Если и существует в мире кино такая особая порода - нетипичная звезда, то Тильда Суинтон представляется ее идеальным примером. Да, она действительно звезда, что называется, мирового уровня. Массовый зритель знает ее по ролям Белой колдуньи в крупнобюджетных диснеевских экранизациях знаменитых «Хроник Нарнии» Клайва Льюиса, главы коммуны отшельников в тропическом раю из фильма «Пляж», ангела Габриэль из фантастической ленты «Константин: Повелитель тьмы». Более продвинутые любители кино — по «Орландо» (экранизация одноименного романа Виржинии Вульф), оскароносной фантастической драме Дэвида Финчера «Загадочная история Бенджамина Баттона», злой комедии братьев Коэн «После прочтения сжечь», триллеру «Майкл Клейтон» (роль в котором принесла Суинтон ее первого «Оскара»). Кроме того, как и всякая звезда, Суинтон — постоянный объект пересудов светских хроникеров.
Однако настоящие киноманы и интеллектуалы восхищаются Тильдой Суинтон прежде всего как музой британского режиссера-авангардиста Дерека Джармена, как андрогинной иконой независимого кино. И, несмотря на роли в блокбастерах, премию «Оскар», усиленное внимание гламурных СМИ, Суинтон так и не стала типичной звездой. Она не перебралась, подобно многим ее соотечественникам, в США, не стала владелицей шикарного дома с бассейном на Голливудских холмах (да что там, актриса даже в Лондоне не имеет дорогого престижного пентхауза). Суинтон живет с семьей в родной Шотландии, в небольшом (население — что-то около 11 тысяч человек), но очень старинном (основанном в XI веке на месте, где двумя столетиями ранее было поселение викингов) городке Нерн. Оно и понятно: когда история твоей семьи насчитывает более тысячи лет (первое упоминание о Суинтонах относится к IX веку), когда твой род — один из древнейших в Шотландии, и предки твои веками имели владения в этих краях, где ж еще гнездиться потомку славных шотландских лордов?! Да-да, отец Тильды, сэр Джон Суинтон — лорд самых чистых кровей, мать Джудит Бальфур Киллен — настоящая леди, даром что родом из Австралии, но, судя по фамилии, и в ее родословной не обошлось без гордых скоттов.
В 10-летнем возрасте Тильду отправили в закрытую школу-интернат в Кенте, где ее соученицами были сплошь дочки аристократов, в том числе леди Диана Спенсер, будущая жена принца Чарльза. Однако становиться «Леди Совершенством» мятежная дочь шотландских лордов не хотела. Школу Тильда до сих пор вспоминает с содроганием: им не разрешали слушать музыку! И это в 1970-е, когда все британские подростки с ума сходили по панк-року! Музыка в стены школы допускалась строго благопристойная: Тильда пела в Мадригальном хоре. Вообще, крайне способная, училась она блестяще, но ее возмущало (как она впоследствии признавалась в интервью), что ее свобода выбора подавляется жестким уставом и всяческими дисциплинарными табу. Возможно, именно ощущение несвободы заставило юную Тильду искать отдушину в актерской игре: она становится активным участником школьных театральных постановок.
Насколько велика любовь Тильды Суинтон к свободе, покажет будущее, подтверждение этому — все ее творчество, да и образ жизни в целом, ее взгляды и убеждения. Пока же дисциплинированная дочка сэра Джона Суинтона (папенька был не только лорд, но и потомственный военный в высоких чинах — генерал-майор британских вооруженных сил) следует жизненному графику, расписанному родителями: после школы учится в престижном колледже Феттс (именно этот колледж закончил и экс-премьер-министр Великобритании Тони Блэр).
Но окончив школу мисс Суинтон вырывается на свободу: она добровольцем едет в Африку, два года преподает там в школах Кении и ЮАР. Тогда же идеалистка Тильда вступает в коммунистическую партию Великобритании. Впоследствии она так объяснит свой выбор: «Мое членство в партии объяснялось верой в идеалы справедливости и государство всеобщего благосостояния. Вскоре мне стало ясно, что парламентские левые готовы отказаться от этих идеалов».
В 1980 году Тильда Суинтон поступила еще в одно элитное учебное заведение — женский колледж при Кембриджском университете. Серьезная девушка изучает политологию, социологию и — все-таки! — английскую литературу, и опять играет в студенческом театре. В результате после трех лет обучения в колледже Суинтон не стала ни политологом, ни социологом, а поступила в труппу Королевского общества Шекспира при знаменитом театре в Стрэтфорде. Однако ее все время тянуло к чему-то более авангардному, провокационному, и вскоре молодая актриса уже пробует свои силы на театральных подмостках Эдинбурга. Именно в этот период Тильда встречает художника и драматурга Джона Бирна.
Он старше нее на 20 лет, но их дружеские отношения постепенно перерастают в роман. А через год — в 1986-м — происходит еще одна эпохальная встреча: Тильда Суинтон снимается в фильме Дерека Джармена «Караваджо». И становится музой этого неординарного режиссера, никогда не скрывавшего своей гомосексуальной ориентации и открыто выступавшего в поддержку секс-меньшинств. Джармен снимает ее во всех своих знаковых фильмах: «Все, что осталось от Англии», «Военный реквием», «Сад», «Эдуард II», «Витгенштейн», «Blue». Параллельно она снимается и в других независимых проектах, участвует в театральных постановках, причем здесь ее андрогинный облик (актриса и сама всегда находила, что очень похожа на Дэвида Боуи в образе Зигги Стардаста) нашел реализацию в ролях Моцарта по пушкинской маленькой трагедии «Моцарт и Сальери», а также женщины, которая, чтобы выжить в нацистской Германии, вынуждена скрываться под именем своего погибшего мужа и носить мужскую одежду.
