Бабушкин подарок обжигал сквозь джинсы, и Паша безмерно страдал, сидя на этих трех тысячах пенсионных рублей. Елозил, изнывал, но переложить жгучие купюры в другое место опасался. Ему казалось, что очутившись, например, в нагрудном кармане, они вызовут остановку сердца или паралич легких. Оставалось мужественно терпеть и жертвовать кожей ягодиц. Что Паша и делал, ненавидя себя, неторопливый автобус, наполненный малоимущими слоями населения, и Райффайзенбанк.

Лично себя он проклинал за то, что взял у бабушки деньги. И совершенно напрасно - отказаться было нельзя ни под каким предлогом. Вот уже много лет подряд, в преддверии первого сентября старушка неизменно дарила внуку «копеечку», не желая принимать на этот счет никаких возражений. Традиция устояла даже в прошлом году, когда в День знаний вместо школы ее любимый Павлик отправился в университет.

Потом, три тысячи рублей в какой-то мере могли спасти Пашино здоровье. Предполагалось, что бедный студент потратит их на новые ботинки взамен имеющемуся на ногах рванью.

По правде говоря, обновления требовало все осеннее «обмундирование», не только обувь, но в последнее время денежные обстоятельства складывались совсем не в Пашину пользу. Из-за того, что, во-первых, он решил больше никогда не брать денег у родителей, даже взаймы, а во-вторых, не далее, как вчера, ему отказали в потребительском кредите.

-Возможно, у них были на то основания, - заметил Никита, друг отказника, такой же нищий студент, но успевший раньше товарища утратить кое-какие иллюзии.

-Нет, не было! Что они все по телевизору брешут? "Даем под честное слово"!

-Брат, это реклама! Красивое словцо.

-Плевать!

Мало того, что Паше не дали денег, так еще в «гадском банке» его основательно вывел из себя низкоросло-высокомерный господин, оформлявший «золотую» кредитную карту.

-Куда-то едете, Александр Владимирович? – лебезила перед господином подобострастная сотрудница Райффайзена.

-В Париж, - «обрадовал» присутствующих коротышка.

"Вот урод! – почти вслух произнес стоявший рядом Паша. - Мне бы хоть какие шузы до дождей купить, а он, козел, - в Париж!"

-Ник, они даже не захотели вникать в мою ситуацию!

И теперь Паша решил провинившееся учреждение наказать. Будучи неплохим программистом, он настроился испортить обидчика изнутри, то есть провести на Райффайзенбанк хакерскую атаку.

-Тебя поймают и посадят. Лет на надцать. Одумайся, брат, - Никита попытался остановить друга. – Ограбить банк…

-Окстись! Я не вор и их грязных денег не возьму! – Паша был патетичен и прекрасен в гневе. - Я ослеплю их, я стреножу их, я свяжу им руки! Я всего-навсего этих жмотов унижу и оскорблю, то есть сделаю то же самое, что они сделали со мной.

-Всего-навсего! Они всего-навсего не выдали тебе кредит. Наверное, согласно инструкции.

-Я тебя не слышу, я тебя не слушаю, - Паша неистово мотал головой, а его лицо озаряла кровожадная улыбка. – Святая месть! Жизнь положу! Они, понимаешь ли, жируют, а мы влачим!

-Сколько тебе надо?

-Брат! – Пашины очи дико сверкнул. – Я не возьму твои деньги!

-Чем мои плохи? На них кровь убиенных?

-Нет, но у нас в стране и без тебя существуют специализированные конторы, которые обязаны обеспечивать сограждан российскими рублями. Под проценты, брат, под проценты! Я проценты платить не отказывался!

-Жаль, что сейчас у тебя нет девушки, - обреченно сказал Никита.

-Это ты к чему?

Никита посмотрел ввысь и задумчиво ответил:

-Если друг не в силах отговорить мужчину от безумного поступка, то, возможно, это могла бы сделать женщина. Таинственным образом они, женщины, обладают над нами определенной властью. Паша усмехнулся.

-А ты, оказывается, романтик! Романтик и мистик. Так знай же, брат: ни одна женщина, ни одна девушка не в силах властвовать надо мной!

И вот сегодня, неплохим, в общем-то, субботним утром, Паша ехал от своей доброй бабушки навстречу преступлению. Ехал, горько осознавая то, что он и малоимущие слои населения - это единое целое. В голове вертелось словосочетание «экспроприация экспроприированного», разворачивались красные флаги, и маячил стилизованный Че Гевара. Так, наверное, Паша и доехал бы до осознания необходимости очередной социалистической революции, если б не одно обстоятельство.

Всё началось без четверти десять с ярко-оранжевого «Запорожца».

Едва потенциальный хакер уперся лбом в окно, с целью отвлечься, так сразу и забыл о своей тяжкой судьбе. Потому что на улице шло увлекательное и при этом совсем нешуточное состязание века минувшего с веком нынешним.

