Давно было дело. Приехал я в гости к другу. Сидим на кухне, культурно выпиваем, беседуем. Возникает его жена. Начинает верещать. Не то, что бы по делу, а просто так, настроение дурное. Минутка вздорности. Это ей не нравится, и вот этим она недовольна. Я бы давно взбесился и рявкнул в ответ. А друг сидит, курит, молчит. Жена верещит. Друг молчит. «Ты меня слышишь?» - возмущается жена. Друг кивает. Но молчит. Жене надоело, ушла прочь. Друг спрашивает: «Так о чем мы говорили? О Борхесе?» И продолжает разговор, как ни в чем ни бывало.

Минут через двадцать жена возвращается. Улыбается: «Можно с вами посижу?» Присела. Будто новенькая, будто подменили. И дальше мы весело болтаем втроем.

В тот момент я, сам еще неженатый, оценил великую силу мужского молчания. Ведь чем такие сюжеты обычно заканчиваются? Жена верещит, муж грубит в ответ. Жена еще пуще заводится. Муж тоже раскручивается на плодотворный диалог. Слаб на язык. Хуже жены, которой природой назначено болтать, тараторить, вздорничать. В результате по кухне летают тарелки и обвинения. «Ты мне жизнь испоганила!» Скандал, семья на грани распада. Думаю, девяносто процентов наших разводов – из-за того что муж не промолчал, когда стоило.

Уметь молчать – главная мужская добродетель. Многие почему-то уверены, что ровно наоборот: мужчина должен быть велеречив, соловьем разливаться. Но это глупость, шелуха цивилизации, мусор эпохи. Когда актеры, комедианты, шуты возведены в культ. Когда их праздный треп разбирают на цитаты. Да вы вслушайтесь, что они плетут. Быть хорошим – хорошо, быть плохим – не очень. У актеров с интеллектом зачастую не очень – это факт. Но мы превратили лицедеев в пророков. Обнищали духом.

Знаете, я много раз добивался интервью у Константина Райкина. Отказ, отказ, отказ. В конце концов, дама, хорошо с ним знакомая, объяснила мне быстро: «Поймите, ему неинтересно болтать. Он не по этому делу». Раритет. Мужик. А уж если выскажется – как выстрелит. Вспоминается Бабель: «Беня говорит мало, но он говорит смачно».

Ставить спектакли, читать лекции, писать романы – это да, это мужское. Но не треп. Мы все смешали и перепутали. Мужчина – это не модная борода, а искусство молчать.

Мужики превратились в камеди-вуменов. В пузатых кликуш. И двинулись на ток-шоу, визжать и дергаться. Не могут остановиться. У некоторых натуральные ломки, если им в течение дня не позвонят и не спросят комментарий. А комментировать они могут что угодно. Бегая из эфира в эфир, запыхавшись, приглаживая по дороге потные волосы на лбу. Про Сирию? Запросто! Про этиловый спирт? Мигом! Про творчество Мэрил Стрип? Да не вопрос! Эти трепачи – эксперты во всем. Они не спят, не едят, не целуют женщин – они выступают, рассуждают, повизгивают. Они суетливы и смешны. Хотя себе, конечно, очень нравятся. Не удивлюсь, если они дома крутятся перед зеркалом в кружевном белье.

В каждой редакции журнала, радио и тв, имеется свой список кликуш. Которым позвонить среди ночи – наболтают с три короба.

Есть, скажем, Максим Шевченко. Очень неглупый, хорошо образованный, подтянутый. Вроде мужчина, приятный во всех отношениях. Но с ним же беда, кухонный делириум. Посмотреть на него во время дебатов – трясется, как очень нервная дама. И всегда последнее слово должно быть за ним. Это так трогательно, так по-женски. Глядя на него, вспоминаю бабульку из одной арбатской коммуналки. Вера Егоровна была мастерицей дебатов. Тряслась и повизгивала. А если никого не оказывалось на кухне, она ждала. И вот входит сосед. Тут Вера Егоровна в пляс, в склоку. Ей неважно было – о чем, и с кем. Важно трястись и повизгивать. Уже за соседом закрывалась дверь, так она вставала под дверью и продолжала дебаты. Ну прямо как наш Максим Леонардович.

Я бы многое дал, чтобы посмотреть на молчаливого Максима Шевченко. Сел бы напротив и любовался, как шедевром Донателло. Но не для того явился в наш мир Максим Леонардович. И легион других багровых говорунов. Они явились трястись и повизгивать. Чтобы последнее слово было за ними. Как за Верой Егоровной у соседской двери.

Иногда мне кажется, что среди нашей тщедушной элиты один мужик – и тот Эльвира Набиуллина. Сокровище нации, достояние республики. Только по делу, кратко, сухо. Крепкий орешек. На ток-шоу не ходит. Там перед нами сплошные рогозины, железняки, залдостановы и прочие говоруньи-красавицы из «эскорт-услуг». Извиваются и повизгивают.

Ну а социальные сети развратили мужчин окончательно. Погубили священный жанр молчания навсегда. Трепачи разрумянились, бросились во все тяжкие. Кто с утра не высказался – тот лох.

Когда случилась трагедия с самолетом близ Сочи, мужики в сетях верещали так, что до сих пор звон в ушах. Помолчать? Вроде самое время. Ну нет! Мы поверещим. Траур – отличный повод. Блогеры понеслись как бабы с полными ведрами. По восемь постов в час, комменты нон-стоп. «Я считаю, что….» – «Нет, на самом деле…» – «Вы все ни хрена не понимаете!» – «А ну заткнись!» – «Сам заткнись!» Истерики, склоки, визги. А я ему, а он мне… Бородатые женщины вцепились друг другу в волосы с перекошенными смайликами.

Кстати, тот мой друг-молчальник ни в каких соцсетях не состоит. Когда я однажды его спросил, что он не заведет фейсбук, посмотрел на меня, как на сумасшедшего. «Что мне там делать?»

Молчать – это иметь волю. Молчание – это свобода. Но мужчины потеряли волю и свободу. Я сам – продукт общественного распада. Говорю, говорю, говорю. Натуральная зависимость. Вербальная наркомания. Боюсь, неизлечима. Никакой Ройзман не спасет.

Наверно, где-то скрываются мужины, умеющие молчать. Исчезающие племена. Может, на Крайнем Севере, может, в горах Алтая. Курят, работают, щурятся на солнце. Пьют без тостов. Любят без слов. Умирают без жалоб. Но свою тайную свободу они от нас берегут. Как главную мужскую ценность. Как остатки древней цивилизации. Где всё мудро и правильно. Где женщины тараторят, а мужчины молчат.

Алексей Беляков