Я – коренная москвичка. «Коренней» просто не бывает. В столице родилась я, мои родители, родители моих родителей… Дальше и копать не стоит.

Поэтому кровь закипела, как только начальник сообщил нам, что пригласил человека из региона работать по дорогостоящему проекту. Как всегда, на «теплое местечко» усядется кто-то из региона!

«Конечно же, ему плевать на проект! Конечно же, он приедет за деньгами! Где в их Н-ске возьмешь такие деньги! Они все тут! А значит, тебе сюда и надо! Приехать, зацепиться и остаться, чтобы через каких-то пару месяцев хвастать перед своими Н-скими друганами, что ты теперь «мааасквииич»!

А я всей душой ненавижу тех, кто приезжает в мою (в МОЮ!!) Москву просто «срубить бабла». Таким людям плевать на мой родной город детства, они ненавидят его, и …ну, не будем продолжать. Что ж, приезжай, очередной ловец счастливой жизни. Приезжай поскорей! Жизнь здесь будет такой легкой и воздушной, что ты уберешься задооолго до того, как закончится твой контракт!»

Но додумать свою злую мысль я не успела, так как дверь распахнулась, и в офис влетел (именно влетел, как все провинциалы) парень лет двадцати.

Он был… ярким. Слишком ярким для москвича. Таким загаром, такими небесными глазами и почти двумя метрами в высоту можно обзавестись только там… «у самого синего моря». Звали его Сашей. Я небрежно приняла из его рук паспорт, безразлично полистала, отметив про себя чистый, без единого пятнышка, раздел о семейном положении. Затем передала секретарше, бросив короткое «Оформляйте!», и скрылась в кабинете, плотно закрыв за собой дверь.

Первым делом парень уладил вопрос своего пребывания, сразу же обозначив необходимость аванса для оплаты жилья. Хотя по контракту это и было обещано, но одних обещаний ему явно не хватало, и он вежливо, но настойчиво напомнил начальнику, что уже предстоящей ночью ему надо где-то спать. Но на том его «борзота» не закончилась.

Следующим шагом он потребовал себе оборудованное рабочее место, с нужными программами и выходом в Интернет. И если другие сотрудники стояли в очереди на «модернизацию» с месяц, то его потребности были удовлетворены в течение двух дней. Убедившись, что все в порядке, новоиспеченный сотрудник приступил к работе.

Он работал, как вол, за себя и за «того парня», приходя чуть свет и оставаясь до глубокой ночи. Сашка быстро прибрал к рукам весь проект и даже умудрился дать мне несколько поручений, хотя я была выше его по должности, и вообще… Как бы там ни было, но мне пришлось-таки приписать ему один плюсик: «Он любит и умеет работать. И не просто работать, а пахать…»

Но больше всего меня бесило то, с какой скоростью он успел расположить к себе руководство и сотрудников. Начальник его обожал, возил с собой на важные встречи, сотрудники помладше с удовольствием пили с ним пиво и обсуждали компьютерные игрушки, постарше – беседовали на свои темы. Странно, никто не ревновал его ни к работе, ни к рабочему месту. Пришлось сделать еще один вывод не в мою пользу: «Он – живой, он интересен людям».

Что касается женской половины коллектива, то, конечно же, появление в офисе яркого темпераментного великана не могло не вызвать переполоха в нашем романтическом «курятнике». Сашка улыбался и говорил всякие приятные глупости абсолютно всем девушкам, но при моем появлении погружался в работу всецело и бесповоротно. Чего не отнять, того не отнять, вздохнем, но так и запишем: «Он все-таки красив».

Парень часто приставал ко мне с разными деловыми просьбами, но трещал со скоростью 5 тысяч слов в секунду так, что спустя пару минут разговора у меня начинала болеть голова. «Прекратите, наконец, суетиться и давить на меня!» – не выдержала я однажды. Сашка оторопел. Он непонимающе захлопал глазами и продолжил уже спокойней: «Почему давлю? Потому что знаю цену времени. Понимаете, я вижу завтра. А у нас «в дерёвне» нет людей, готовых вложиться в завтра». Но тут он замолчал и уставился на меня.

