В некотором смысле «Человек из стали» — это кино, которое не могло не появиться. Его хотели все: DC-comics, глядя на успехи «Марвел», молились на «Лигу справедливости»; Дэвид Эс Гойер жаждал славы Джосса Уэдона; Кристофер Нолан давно планировал под хорошим предлогом завязать с кинокомиксами, но не знал, как отвязаться от «Ворнеров»; «Ворнеры», в свою очередь, помнили тринадцатилетний производственный ад предпоследнего «Супермена», и кровь из носу хотели быстрого и успешного перезапуска многострадального франчайза; наконец было некоторое количество комикс-фанатов, для которых Супермен был и остаётся главным, если не единственным настоящим супергероем, а не позёром с ушками — этим было довольно, что свежая экранизация случится на их веку, а не «у сорок первом годи»; наконец оставались просто киноманы, которые хотели настоящее крутое кино, а не ту вялую тягомотину, которую наснимал Брайан Сингер.

Ну, и остаётся ещё горемычный Снайдер, который придумал сразу два из пяти (или семи, смотря считать ли «Пипца» и «Нового человека-паука») на данный момент существующих стилистик современного кинокомикса, а настоящего, ломового миллиардного блокбастера, которым можно было бы тыкать «Ворнерам» в лицо, всё нет. А тут ещё даже искренние его фанаты ржут в голос над сценарием «Запрещённого приёма», проекта, надо понимать, очень личного и искреннего, потому он и провалился с таким треском.

В подобном настроении подвернувшийся Нолан с его горе-другом Гойером был как манна небесная, отказываться от такого предложения было бы полным безумием. А тут ещё подуставший Нолан пусть и задолбался возиться с серьёзными комиксами, но всё-таки обязался прикрыть Снайдера с его визуальщиной и Гойера с его «идеей идеи» от студийных тараканов, предоставив им, насколько это вообще возможно для фильма с бюджетом в 200+ миллионов, карт-бланш для спокойного творчества. В общем, за работу, товарищи.

А для затравки в очередной раз отмотаем к самому началу. Космическая цивилизация с планеты Криптон давно забросила старые авант-посты и тихо загибается на своей пра-родине вместе со своим солнцем, откуда честные криптонцы черпают жизненные силы. Загибаются они не только ввиду древности самой цивилизации и недостатка свежих мотиваций, занимаясь казуистикой и воспроизводя свой род «ин витро», но и просто потому, что недра планеты почти исчерпаны многотысячелетней разработкой, и Криптон вот-вот по этому поводу сделает всем ручкой. Местное население это беспокоит мало, они никуда в поисках спасения переселяться не собираются (хотя, как показала практика, Криптон — чуть не единственное место во Вселенной, где криптонцы ничем не отличаются от людей, почти такие же хилые, смертные, без сверхспособностей), и гори оно всё огнём.

Ситуация не устраивает лишь троих — героического Джор-Эля, его жену и не менее героического генерала Зода. Последний даже устраивает маленькую революцию с целью встряхнуть местное болото, в то время как остальные двое занимаются любовью, а не войной, в итоге его дом — тюрьма в недрах гравитационной воронки, а их цель — отправить первого новорожденного за много лет истории Криптона сынишку Кал-Эла при помощи Кодекса и такой-то матери на малоизученную, но уже довольно обитаемую Землю с целью дальнейшего возрождения Криптона.

Криптон, разумеется, тут же навернётся, генерал Зод, разумеется, немедленно освободится, что собственно и даёт начало основному сюжету картины. Всё как в старые добрые — Джонатан Кент с супругой, усыновлённый супергерой, детство-отрочество-юность, когда же доходит дело до «в людях» с обязательным спасением людишек на водах, воздухах и в человеческом муравейнике многострадального Метрополиса, то в ход идут классические дилеммы — комплекс супергероя, «не готовое» человечество, неодолимая внешняя (на этот раз) суперзлодейская угроза. Ну, и Лойс Лэйн, как уж тут без неё.

Тут нужно понять, что интроспекция на Криптоне ожидаемо-традиционна, представляет собой смесь эпического комикса с малонаучным фэнтэзи (есть такой концепт в современной НФ — своеобразная «техномагия» как сверхвысокотехнологический продукт слишком сложной для нас природы), когда все ходят в суперброне, которая, впрочем, не защищает даже от небольшого ножика (фанатский крик: он же из криптонита!), а элементы мифа, киберпанка и космооперы тасуются в произвольных комбинациях.

Красочная и, одновременно, почти монохромная снайдеровская картинка аж с двумя анаморфными бликами поперёк кадра, героическая челюсть Рассела Кроу, чисто мужское представление о деторождении (это когда роженица разок куртуазно кричит «мамочки!» и откидывается на атласные простыни, забыв толком вспотеть), пафос в речах и поступках, деревенский театр в смысле актёрской игры и мощный бада-бум в финале сцены.

Тут ты, не морочась, восхищаешься картинкой, благо, действие не провисает, а трёхмерность только в плюс. Но дальше, на Земле, начинаешь потихоньку вспоминать, что Гойер (и Нолан, тоже вписанный в титры с «идеей идеи») обещал, что они-де придумали классный способ обойти знаменитую сценарную «ловушку Супермена», которая гласит — нельзя делать главным героем неуязвимого персонажа. В разных обрывочных интервью они оба, подмигивая, говорят чуть не о возмутительной концепции «уязвимого Супермена» (фанатский крик: ересь! ересь!). Так где же оно?

Автор статьи: Роман Корнеев