

«Варяг» и «Кореец» были блокированы японской эскадрой у корейского порта Чемульпо. Рядом находились корабли других стран, не принимавших участия в войне. Командир «Варяга» Всеволод Руднев получил 9 февраля ультиматум от японского контр-адмирала Сотокити Уриу; интересно, что они почти ровесники.

Альтернатива: к полудню мирно покинуть порт или быть уничтоженным на рейде.

До последнего момента Руднев пытался связаться с русским посольством в Сеуле, но безуспешно — телеграфная линия была повреждена диверсантами. В конце концов Руднев атаковал превосходящие силы противника, причем во время отлива, на мелководье, что было тактической ошибкой. Но, обратим внимание, он не принял условия адмирала Уриу и не покинул порт, что называется, поджав хвост. Нет, он храбро начал сражение.

Бой длился примерно час. «Варяг» получил весьма тяжелые повреждения. В «Корейца» не попал ни один японский снаряд. По отчетам Руднева, «Варяг» выпустил 1100 снарядов, потопил японский крейсер «Такатихо» и сильно повредил крейсер «Асама», уничтожил 30 матросов противника.

Японское командование отрицало какие бы то ни было потери в этом бою, а после подъема затонувшего «Варяга» утверждало, что снарядов он выпустил гораздо меньше.

Экипаж «Варяга» составлял 20 офицеров, 550 матросов и унтер-офицеров. В бою погибли 1 офицер и 30 матросов, 6 офицеров и около 200 матросов были ранены или контужены в разной степени тяжести. Впоследствии еще от 2 до 8 матросов умерли от ран.

Итак, через час Руднев отвел «Варяга» и «Корейца» назад в Чемульпо, фактически под прикрытие кораблей третьих стран. В результате переговоров русские моряки перешли на иностранные крейсеры — английский «Тальбот», французский «Паскаль» и итальянский «Эльба». «Варяг» и «Кореец» были затоплены, причем «Варяг» — путем открытия кингстонов, а «Кореец» был взорван, поврежден до полной непригодности.

А вот «Варяг» японцы подняли, отремонтировали и ввели в строй под именем «Соя» (не растение, а японское название пролива Лаперуза). После Портсмутского мира Россия и Япония стали дружественными державами, а в Первой мировой войне — союзниками. Поэтому в 1916 году Россия выкупила его, снова назвала «Варягом» и отправила в Мурманск, откуда он в феврале 1917-го ушел на ремонт в Великобританию, где потом был конфискован в уплату российских долгов, от которых отказалась Советская Россия. В 1920 был продан Германии на металлолом и при буксировке в 1925 году затонул в Ирландском море, впоследствии взорван.

Но вернемся от кораблей к людям.

Японцы согласились разрешить русским морякам отбыть на родину при одном условии: если матросы и офицеры дадут обещание больше не участвовать в войне с Японией.

Пришлось связываться с Санкт-Петербургом. 27 февраля император Николай II позволил команде дать такое обещание, но русских моряков стали вывозить раньше, под гарантии европейских правительств.

Уже 12 февраля 1904 года газета «Новости дня» писала: «От министерства иностранных дел. Русское правительство передало великобританскому правительству выражения искренней признательности за участие, оказанное английским крейсером «Тальбот» в спасении экипажей русских военных судов «Варяг» и «Кореец» в Чемульпо».

Моряки прибывали в Одессу и Севастополь с 19 марта по 6 апреля.

Далее они приехали в Москву. На Курском вокзале их встречал оркестр, исполнивший песню «Варяг», дирижировал композитор Алексей Турищев.

16 апреля 1904 года моряки «Варяга» (и еще некоторых погибших кораблей, в т.ч. канонерки «Кореец») прибыли в Петербург и, выстроившись колоннами, промаршировали от Николаевского вокзала до площади Зимнего дворца. Здесь моряков-героев (тех, которых австрийский ура-поэт Грейнц в переводе Студенской уже похоронил под волнами!) приветствовал император Николай II. Опять-таки под музыку в исполнении хора и оркестра под управлением Турищева.

Все они были приглашены на обед во дворец, где были приготовлены специальные обеденные приборы, которые после торжества были отданы морякам.

Матросам «Варяга» в подарок от Николая II были вручены именные часы. Было много наград всем, включая матросов, не совершивших лично никакого подвига. Весь их подвиг состоял в том, что они оказались на «Варяге», ровно ничего за этот роковой час не совершили, а потом были благополучно переправлены на английский крейсер, да еще перед этим дав едва ли не предательскую расписку не участвовать более в войне.

