Самый любимый экономикой график — синусоида. Можно обсуждать скорость преодоления падения 2020 года, можно сравнивать его с кризисом 2008–2009 годов, отдавая себе отчет в том, что их причины совершенно разные, общее только то, что и тот и другой — мировые. Чем на самом деле интересен кризис 2008–2009 годов, так это тем, что он позволяет предсказать следующий мировой экономический кризис. А тот не заставит себя долго ждать. Если же интервал между мировыми кризисами сужается, это новый вызов, который способен видоизменить реализацию амбициозных российских планов, которые представлены и без того потускневшими майскими указами с нацпроектами, уже однажды подкорректированными наццелями.

Экономические прогнозы постоянно обновляются. Среди последних можно найти «пессимистичные» и «оптимистичные». Что любопытно, они, как увидим, не будут противоречить друг другу. К «оптимистичным» относится, например, прогноз главного экономиста Европейского центрального банка (ЕЦБ) Филиппа Лейна: «По сравнению с десятилетием после финансового кризиса 2008 года пандемия станет событием двух-трех лет. Спад будет краткосрочнее, а шрамы — менее глубокими». При этом Лейн признает, что «ВВП еврозоны приблизится к показателям 2019 года лишь к весне 2022-го, а на рынке труда показателей двухлетней давности придется ждать до 2023 года».

Лейн использовал кризис 2008–2009 годов просто как печку, от которой станцевал вокруг кризиса 2020 года. Но кризис 2008–2009 годов интересен тем, что по сути не окончен. Формально экономика (и мировая, и российская) его преодолела. Однако главный антикризисный инструмент — сверхмягкая денежная политика мировых регуляторов — заново надувает те самые долговые пузыри, которые лопнули в 2008–2009 годах, так что продолжение следует.

Именно это продолжение и является сердцевиной прогноза, который выдвинул Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП). Как считают его эксперты, поворот, уже намечаемый прежде всего ФРС США, к постепенному ужесточению денежной политики, к которому присоединится и ЕЦБ, практически неминуемо вызовет новый мировой кризис. От него больше всего могут пострадать развивающиеся страны и в том числе российская экономика из-за того, что ужесточение приведет к бегству капиталов с рискованных рынков. Этот кризис ЦМАКП прогнозирует на середину 2020-х.

Дальше эксперты Центра по традиции рисуют несколько сценарных прогнозов, в том числе и для российской экономики. Среди них есть, например, названный «Новая индустриализация», при нем должно будет происходить стимулирование инвестиций, а экономический рост достигнет искомых величин в 3–3,5%, которые в прогнозе названы «по всей видимости, предельно возможными для экономики России». Однако главное — совсем не в обязательном изобилии сценариев.

Суть в том, что вирусный кризис 2020 года, вмешавшись в череду собственно экономических кризисов, не только прибавил остроты следующему кризису, потому что вызвал продолжение сверхмягкой денежно-кредитной политики, которую необходимо переориентировать, но и вообще существенно сократил пространство между кризисами. А это значит, что потенциал роста российской экономики, и без того ограниченной экспертами ЦМАКП 3–3,5% роста в год (при том, что, например, экономика США в 2021 году, по прогнозам может вырасти больше, чем на 5%) еще больше сужается.

На самом деле ЦМАКП выступил с предупреждением: реализация нацпроектов может быть отложена, а это означает, что под угрозой оказывается выполнение предвыборной программы Владимира Путина 2018 года.

Авторы: НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