Посланец прошлого, старинная смешная машинка производства Запорожского автомобильного завода мужественно боролась за собственное достоинство на дороге. «Запорожец» надрывал мотоциклетный движок и безрассудно лавировал во враждебном потоке иномарок. Особый шарм украiнськой малолитражке предавали сваренный из арматуры багажник на крыше, портьерная бахрома, низко свисающая за лобовым стеклом, и емкие по содержанию надписи на бортах.

Во время очередной остановки автобуса смешной автомобильчик "сделал" замешкавшийся общественный транспорт, и Паша с восторгом прочитал то, что было крупно и гордо начертано на правом боку оранжевого нахала: "Вас обогнал ЗАЗ-968!"

Минуту спустя глубоко оскорбленный водитель автобуса догнал карапуза и совершил ответный обгон. Паша, предчувствуя «продолжение банкета», переметнулся на противоположную сторону салона и, хохоча, прочел надпись на левом борту "Запорожца": "Вы обогнали ЗАЗ-968!!!"

И вот пока Паша бегал по салону, в автобусе таинственным образом появилась Она.

«Она» у каждого своя. Так что, какой Её увидел Паша, неизвестно.

Для остальных это была девушка с темными длинными волосами и большими голубыми глазами. В белой куртке и такого же цвета кроссовках. Симпатичная девушка. Для остальных. Паша же рассудил иначе. Он посчитал, что она очень красивая, очень-очень. И даже не смог подобрать ни одного эпитета к ее красоте.

«Когда она здесь появилась? Откуда?! Мне кажется, что в автобус никто не входил. Мистика!»

Он влюбился.

-Ник, скажи мне как философ… - обратился как-то Паша к своему лучшему другу.

-Старо.

-Ну, извини, как филолог. Будущий. Чем отличаются понятия "влюбился" и "полюбил"?

Никита выдержал паузу, и многозначительно сообщил:

-Надо разбираться в каждом конкретном случае.

Паша фыркнул, на что будущий филолог пожал плечами и продолжил:

-Хорошо, начнем с того, что влюбляются чаще всего по наитию…

-Ась?

-Необдуманно, беспричинно. Значит, понятия "полюбил" и "влюбился" различны по времени и скорости действия. Влюбляются стремительно, внезапно, в просторечии "с первого взгляда". А чтобы полюбить требуется определенный срок. Месяцы, годы. Опять же, эти понятия присущи различному биологическому возрасту. Влюбляться свойственно людям молодым, таким как мы с тобой. Как раз тогда, когда внешняя красота самое важное, а может и единственное условие чувств...

Слово «чувств» Никита произнес по буквам: чу-в-с-т-в.

-…Он влюбляется в нее, потому что она такая sexy, а она в него, потому что он тоже супер. Ну, еще я бы отметил разнонаправленность действия. Влюбляются, как правило, в одушевленный предмет, то есть в человека, а полюбить можно и колбасу.

-Нет! Ты всё-таки философ, - сделал вывод ошарашенный Паша. – Так занудно о прекрасном!

И вот, судя по определению своего лучшего друга, он влюбился. Влюбился и глупо уставился на попутчицу. Именно глупо, а не нахально. Нахально, это когда, глядя на девушку, начинаешь придумывать что-то неприличное, а когда мыслей нет никаких, и в голове играет музыка, тогда это - глупо. В голове у Паши, например, исполнялось классическое "Only You".

Она вышла на остановке "Поликлиника", бросила взгляд на часы и заспешила.

Паша, естественно, тоже не задержался «на маршруте», он почти перепрыгнул через входящего в автобус старичка и кинулся за любимой. По пути новоявленный Ромео кусал губы и мучительно соображал, что в сложившейся ситуации предпочтительнее: оставаться позади девушки, чтобы продолжать любоваться ее фигурой, или же обогнать объект преследования и предъявить себя, так сказать, «в развернутом виде»? "Объект" меж тем миновал давшую название остановке поликлинику ("Слава богу", - отметил Паша), свернул в проулок и как-то весьма неожиданно исчез за большой стеклянной дверью чего-то серого, явно офисного. Паша почти влетел следом, но брошенный вверх взгляд как удар в челюсть остановил его.

«Raiffeisenbank»!

«Райффайзенбанк», - было написано на фасаде здания большими черными буквами. Ниже следовало название отделения, что-то «с 10.00…» и так далее.

Каково это?! И все же по инерции, но очень медленно, на ватных и оттого скривившихся ногах Паша поднялся по ступеням своего врага и миновал стеклянную дверь.

А Она успела сбросить куртку, сменить кроссовки на туфли и прицепить желтый бейджик. Такая безумно красивая она стояла напротив входа и улыбалась первому в этот день клиенту. Ах, как она улыбалась!

-Доброе утро, - сказал Паша, глядя в её голубые глаза. – …Я бы хотел сделать вклад в вашем банке.

В руке он сжимал три тысячи рублей.

Таранда