Вообще-то отвечать на вопросы - это не моя профессия.

Иногда ты находишь работу, иногда работа находит тебя. Вот так и живешь.

Не знаю, кем бы я был, если бы не был не актером. Есть у меня, конечно, какие-то фантазии, что-то очень простое - выращивать овощи, рыбачить, работать под открытым небом. Но я могу себе позволить только поход в супермаркет и готовку па кухне.

Жизнь отличается от кино лишь тем, что в жизни не бывает второго дубля.

Я такой же, как все: хочу, чтобы меня любили. Но я не стремлюсь, чтобы меня понимали.

Всем кажется, что я берусь только за отрицательные роли. Но если вы присмотритесь повнимательнее - ко всем моим фильмам, маленьким тоже, - вы увидите, что на самом деле я играю хороших парней. Да, общество их отторгло, но все же это хорошие парни.

Когда я был маленьким, меня интересовала идея воли, предела возможностей. Кому-то важно, на сколько он может задержать дыхание под водой, но я был скорее, как Гордон Лидди (один из осужденных за незаконное прослушивание штаба демократов в отеле «Уотергейт»). В детстве он страшно боялся грызунов, и вот однажды поймал крысу, изжарил ее и съел, чтобы победить свой страх. Я был таким. Но крыс я не ел.

Мы еще жили всей семье в Висконсине, когда однажды на целых два дня я спрягался в сарае и не выходил. Но никто меня не хватился. Семья у нас была большая: отец хирург, мать медсестра, они вечно пропадали на работе. А сестрам до меня не было дела.

Когда я был ребенком, мой отец любил говорить: «Ни один человек не заслуживает того, о чем не может заботиться». Сейчас эта фраза со мной всегда.

В основном люди относятся ко мне как к обычному человеку. Мне нравится это, хотя я знаю, что я не совсем обычный человек - как бы пи старался.

Известность - самая скользкая и непредсказуемая вещь в мире. На ней поскальзываются все, но кто-то ограничивается вывихом, а кто-то ломает шею.

При рождении я получил имя Уильям, но в детстве все звали меня Билли, и я ненавидел это, потому что во всех этих уменьшительных формах отсутствует сила. А потом я переехал в Милуоки и какое-то время жил в квартирке с кучей психов. Один из них вдруг ни с того ни с сего назвал меня Уиллемом. И я подумал: «Уиллем? Пусть будет так». И теперь перед вами я - человек, проживший почти всю жизнь с фальшивым именем.

Не надо плевать на свою удачу. Так моя жена говорит (актриса и режиссер Джада Колаграиде). Вот это я понимаю, настоящая итальянка. Это для нее как мантра.

Сам не знаю, почему так часто погибаю в кино. Может, потому что меня влекут люди с сильными характерами? Человека с сильным характером вечно кто-то хочет убить.

Странные мелкие слухи, которые ты можешь прочитать о себе в интернете, иногда раздражают сильнее, чем большая продуманная ложь. Например, я никогда не играл Энди Уорхола. Однажды приятель-режиссер попросил прочитать для фильма одно из его писем. Проходит время, и я читаю в интернете, что сыграл Уорхола. Что за херня?

Не помню уже, как именно я пришел к тому, что могу сыграть Иисуса (в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа»), но я очень хорошо помню те душевные муки, которые испытал тогда, и то наслаждение, которое получил от них потом.

Надо позабыть о Висконсине, если собираешься играть Христа, разве нет?

Когда мы снимали «последнее искушение Христа», я все еще много курил, и в перерыве между дублями Скорсезе вечно ходил где-то рядом и отгонял от меня людей с фотоаппаратами. Он не хотел, чтобы кто-то сфотографировал Иисуса с сигаретой.

Во «взводе» - в той сцене, где мы курим траву, - мы поначалу курили по-настоящему. Но именно из-за этого съемки пришлось остановить до тех пор, пока мы не придем в себя. Так что урок, детки, такой: иногда лучше притворяться, чем делать.

Иногда нужно полностью потерять себя, чтобы снова найти.

Нет ничего ужаснее, чем встретить в один прекрасный день героев своего детства. Что я им скажу? Всю свою жизнь, например, я обожал Боба Дилана. Но вот как-то раз я оказался с ним в одном зале - и весь вечер сторонился его, бегал от него, как сумасшедший. Я просто подумал, что если встречусь с Бобом Диланом, то буду разочарован, а он разозлится. Но поэтому я его и люблю.

В «Рожденном четвертого июля» я плюнул Тому Крузу в лицо, и это было круто. Но ничего личного, конечно.

Когда я слышу слова «семейная драма», я понимаю, что надо бежать как можно быстрее.

Выключи звук, когда смотришь фильм. Если ты по-прежнему можешь разобраться в происходящем перед тобой неплохое кино.

Когда мы снимали «Охотника» (фильм 2011 года о поисках вымершего тасманийского тигра), один из консультантов взялся учить меня освежевывать валлаби. Он сказал: «Зверь провалялся дохлым какое-то время, и желудочные соки уже порядком раздули беднягу. Так что работай ножом осторожно, а то говнюк взорвется тебе прямо в лицо». К счастью, в моей семье было много хирургов. Это у меня в крови.

Я никогда не спрашиваю советов, но если дают - беру. Бог знает, вдруг пригодится.

Надеюсь, судьба никогда не закинет меня на необитаемый остров, потому что я никогда не смогу выбрать три компакт-диска, которые возьму с собой.

Перед съемками «Взвода» Стоун отправил нас на две недели в джунгли вместе с ветеранами. Без всякой связи с внешним миром. Мы должны были изучить их опыт и научиться его уважать. Право притворяться кем-то на экране, сказал нам Стоун, нужно заслужить.

Ты должен всегда быть готов ко всему. Это моя мантра, мантра 58-летнего человека.

Мне нравятся ритуалы. Красота рождается именно из ритуалов.

Вообще-то Уиллем - это голландское имя, популярное в Голландии до сих пор. Но здесь, в Америке, люди просто не могут поверить, что американца могут звать не Уильям, а Уиллем. Ненавижу такую ограниченность.

Никогда не скажу, какую книгу сейчас читаю. Это слишком личный вопрос. Примерно, как спросить, о чем я думаю перед тем, как заснуть.

Есть определенная мудрость в том, чтобы вообще ничего не говорить.

Чем старше я становлюсь, тем меньше погибаю - кажется, так.