Азартный игрок как абстрактный драматический персонаж по самой своей природе является одним из наиболее интересных и — потенциально — трагических, поскольку его цель, как известно, заключается не в том, чтобы выиграть, а в том, чтобы получать возможность играть и играть дальше. Как и всякий пристрастившийся к чему-либо человек, после определённой точки он способен поставить секунды возбуждения между ставкой и результатом выше собственного благосостояния, а то и жизни. Для стороннего наблюдателя, в том числе и зрителя, было бы страшно видеть не то, как он погибает, но то, как он выигрывает — и тем самым сохраняет возможность погибнуть в любое время.

Всё это прекрасно знал Джеймс Тобэк, пробившийся в Голливуд 1970-х годов, написав сценарий оригинального «Игрока» на основе своей собственной жизни и немножко Достоевского. Тот фильм не остался в золотом фонде кинематографа и сейчас малоизвестен, но это одна из многих сильных персонажных картин своего времени, от начала и до конца верная её главному герою, а двухчасовой выход Джеймса Каана в образе вечно небритого, в расстёгнутой до живота рубахе щёголя — жалкого, отталкивающего и одновременно завораживающего в своей дерзости — в некотором роде так и остался непревзойдённым.

В обоих «Игроках» вообще в гораздо большей степени узнаются их сценаристы, нежели режиссёры. Уильям Монахан, в отличие от Тобэка — не дебютант, а вовсе обладатель «Оскара» за «Отступников», к остроте и энергии которых он в последние восемь лет ни разу не приблизился даже на километр; в «Игроке» он оставляет большинство сюжетных ходов оригинала нетронутыми, но поливает их сверху своими собственными поверхностно грубыми диалогами, упрощает до состояния вставной мебели даже тех персонажей, которые и у Тобэка не были заметно глубоки, вместо раскрытия главного героя пишет ему пару самообличающих монологов и изобретает концовку, которую сложно назвать иначе как преступной.

Такой подход, вкупе с нежеланием хоть как-то адаптировать историю под сегодняшний день (онлайн-гамблинг, например, в кадре не упоминается вообще), довольно быстро закрепляет впечатление от фильма как от «Голливуда 70-х понарошку» — пустого, неискреннего подражания, сменившего пыль и шершавость на плоский цифровой лоск 2010-х. По ходу дела ни сценарист, ни режиссёр, ни актёры не делают практически ничего, чтобы это впечатление развеять; тотальная бессмысленность происходящего становится особенно явной, когда понимаешь, что ощущение опасности, угрожающей главному герою, во время просмотра если и появляется, то минут на пять. За полчаса до финала.

Уолберг, с одной стороны, не пытается имитировать Каана, с другой — не создаёт свой собственный внятный образ, меняя выражение лица с потерянного на хмуро-сосредоточенное и по-настоящему просыпаясь лишь в эпизодах мизантропского общения со студентами (по иронии, эти сцены имеют минимум общего с основным сюжетом). В «Игроке», как и в других драматических фильмах, где Уолбергу доставалась главная роль — «Ночах в стиле буги», «Ярдах», «Бойце» — его переигрывают буквально все, будь то Гудман с его харизмой пожилого быка, Джессика Ланж, замораживающая одним взглядом, или Бри Ларсон, переносящая из «Короткого срока 12» образ голоса разума и сильной не по годам женщины (которая, впрочем, всё равно спит с Уолбергом, потому что).

В течение всего этого времени фильм плохо понимает, как ему выглядеть и держаться; в разных сценах он может напоминать то суровую драму с выдержанными паузами, то «Друзей Оушена», то криминальный триллер. Под режиссурой Уайатта он запоминается скорее своими странными, необоснованными шагами в сторону — тут и пафосный обратный отсчёт дней, и целая минута крупного плана идущей по улице Ларсон, и выбор закадровых песен из репертуара одновременно Сиксто Родригеса, Radiohead и — в финале, нелепость которого тяжело преувеличить — М83.

Выдержанность оригинала, которая поначалу принимается за данность, на этом фоне начинает цениться куда сильнее, и особенно показательно, что новый фильм, начинаясь примерно в той же точке и формально проходя через большинство тех же пунктов, уходит на титры прямо противоположным образом. Впрочем, так нельзя снимать не только римейки, но и вообще что угодно, претендующее на внимание к себе зрителя.

Автор: Никита Комаров