Почему-то считается, что у нас де мало снято фильмов про ту страшную Войну. Надо больше. У нас, по всеобщему мнению, вообще последнее время резкий дефицит того, чем можно гордиться, поэтому принято гордиться Войной. Такая у нас нация Войны. Мы победили, «спасибо деду за победу», «деды воевали» и весь город в георгиевских ленточках круглый год. Вроде бы ничего плохого, даже хорошо, но всё это уже давно приобрело черты фетиша. Ладно, был юбилей Победы, но на дворе 2013 год, а мы три года подряд как попки без толку отправляем на «Оскар» очередной военный фильм, снятый за безумные для нашего кино деньги.

С известным результатом, но «я помню, я горжусь», «на Берлин!» и прочие надписи на машинах с каждым годом всё навязчивее, будто Война не удаляется от нас во времени, а напротив, превращается в нечто самодовлеющее, самоценное, будто это история не про жуткую мясорубку, не про гибель миллионов, а про победу в чемпионате мира по футболу.

И вот каждый год теперь у нас с друзьями есть традиция, снимать фильмы про Войну. Именно так это выглядит изнутри цеха, со своеобычными показами немногим выжившим ветеранам, бомондом больших властных шишек на премьере, и вообще морем пафоса. Великое Кино о Великой Войне у нас — не михалковский брэнд, а целый отдельный жанр. На этот раз — за тридцать миллионов, в триде и аймаксе.

И обязательно с авторской самоцелью «переосмыслить Войну для нового поколения», которое якобы не только в немедленном переосмыслении всецело нуждается, но и вряд ли без такового проживёт. В свете затянувшейся в наших культурных и прочих верхах дискуссии про «духовные скрепы» это очень актуально, а ещё актуальнее — в плане свежих боданий со зловредными канадцами, сделавшими нам назло «Компани ов хироус 2».

И даром что Бондарчук и главный немец в кадре Кретчманн уже успели каждый сняться в своём «Сталинграде», а ничего нового со времён расцвета «лейтенантской прозы» про Войну уже сказать некому, да и на деле всё новое тут на поверку оказывается либо михалковским мифотворчеством про резиновую утю и супер-паучка, либо напротив, эдаким «отлитым в граните» монументальным штампом времён брежневских киноэпопей про Войну. И каждый новый фильм, с завидной регулярностью у нас выходящий, интересен только в смысле дозировок. Сколько будет «про заградотряды», а сколько про «за Сталина». Сколько по Гроссману, а сколько по Быкову. Больше мифов, «взятых из реальных мемуаров», или больше патентованных государственнических мантр в стиле речей с мавзолея.

Нет, конечно, у Михалкова был Михалков, у Шахназарова был плохо загримированный псевдо-«тигр», а у Бондарчука, помимо вступительной речёвки из «Изображая жертву» про «поднатореет и возьмёт» (в смысле — «Оскара»), жанр классического кинокомикса.

Мне возразят, что от комикса тут только картинка и, может быть, обилие рапида. Не соглашусь, от комикса тут суть. И особенно та суть, которую упорно вкладывает в эклектичную Войне отфотошопленную картинку «300 спартанцев» главный и посему неискоренимый недостаток фильма — пафосный бондарчуковский конферанс за кадром.

Понятно, зачем он нужен — чтобы привязать историю Кати к той самой мысли про «пятерых отцов» (юмор уже в том, что мужиков в кадре при этом шестеро, неужто отчаянно работающего «под Охлобыстина» снайпера вычёркиваем?), но обилие закадрового текста так довлеет над малоосмысленным действием в кадре, что поневоле задаёшься вопросом — если режиссёр хотел своим фильмом сказать именно это, то почему не сказал в фильме, почему пришлось говорить вслух, да ещё и за кадром?

В свете визуальной эклектики и на фоне плохо сведённых хромакейных задников (гигантский экран аймакса жесток и беспощаден), опять же только ещё жирнее выпирает та самая вполне михалковская мифологема про утю и паучка. Ну, все эти речуги про «животное и водопой», «русские воюют не по правилам», прогулки под ручку к «ничейной» пожарной части и стрельба из пушки рикошетом. Это же вполне оттуда, из «Утомлённых солнцем 2-3», который раз «основанных на реальных дневниках фронтовиков». Верю, что было разное, но почему режиссёр показывает именно это?

Вот реальный дом Павлова выстоял, потеряв за месяц почти круглосуточных боёв всего троих (троих!), чем это не подвиг в той страшной бойне? Нет, мы всё про утю, про маму Катю, про «атаку мертвецов». Нет, ну а какие ещё ассоциации у зрителя должна вызывать взятая из мемуаров снайпера Зайцева сцена с нашими горящими солдатами, бросающимися в штыковую? По мне, так это 1915 год, оборона крепости Осовец и газовая атака. Во всей истории Второй мировой не нашлось более подходящего примера подвига русского солдата, чем калька популярного в публицистике эпизода Первой мировой?

Впрочем, комиксу этот эпизод вполне приличествует, как и подвязанный к потолку наводчик, как и женская копия Василия Степанова в роли любовницы Кана. Ведь в комиксе не люди, там персонажи, рисованные картинки с придуманными «суперспособностями». Морячок умеет таскать ванну, снайпер умеет учить стрелять, наводчик владеет рикошетом, молчун умеет петь, далее по списку. Это такая у нас «правда о войне» теперь. Ну, жанр, положим, не виноват, но чем думал автор, его выбирая?

Нет, смотреть это можно, ибо всё очень богато и выпукло (хотя триде на фоне «Гравитации» смотрится посредственно), и, за исключением пары совсем уж пафосных эпизодов, даже не стыдно, а в качестве боевика — вообще чем не вариант. Крепкое коммерческое кино. Но это не фильм про Войну ни в каком из смыслов — ни в плакатно-лубочном «генеральском», ни в жутко-реалистичном «окопном». Плюс, до кучи, на всякий случай из фильма убраны все острые углы: никаких заградотрядов (патриоты не поймут), никаких комиссаров (либералы не поймут), очень куце и, опять же, очень комиксово про нацистские зверства (тут я не знаю, нацисты не поймут, что ли?) — всё какое-то обитое войлоком, будто в палате для буйных. Гитлер словно бы шёл мыть сапоги в Индийском океане, а тут на дороге русские случились в доме Павлова. И превозмогли, а заодно МЧСовца родили. Таков реальный сюжет этого «нового слова» в военной историографии. Такое кино.

Автор статьи: Роман Корнеев