Это не я говорю. Это так говорила вся армия и весь флот, которые были возмущены тем, как чествовали команду «Варяга». «Такое массовое награждение… произвело на армию весьма неблагоприятное впечатление. Неудовольствие в офицерской среде стало еще сильнее, когда впоследствии выяснилось, что вообще в указанном бою экипажем «Варяга» не было совершено никакого подвига, а на «Корейце» даже почти не было потерь» (Е.И. Мартынов, «Из печального опыта Русско-японской войны»).

Некоторые члены экипажа опасались, что за это их в России отдадут под суд. Но вместо этого они получили триумф и песню.

Что же это было?

Война с Японией (пресловутая «маленькая победоносная», а на деле катастрофическая) была предметом гнева и недоумения всего русского общества. Царю и его правительству нужно было ее героизировать, романтизировать, назвать бездарно проведенные сражения подвигами во имя российского флага, чтобы хоть как-то сбить волну недовольства.

Поэтому можно со всей уверенностью сказать: это была мощная военно-политическая пиар-кампания. Встречи, парады, триумфальные арки, массовые награждения и чудесная, хотя ни на йоту не соответствующая реальности, песня. Не могу исключить, что Рудольф Грейнц написал эти стихи по заказу российских правительственных агентов.

Во время Первой мировой войны он писал вот такие вирши, подписи под карикатурами: «На виселице в приятной выси Качается Эдуард Грей из породы лисьей… Приходится болтаться скотине На французской республиканской осине» (Грей — английский министр иностранных дел). Отчего бы такому поэту не сочинить что-то про морской бой, о котором он, наверное, первый раз услышал от заказчика? Впрочем, это лишь мое предположение.

Японцы устроили мемориал в честь «Варяга», а Рудневу вручили орден Восходящего Солнца — но уже после вполне выгодного для них Портсмутского мира 1905 года. Боюсь, в этом была изрядная доля политического цинизма и подыгрывания российскому пиару. Поскольку истинной самурайской доблести в поведении команды «Варяга» все же не наблюдалось.

Пиар-компания была столь мощной, а песня столь красивой, что через полвека, в 1954 году, советское правительство наградило оставшихся в живых ветеранов «Варяга» медалями «За отвагу».

А теперь самое главное. Русско-японская война — едва ли не последняя «галантная война», когда воюют только армии. Благородные офицеры и герои-солдаты демонстрируют великодушие к проигравшим, признают доблесть противника и не обижают мирных жителей. Но уже через каких-то десять лет придет Первая мировая война — война абсолютная, глобальная, тотальная, направленная не на военную победу, а на полный разгром противника… А еще через какие-то четверть века Гитлер назовет целью войны «уничтожение биологического потенциала противника», то есть сознательное и целенаправленное народоубийство.

Идея абсолютной войны, идея уничтожения стран и народов вызрела не вдруг.

Кошмарное желание убивать рождается и существует вместе со страстным желанием быть убитым. Отсюда вот это «умрем под волнами», «как один умрем в борьбе за это»… Мне почему-то хочется верить, что это не исконно русская идея, а принесена к нам австрияками и пруссаками — как в случае со стихами Грейнца, которые сделались любимой народной песней.

Однако эта идея была усвоена.

Последний протопресвитер Русской армии и флота Георгий Шавельский писал: «В храбрости тоже нельзя было отказать русскому офицеру: он шел всегда впереди, умирая спокойно. Более того: он считал своим долгом беспрерывно проявлять храбрость, часто подвергая свою жизнь риску, без нужды и пользы, иногда погибая без толку. Усвоенная огромной частью нашего офицерства такая идеология была не только не верна по существу, но и в известном отношении опасна».

И напоследок еще о песне «Варяг». Во время Первой мировой войны из авторов исчез Грейнц — ведь австрияки стали нашими врагами. А из песни исчез третий куплет: «Из пристани верной мы в битву идем, Навстречу грозящей нам смерти, За Родину в море открытом умрем, Где ждут желтолицые черти!» — потому что японцы стали нашими союзниками…

Прекрасная песня! И слова, и музыка. Но не надо учить историю по песням. И тем более не надо на основе песен, являющихся частью военно-политического пиара империи, делать вывод о национальном характере.

Благодарю моих друзей и корреспондентов Татьяну Набатникову, Наталью Зимянину, Юрия Аммосова, Рустема Адагамова и Alexander Apple за предоставленные материалы и полезные споры.

Денис Драгунский