На фестивале в Локарно чествуют Абеля Феррару - закоренелого наркомана и одного из самых ярких представителей независимого американского кинематографа

Сначала ему вручили почетного «Золотого Леопарда», а потом - … освистали и прогнали со сцены. Вручили — за снятые фильмы, о которых ниже. Освистали - за негодное поведение: под проливным дождем на Пьяцце Гранде пьяный в стельку Феррара мучил публику игрой на гармонике и гитаре...

Мир Феррары -- это грязное дно Нью-Йорка, злобные гангстеры и ночные притоны, это бесконечные козни с наркотиками, рэп, пулеметные очереди, это беспросветный радужный мир кокаиновых сновидений, претворяющий всякий мрак в безупречно эстетизированное пространство. Все это в ассортименте присутствует в его оригинальном «Плохом лейтенанте», в «Короле Нью-Йорка» и недавних "Сказках стриптиз-клуба"- черной комедии на тему окончательного распада «американской мечты».

Клуб под затасканным и неправдоподобным названием «Парадиз» близок к распаду, но его владелец совершенно уверен, что сорвет крупный куш в 18 миллионов зеленых, для чего скупает все имеющиеся в наличии лотерейные билеты. С тем же упорством, заслуживающим лучшего применения, другой герой Феррары, «плохой лейтенант», делал ставку за ставкой на неизменно проигрывающую бейсбольную команду. Сначала ему вручили почетного «Золотого Леопарда», а потом…

Американское кино знавало не вполне хороших полицейских и до Феррары. Со времен бессмертного Грязного Гарри со столь же бессмертным Клинтом Иствудом полицейский мог быть не вполне хорош, то есть мог добиваться благородных целей вполне отталкивающими средствами. Но никогда полицейский не был полностью этих самых целей лишен!

Герой же бесподобного Харви Кейтела отбирает кошелек у ограбивших супермаркет негров не для того, чтобы поймать их впоследствии на чем-то более крупном. У него нет этих благородных целей. Он просто вор. Пьяница. Продавец и рьяный пользователь наркотиков. Совершенно опустившееся, дегенеративное существо.

В «Плохом лейтенанте» (1992), как и в других фильмах Феррары, намечена лишь одна сюжетная линия, он короток по метражу, дешев по смете, его действие заканчивается тотчас по окончании сюжета. Фильм сделан явно хуже, чем мог бы быть сделан.

Все это знаки второсортного жанрового кино, на задворках которого долгое время пребывал Феррара. Но явно не от врожденной второсортности детальное погружение в психологию, часто болезненную подоплеку поступков его совершенно революционных для американского кино персонажей, подчеркнутое внимание к стилю и визуальным достоинствам его лент.

В «Оке змеи» (1993, другое название - «Опасная игра») Феррара рискнул сыграть не только против сложившихся в Голливуде правил (что для него вполне типично), но и явно не на своем поле: место криминальных разборок в картине заняли разборки семейные, пусть и ведущиеся с неменьшим градусом исступленности.

Фильм, представляющий собой гремучий симбиоз стилистики Ингмара Бергмана, проблематики Федора Достоевского, поэтики картин Феллини и дешевизны американского кино категории «B», в целом -- о разрушительном воздействии кинематографа, этой опасной игры на нервах и его создателей, и его зрителей.

Режиссер в исполнении незаменимого Харви Кейтела, снимая нечто, отдаленно напоминающее бергмановские «Сцены из семейной жизни», доводит до исступления, до нервного срыва и себя, и своих актеров. В этом месте в фильме появляются кадры со знаменитым немецким кинорежиссером Вернером Херцогом, известным как раз такими полусадистскими методами работы (позже Херцог снимет ремейк «Плохого лейтенанта» и будет отправлен Феррарой в ад).

Но режиссера из фильма Феррары снимаемый им фильм еще и выводит на чистую воду, доводя его до такого состояния, что тот решает признаться жене в том, что и он никогда не был образцом супружеской верности.

Привлечение Мадонны на роль угрюмствующей бергмановской героини - не единственный отчаянный поступок Феррары, предпринятый им в этом обреченном на блистательный провал фильме. Абель Феррара, конечно, только и делает, что рубит сук, на котором сидит, но с каждым падением парадоксальным образом становится все круче и круче.

Стас Тыркин