Двадцатый фестиваль российского кино удивил прозорливой готовностью режиссеров к унынию, в которое все впали в период кризиса. Кризис по факту для многих все же не катастрофа, а умеренная рецессия, фильмы снимались, когда о нем даже не начали говорить, однако российский режиссер и в тучные годы не перестает ощущать кризис внутренний и снимает о грустном, сером, своем, родном. 11 фильмов из 12 фильмов конкурса выглядели сериями одного сериала о свинцовых мерзостях русской жизни, проистекающих в полях нашей беспросветной экзистенции. Ракурсы, акценты, интерьеры - как будто не было этих двадцати лет и на дворе разгар перестройки; тяжелое социальное кино, снятое изнутри глубокого общественного дестроя. Брошенные дети, одинокие женщины и старики, никчемные мужчины, общий неуют и никогда нет солнца. Никто никому не нужен, все одиноко несут в себе тихую свечку внутренней духовности, тенью лежащей на серьезных и замкнутых лицах. Понимаемая как воинственное неприятие среды и ничегонеделание, жить по-человечески в предлагаемых обстоятельствах такая духовность не помогает: по совести, это привычная, комфортная отчужденность.

Сложное фестивальное кино, как назвал конкурсные фильмы владелец Александр Роднянский, надо аккуратно расписывать по кинотеатрам, чтобы русский артхаус собрал свою кассу или сразу выпускать на DVD. Первыми в прокат в этом году выходят фильмы Бориса Хлебникова, Николая Хомерики, Василия Сигарева, Веры Сторожевой, Игоря Волошина и Ивана Вырыпаева.

Как они любили

- отлично снятое кино (91 вариант монтажа!) провокативного нравственного содержания. Полемически переписанные Вырыпаевым 10 библейских заповедей сначала триумфально прошли в театре, восхищенный текстом продюсер Вадим Горяинов не пожалел без малого трех с половиной миллионов долларов на экранизацию. Вырыпаев Иван - большой путаник по части толкования религиозных книг, хорош своим талантом вовлечь в спор даже соляной столб, и опасен талантом логических подмен и искренних несуразностей, способных обаять неокрепшие души. Новая муза Вырыпаева, польская актриса Каролина Грушка и невероятно похожий на Вырыпаева земляк из Иркутска актер Алексей Филимонов читают пьесу под написанную модными музыкантами музыку. Оставил ощущение назидания в духе Виктора Астафьева, изложенного на экзамене по русской религиозной философии талантливым студентом под легким кайфом. Весь фильм он и она выясняют отношения, ищут друг друга, а на вопрос в конце отвечают: совесть.

Интеллигентную атмосферную Бориса Хлебникова стоит смотреть внимательно, благо актеры прекрасные: звезда петербургской сцены Сергей Дрейден в роли сумасшедшего Дон Кихота, своими порывами совершать добро все время балансирующего на грани несусветного зла, Евгений Сытый, актер кемеровского театра, основанного Гришковцом, все активнее снимающийся и поражающий деликатным существованием в кадре при своей неделикатной внешности, и Анна Михалкова, успевающая смело продюсировать (фильм) и ярко играть в кино. Недотепа-гастарбайтер (Сытый) подобран безумным стариком на улице без денег и документов, вместе они носятся по городу, как озорные мальчишки без надзора и совершают дикие поступки: лезут в домик к уточкам на пруду, выкуривают мигрантов газом из подвала, стреноживают и стригут жену милиционера, чтобы с нее депрессию. Грань, за которой тихий умалишенный старикан становится социально опасен, чутко улавливает и купирует дочь (Михалкова), вместе с гастарбайтером остро скучающая по чудному старику, когда тот умирает.

Любимца каннского фестиваля Николая Хомерики (он закончил парижскую киношколу La Femis и вошел в каннскую фестивальную номенклатуру) является попыткой мужчины-режиссера понять одинокую женщину: почему страдает от одиночества и мстительно на нем настаивает? Любимая актриса Хомерики Алиса Хазанова красиво ходит по мрачному, серому Владивостоку стройными балетными ногами, обтянутыми милицейской мини-юбкой, но ответа не дает, и мужчинам не дает, и себе жить не дает. Борис Каморзин, сыгравший сослуживца-милиционера, стоически влюбленного в эту зажатую старую деву в форме, получил приз за лучшую мужскую роль.

