Скажем сразу, Рина - это просто сокращенное (из-за недостатка места на первой афише актрисы) имя Екатерина, а Зеленая - и не псевдоним вовсе, а настоящая фамилия, от отца доставшаяся. Впрочем, дети, обожавшие актрису и писавшие ей письма со всего Советского Союза, вообще воображали, что это она цвета такого...

Отшумело детство золотое...

Когда Рина, то есть Катенька, Зеленая сама была маленькой девочкой, излюбленным местом ее обитания была акация около родного дома в Ташкенте. Родители постоянно ссорились, и дети разбегались кто куда. Одно только название и было, что семья. Да и как могли найти общий язык чиновник-аккуратист, педант, привыкший к порядку во всем, считавший каждую копейку, и легкомысленная барышня, лет на двадцать его младше, выданная замуж без любви, а главное - без каких-либо хозяйственных навыков. Он ей: «Где мой новый казенный костюм?», она в ответ: «Я продала его старьевщику...». «А деньги где?!», - в праведном гневе начинал повышать голос он. «Пирожных деткам купила...», - лепетало становившееся пунцовым нежное создание...

Катенька росла в маму, хозяйством тоже заниматься не любила. В гимназию она пошла в Москве, куда перевели отца, во время первой мировой войны. Все девочки бойкотировали немецкий, ведь теперь это был язык врагов, а мамзель Зеленая - уроки рукоделия. Пока одноклассницы вышивали крестиком, она читала им вслух обожаемую Лидию Чарскую. «Кто из тебя вырастет?!», - надрывался папенька. «Шофер?», - с надеждой предположила Катерина: автомобили тогда только появились на столичных мостовых и вызывали всеобщее восхищение...

Отца вновь перевели по служебным делам, на этот раз в Одессу, но когда семья приехала к нему, оказалось, что у него уже есть другая женщина - расторопная и умеющая сварить кашу из топора. А времена наступили такие, что умение выживать стало главным достоинством русского человека: революция и гражданская война без жалости ломали самые устроенные жизни. Зеленый-старший с новой супругой благополучно эмигрировал, а старое семейство осталось в чужом городе, в полупустой комнате без средств к существованию. Чтобы согреться и заснуть, Катя выскакивала из ледяной постели и устраивала горячие испанские пляски. Домашние аплодировали и тоже согревались...

Театр - не место для рыданий

А весной 1921 года в жизни Зеленой появился «КРОТ» - театр «Конференция Рыцарей Острого театра», и жить стало лучше, жить стало веселее. Компания подобралась удивительная. Режиссером был химик Типот. А будущие академики - архитектор Левинсон и создатель русской школы электрохимии Фрумкин - на худсовете аргументировано, по научному доказывали: если актер во время спектакля не поворачивается спиной к зрителям, то костюм ему совершенно спокойно можно шить только с «лица», а сзади просто завязать бечевкой: «Это же какая экономия для молодого театра, господа! То есть товарищи». Зеленая вместе с поэтессой Верой Инбер поначалу сочиняла сценки и скетчи, но потом неуемная натура не выдержала и вышла на подмостки. Номер носил придуманное ею же название «Чарльстушки» - эдакая смесь народных частушек и популярного в те годы «чарльстона» - и имел огромный успех. Новоявленная звезда отправилась покорять Москву.

Не тут-то было. Актеров (и все сплошь гении) в столице было хоть отбавляй, а работы на всех не хватало. Как-то, после очередных бесполезных поисков места, уставшая и голодная Рина брела по Каретному ряду. Жить не хотелось, не то что петь и плясать! Она не помнила, плакала ли когда-нибудь, но сейчас, видно, пришел и ее горестный час. Благоухающая модными духами, шикарно одетая дама слегка отодвинула застывшую в страдании Рину, чтобы войти в заведение, из которого неслась разухабистая музыка. Актриса подняла заплаканные глаза на вывеску, та гласила: «Не рыдай!».

Это было не просто популярное ночное кабаре. Это было в буквальном смысле спасение будущей Черепахи Тортиллы от голодной смерти: выступавших здесь артистов ужином кормили бесплатно. А если утром вывешивали афишу с именем Рины Зеленой, вечером в зрительном зале яблоку негде было упасть. Повар, любивший хорошую шутку, и вовсе записал актрису в любимицы. Ловил за кулисами и, обдавая запахом жареного лука, шептал скороговоркой: «Ну, дорогая, сегодня вы пальчики оближете! Обратите особое внимание, для вас старался - пирожки с нутром телка!».

Когда ее нутру уже не в силах стало переносить кабаре, она ушла в Театр Сатиры, потом участвовала в создании легендарного Мюзик-холла, следом - Театра миниатюр. Она неустанно искала то амплуа, которое отразило бы ее индивидуальность. И вот однажды на одном из концертов произошла накладка: аккомпаниатор, с которым должна была выступать Зеленая, не явился на рабочее место. «Какие могут быть песни без рояля?», - возмутилась прима, но, тем не менее, на сцену пошла и... детским голосочком прочитала «Мойдодыр» Чуковского. Зрители падали от смеха со стульев.