Он медленно прошелся взглядом сверху вниз и обратно и с улыбкой подвел странный итог: «Смешная припендейка». «Что?» – переспросила я. «Это такая одёжа, типа кофты», – спокойно объяснил Сашка. «Одежда», – ухмыльнувшись, поправила я. Парень перестал улыбаться. «Я – неполноценный, да?» – спросил он тихо и, не дожидаясь ответа, ушел на свое место. «А он не законченный наглец», – подытожила я прожитый день. Очень скоро весь офис знал значение слов «припендейка», «головняки», «сява», и глагола «помацкать».

Однажды в целом квартале выключили свет, и мы в буквальном смысле оказались на улице. Потому что без света в Москве жизнь останавливается. Все разбрелись кто куда, а Сашка зачем-то увязался со мной. Он гораздо лучше меня ориентировался в городе, хотя был здесь второй раз в жизни. И, к удивлению, оказавшись вне здания, он не бросился тут же лузгать семечки и сыпать ошметками на асфальт. И не принялся искать магазины распродаж известных брендов.

«Пошли в храм Христа Спасителя!» «А поехали в Дарвиновский музей!» – мучил меня мой попутчик своими инициативами. Потому что сегодня – «день сбытия его мечт», то и дело повторял он. В итоге он почти ползал на коленях у здания МГУ. «О, Унивееер», – стонал парень. «Когда-то я был слишком туп, чтобы поступить в тебя!» Мы вернулись в офис к вечеру, позже всех. «А он любознательней, чем, пожалуй, любой москвич», – заключила я, рухнув в рабочее кресло.

А потом была городская акция «Посади дерево», и все поехали на субботник сажать деревья в парке. Сашка – единственный, кто делал это не просто с энтузиазмом, а с каким-то остервенением, словно у себя в Н-ске он только этим и занимался. И он был единственным, кто помог мне подняться, когда я к радости сослуживцев завалилась в грязную яму, выкопанную для молодого дубка. «Не надо, не надо больше пива», – горячо шептал парень мне на ухо, и его пьяные глаза сияли, как никогда… «О, он поможет, не бросит в беде», – подумала моя голова.

А потом он вдруг пропал. Его не было день, два, а на третий я, слоняясь по коридору с видом роденовского мыслителя, поймала себя на том, что мне скучно. Плохая мысль, гнать ее в шею…

Он вернулся через три дня и зачем-то привез свою местную Н-скую рыбу. «Это тебе! Отнесешь домой и съешь», – приговаривал долгожданный коллега, запихивая сверток в мой (в МОЙ!) офисный холодильник. «Спасибо, потом съедим с ребятами», – сказала я так холодно, как только могла. «Это не для ребят. Это для тебя», – настаивал Сашка. «Жадина», – подумалось мне. «Я был дома, у меня там…» – парень запнулся. «...Дела», – словно оправдываясь, заключил он. Потом весело взглянул на меня и в тот миг казался совсем-совсем пацаном. Какие там 23! Лет 16, не больше! «Мне-то что», – буркнула я и ушла. Знакомое неприятное чувство легло в груди комом, а в предательском мозге стучало: «Ох, он умеет заботиться, не в лом же ему было тащить эту рыбу… Но куда же ты ездил, милый? К кому?»

Сашка не стал продлевать контракт и, выполнив свое задание, вернулся домой. Он не стал вгрызаться в столицу клыками, цепляться в нее когтями. Все-таки… они иногда уезжают.

До сих пор на работе все ужасно по нему скучают! Все, кроме меня. Потому что нам с Сашей некогда скучать. Ни здесь, когда он приезжает ко мне, ни там, когда я приезжаю к нему. Н-ск – удивительный город! Он весь не больше района Москвы, и я за час обхожу его, но там такой воздух, что в глазах темнеет даже после небольшой прогулки. И ты боишься упасть и невольно ищешь покоя. Но, к счастью, я падаю лишь в Сашкину кровать, где не обрести покоя ни перед сном, ни по утрам.

Только иногда мне все же бывает немножко грустно. Когда возвращаюсь домой. Скажу по секрету – я даже плачу. И в глубине души надеюсь, что он когда-нибудь приедет, чтобы остаться насовсем. Мне кажется, Москва полюбила его.

Жаль только, что он не очень торопится…

Ирина Литновская