Но ярчайшее выражение андрогинности актрисы — в знаменитом «Орландо»: ее персонаж проживет жизнь длиной в 350 лет, от Елизаветинской эпохи до наших дней, причем сначала Орландо — мужчина, а затем — женщина. За эту роль Тильда Суинтон удостоилась целого ряда международных кинонаград.
Тильда довольно критически отзывается о своей внешности, говорит, что никогда не считала себя красивой, иной раз прямо именует себя уродцем и в то же время признается, что никогда особенно не заморачивалась по этому поводу: «Я отключила в себе сексуальность и находила это очень комфортным. Меня часто называют “сэр” — думаю, людей сбивает то, что я такая длинная, почти без косметики, они просто не могут представить себе, что существо, которое так выглядит, может быть женщиной». Тем не менее, режиссеры, снимающие Суинтон, доказывают обратное, даже у Джармена в «Караваджо», в «Эдварде II» Суинтон — воплощение волнующей женской сексуальности.
В 1989 году Тильда Суинтон окончательно порвала с театром, полностью посвятив себя кино. Она объясняет это так: «Театр утомителен и всегда был таким. Все в нем надуманно, искусственно… Я — за аритмичность движения, дисгармонию форм, за создание микромира в каждом отдельном кадре, ведь только кино может открыть нам это зыбкое пространство. Я — за полномасштабное изображение, общие планы, пространство между... разрывы... интервалы... паузы... за моменты тишины... за плавное течение жизни... Я сопротивляюсь искусственности, стремлюсь к документальности изображения; я хочу видеть ненапудренные лица, неровную походку, семейные сцены без показных эмоций, внутреннюю борьбу, мучительный поиск нужных слов, открытый или даже несчастливый финал».
Актриса стала настоящим апологетом независимого кино и независимости в кино: она всегда выбирала только те проекты, что соответствовали ее представлениям об истинной природе кино, даже участвуя в крупнобюджетных голливудских постановках (это Суинтон называет своим «студийным шпионажем»). Например, говоря о «Хрониках Нарнии», Тильда признается, что верит в послание, заключенное в них — ведь и в ее вселенной бобры умеют разговаривать.
Свое понимание кинематографа она изложила в трех пунктах, которые можно было бы условно назвать «Три символа веры Тильды Суинтон»: «Первое проявление веры, которая вела нас к созданию экспериментального кино в Англии в 80-е и 90-е годы, было отчасти политическим заявлением с ярко выраженной идеей сопротивления… Нашим вторым проявлением веры стали картины, созданные вне конкретного политического контекста, тесно связанные с жизнью их авторов. В них проявляются необыкновенная сила, вера и любовь к реальной жизни — качества, так редко встречающиеся в современном кинематографе… Но превыше всего я ставлю наше третье проявление веры, которое дало нам наибольшую свободу. В то время кино стало для нас “церковью для чужестранцев”. Безопасным пространством, где мы могли обитать. Нашим храмом милосердия в мире искусства, где мы нашли прибежище. Здесь мы узнали, что существует зритель, способный видеть и слышать, забыть о времени и внимать».
Теперь эта свободомыслящая интеллектуалка с необычной андрогинной внешностью — звезда мирового кино, обладательница «Оскара», завсегдатай красных ковровых дорожек всех самых престижных кинофорумов планеты, икона стиля (в 2007 году журнал Vanity Fair назвал ее самой стильно одевающейся женщиной, а в 2008 имя актрисы попало в топ международного Best-Dressed List). СМИ жадно смакуют подробности ее личной жизни: Суинтон родила близнецов — мальчика Ксавье и девочку Онор — от Джона Бирна, с котором прожила много лет, затем они поняли, что их чувства угасли, но решили продолжать жить под одной крышей, вместе воспитывать детей — ведь Тильда и Джон по-прежнему близкие люди, хотя уже несколько лет у Тильды другой партнер — художник и актер Сандро Копп.
К слову, Сандро на 18 лет моложе Суинтон, он живет в том же доме в Нерне, что и Тильда, Джон и их дети, и это особенно будоражит желтую прессу, вызывая разнообразные измышления. Но Тильда лишь спокойно констатирует: «Все очень просто: у пары родились дети, она перестала быть парой, образовала новые связи и воспитывает детей… Меня не волнует шум в прессе. Как не интересовали насмешки одноклассников. Это никак не влияет на нашу жизнь». Да, теперь Тильда Суинтон звезда, но не надо забывать, что она — не типичная голливудская звезда с домом и бассейном в окрестностях Голливудских холмов. Она, потомок древнейшего шотландского рода с внешностью Зигги Стардаста, превыше всего ценит независимость, и в ее волшебной вселенной бобры умеют разговаривать.
Фото: All Over Press, ИТАР-ТАСС