Так родился новый жанр, только ее, неповторимый - «Взрослым о детях». Она выступала во всех уголках Советского Союза, даже за Полярным кругом. Позднее ее стали приглашать озвучивать мультфильмы. Никто, кроме нее, не мог так мастерски говорить голосом Вовки из Тридесятого царства или Щенка, который искал, кто сказал «мяу».

«Живьем» ее снимали до обидного мало. Получив очередную эпизодическую роль секретарши, тетки в автобусе или просто третьестепенной старушки, она превращала их в маленькие шедевры. Придуманные ею самой фразы с экрана тут же уходили в народ: «Морозова, вам почему-то телеграмма из Москвы!» («Светлый путь»), «Такие губы сейчас не носят!» («Весна»), «У меня под кроватью лежит неразорвавшаяся бомба. Нет-нет, она мне совсем не мешает. Я только хотела узнать, можно ли ее мыть мылом?» («Встреча на Эльбе»), «Иванова, почему вы разговариваете? Вы же не член художественного совета!» («Девушка без адреса»), «С места не сойду, пока не умру! А умру я не скоро!» («Иностранка»). После «Приключений Буратино» она пошутила: «Вот я уже и черепахой была. Вижу, что человеческой роли не дождаться, вот и согласилась». Про свою блистательную роль миссис Хадсон в «Приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона» отзывалась весьма критично: «Была таким же предметом мебели, как шкаф».

«Звонил твой ангел!»

Зрители же были от нее без ума. Особенно малыши, которые буквально засыпали любимицу историями из жизни: «Бабушка, если нам нечего отправить в подарок, пошлите меня!», «В зоопарке один был белый, а другой бурный медведь», «Мама, дай мне бутерброд с величиной», «Дядя, зачем вы положили детей в одну коляску? Разве вы не видите, что они мешают друг другу плакать?», «Сделайте мне мужскую прическу! Ну хотя бы лысину!» и сотни других.

Самой актрисе Бог детей не дал.

-Разве это нормально? - сетовала она. - Бездетная, я всю жизнь читаю за детей стихи и рассказы, и никого лучше детей в мире не знаю. Часто удивляются: почему он вырос не такой, каким бы мы хотели его видеть. Просто нам кажется, что достаточно его одевать, кормить, читать нравоучения, а уважать - совсем не обязательно... Не повезло мне, хотя мать из меня могла получиться.

Рина с удовольствием возилась с племянницей, соседская ребятня ходила за ней по пятам, позднее стала воспитывать двух сыновей от первого брака своего мужа, но главным в ее жизни детищем был сам супруг - известный архитектор Константин (Котэ) Топуридзе, создавший знаменитые фонтаны на ВДНХ в Москве. Характером он славился нелегким - добрейшей души человек, тем не менее не мог справиться с приступами безумного упрямства и ярости. Как-то во время войны, он собирался на дежурство на крышу - тушить «зажигалки», которые немцы сбрасывали на столицу. Шлемы добровольцам не полагались, защищали головы простыми кастрюлями. Котэ довел Рину до истерики, отказавшись ее надеть: «Я дворянин! Я не могу умереть с кастрюлей на голове!».

«Он был моим другом, подругой, учителем, наставником, - вспоминала Зеленая. - Все, что я знаю, я узнала от него. Не было вопроса, на который он не мог бы ответить. Мы всю жизнь проходили, держась за руки, как дети. Во всем свете нельзя было найти человека, который был бы более нужен и важен. Среди дня я могла подойти и принести ему стакан воды. Он пил, даже не удивляясь, почему я догадалась, что он хочет пить. Я знала, что я самый счастливый человек на свете».

Но если ему случалось обижать ее, она могла бы биться головой об стенку, он не посмотрел бы в ее сторону. А через пару часов он спокойно заявлял: «Я прощаю тебя!». Кому-то из супружеской пары надо было сломать свой темперамент под другого, и это сделала Рина Зеленая: «Я освоила еще одну профессию - жена архитектора!». При этом она называла его «мой ангел». Домработница так и говорила ей: «Твой ангел звонил. У него поздно будет заседание. Велел, чтобы ты его дождалась».

Когда Котэ не стало, она словно осиротела. Дома жить не могла, переехала в Дом ветеранов кино. Почти ничего не видела из-за астигматизма, с трудом передвигалась после перелома шейки бедра. «Бог покарал меня долголетием!», - воскликнула Рина Васильевна, разменяв десятый десяток. У актрисы, которую любила вся страна, практически не осталось близких людей. Да и государство не торопилось вознаградить ее талант: звание «народной» Рине Зеленой присвоили 1 апреля 1991 года, видимо, власть имущие хотели соответствовать ее любимому комедийному жанру. В тот же день великой актрисы не стало...

Автор: Наталья Андрияченко