Василия Сигарева, собравший несколько призов, и приз гильдии киноведов и кинокритиков, по чести является сеансом семейной психотерапии: актриса Яна Троянова рассказала мужу драматургу Василию Сигареву историю своего детства, история была записана в виде пьесы, снята, Яна Троянова сыграла в ней мать, вытесняя детскую травму. Монотонная, снятая с претензией на хтоническую глубину семейная драма о матери-кукушке, пьянице и убийце, и дочери, беззаветно любящей такую мать, (дочь отлично сыграла правнучка Валентина Плучека Полина Плучек), откровенна скучна. Пропитан тоской по любви и одиночеством. Вся в театре, которой Сигарев принадлежит, стоит на этих обкатанных мировым искусством двигателях сюжетах, а полагает своим ноу-хау, не создав нового для них языка. Задает вопрос: почему дочь любит сволочь мать, почему любовь матери принимает такие садистские формы? Ответа нет, и получается с претензией снятая мрачная лента с предсказуемым трагическим финалом.

Как боги

Единственный режиссер, позволивший себе красиво, с любовью, без наслаждения сиротством и ужасом взглянуть на русскую действительность даже изнутри сумасшедшего дома - Игорь Волошин в картине. Как многие фильмы 2009, это фильм-исповедь, основанный на автобиографическом материале. Косивший от армии в севастопольской Волошин записал по совету Алексея Балабанова похождения молодости и экранизировал их. Подростки, напивающиеся маковым молоком, фланирующие по набережной девушки легкого поведения, дворовые учителя жизни с уголовным прошлым, первая любовь в медицинском халате со шприцом аминазина в наманикюренной руке (Оксана Акиньшина) - по фактуре все как у всех, но снято с такой свободой, легкостью и искренностью, в таком сплаве трансцедентного и реального, какие стремящемуся к подлинности и сложным интеллектуальным образам Вырыпаеву пока только снится (сравнение Волошина и Вырпаева возможно из-за передового киноязыка в обеих лентах). Волошин не показывает, за что мы можем любить 15-летних укурков и стихийных нонконформистов, есть ли в них таланты Джима Моррисона или Дженис Джоплин. Он обводит в рамку memory своих друзей по подъезду, не сумевших пережить включенную им в конце 80-х свободу, за которую они не боролись, которая была им дана, как новое утро, и с тяжестью которой справились не все. Восьмиклассники, однажды почувствовавшие себя свободными, как боги, в стране, лишившихся прежних идолов и еще не сформировавшей новых. Это тонкое сильное чувство прошивает картину насквозь.

Триумфальное возвращение

В ленте Алексея Мизгирева на экран блистательно вернулась давно живущая в США актриса Наталья Негода. Развивая тему одинокой гордой женщины, заданной в контексте фестиваля и Алисой Хазановой, Негода поднимает тему мести женщины себе и миру за нравственное несовершенство на высоту античной трагедии. Лицо Негоды и ее нахохленная фигура провинциальной библиотекарши в кургузом пиджачке отпечатываются на подкорке как новая планка творческого взаимопонимания актрисы и режиссера. Еще одно триумфальное возвращение подарила давно не снимавшаяся в кино Светлана Крючкова, превратившая фильм Сергея Снежкина в свой бенефис. Ее сочная, страшная бабушка-тиран подарит книге Павла Санаева еще не одно переиздание.

Чтобы новое русское кино не стало (а кинотеатры явно не будут закупать его также широко, как), его нужно грамотно расписывать по кинотеатрам и давать возможность идти в прокате долго, возрождать традицию обсуждений, когда-то бытовавшую. То, что последние годы национальный бокс-офис возглавляют русские картины, может вдохновлять, но не успокаивать продюсеров и режиссеров: в первых строчках не артхаус. Жаль, что видеть смешное и счастливое в нашей жизни умеют только профессиональные шоумены, а не звезды отечественной кинорежиссуры, которые могли бы отринуть уныние и придать увиденной в глазок камеры радости (а ее разлито вокруг столько же, сколько тоски) черты этического эталона.

Иван Вырыпаев, режиссер и автор сценария:

Сказано нам, а мы добавляем. Имеем ли мы право на эти >, я не знаю.

Анна Михалкова, продюсер фильма:

Несложно сделать фильм о том, что вот такая Россия, примите нас такими. Для меня важна мысль, что жизнь не смонтировать, не стереть. Нам кажется, что о наших поступках иногда никто не знает. Поэтому в первую очередь об ответственности за то, что ты делаешь.

Игорь Волошин, режиссер фильма:

Надо любить живого человека, у которого, может быть, единственный талант - правильно подать тебе руку и насыпать семечек из ладони в ладонь и улыбнуться такой улыбкой, какой Хендрикс никогда не улыбался. Моих героев можно любить за то, что они погибли от любви к свободе и от любви к жизни.