Максим Осипов – врач-кардиолог, автор и редактор многих медицинских книг, в последние годы работает в Тарусской больнице. С 2007 года печатает свою публицистику и прозу в журнале «Знамя», стал лауреатом премии этого журнала.

Очерки Осипова о сегодняшней российской провинции, особенно «В родном краю», получили широкую известность и стали поводом для бурной дискуссии в прессе и в интернете. Эти очерки, гуманные и беспощадные, открывают сборник, который продолжается разговором об общественном служении и завершается двумя повестями.

Основные темы трехчастной повести «Встреча» – любовь, искусство, выбор духовного пути – сцеплены, как в классической сонате. Повесть «Камень, ножницы, бумага» рассказывает об иноприродной человеку сущности русского начальства, о предельной мощи ислама и о хрупкой красоте христианской культуры.

Эффект, производимый прозой Максима Осипова, лучше всего передается описанием одного из толстовских персонажей: он говорит "хотя и не совсем кстати, но простые вещи, имеющие смысл"».

Добавлю, что Максим Осипов работает в той самой Тарусской больнице, по поводу скандальной ситуации в которой в связи с увольнением главврача за якобы злоупотребления был большой общественный резонанс два года назад (подробнее: http://www.lenta.ru/articles/2008/03/05/tarusa/).

Книга попала ко мне достаточно случайно, но оказалась, несмотря на какое-то заумное предисловие (из которого практически ничего не понял), неожиданно интересной.

Я очень редко цитирую авторов прочитанных книг, и это как раз такой случай:

«Идиотизм власти (областной, московской) даже не обсуждается, обсуждаются только способы ее обмана. Из-за этого происходят истории, для описания которой нужен гений Петрушевской. Вот одна из них: есть распоряжение, что ампутированные конечности нельзя уничтожать (например, сжигать), а надо хоронить на кладбище. Несознательные одноногие граждане своих ампутированных ног не забирают, а в результате в морге недавно скопилось семь ног. Пришлось дождаться похорон бездомного (за казенный счет и без свидетелей) и положить ему эти ноги в могилу».

«Мужской идиотизм (в отношении к своему здоровью), в частности, проявляется так: подавляющее большинство мужчин в ответ на вопрос: «На что жалуетесь?» отвечают с раздражением: «Да вот, послали к кардиологу».

«Не хватает не больниц, не лекарств – нет линии поведения, нет единой системы апеллирования к источникам научного знания, нет системы доказательств и нет потребности в этой системе. Конечно, кое-кому удается помочь, каждый раз как бы случайно. Важно ведь именно превращение искусства в ремесло – в этом и состоит прогресс. А так – да мало ли что вообще в стране делают? Вот легкие недавно в Петербурге женщине пересадили – можно ли сказать, что у нас делается пересадка легких?»

«…история случилась, когда я обратился к влиятельным знакомым-врачам с просьбой защитить меня от начальства. «Нет проблем. Скажи, кому звонить, все устроим». Спрашиваю, каким именно образом. «Честно говоря, мы обычно угрожаем физической расправой» (с помощью некогда оздоровленных бандитов). Быстро сворачиваю разговор…»

И его же, одна из, судя по цитируемости, самых популярных, своими словами: В России за 5 лет происходит очень много, а за 200 лет – ничего.

Это все из очерков «В родном краю» и «Грех жаловаться», которые, к сожалению, только часть книги. Наблюдения и анализ Осиповым российской действительности, точнее, социальной действительности, уровня социальной и медицинской культуры, отношений между людьми как частными лицами, как членами общественных групп, назову очень точными, попадающими в суть. Вот прямо как бальзам на рану. Такой трезвости в оценках, отсутствие при этом пафоса или истерики, давно не приходилось встречать. Мудро-печальная интонация и позиция даже в ситуации полного морального разложения и упадка вокруг сохранять человеческое достоинство и делать свое дело.

К сожалению, у Осипова есть, на мой взгляд, серьезный стилистический недостаток – его мысль слишком стремительна и слишком, так сказать, субъективна, из-за чего изменения ее развития, движения (то, как одна мысль перетекает в другую, та в следующую, и так далее) кажутся порой не только неожиданными, а просто непонятными. Например, может сослаться на что-то известное только ему (при этом, похоже, считает, что все думают так же, как и он, и подразумевают то же, что и он, – и летит мысль, ничем не сдерживаемая), вроде как вот вы подсоединяетесь к разговору, который уже идет какое-то время, и собеседники, не обращая на вас внимания, регулярно используют отсылки к той «невидимой» для вас части. Всегда чувствую себя по-дурацки в таких ситуациях. И к этому же недостатку – очень вольные, свободные ассоциации – когда раз! и сделал сравнение с чем-то из совершенно вроде другой оперы. Вот понимай как хочешь!.. Но от этого, как ни странно, в то же время накапливается и, в итоге, достигается ощущение некоего оригинального стиля, стиля, от которого, да, страдает содержательность (что плохо для публицистических заметок), но повышается художественность, самоценность атмосферы (что хорошо для произведений художественных).

Вот именно из-за стиля понравились две повести, вошедшие в книгу. С содержательной точки зрения, они выглядят странно. Их понравилось читать, а вот какого-то большого смысла я не уловил. Не считать же таковым отношение и мысли персонажей, про которых практически ничего не известно, по поводу серьезных культурных тем вроде Веры, Религии, Любви. И общее ощущение от повестей остается не как от самодостаточных произведений, а как от кусков чего-то большого, еще не дорассказанного.

Диалоги с самим собой по поводу основ Морали я вообще бросил читать. На мой взгляд, это псевдофилософствование ни о чем.