Социальное расслоение в стране растет, приближаясь к критическим отметкам. Грубо говоря, одни россияне сегодня вообще не считают денег, другие экономят на хлебе. Способы снизить напряжение в обществе существуют, но вряд ли правительство до выборов сможет решиться на радикальные меры. Кажется, оно просто не получило высшей отмашки приступить к реформам.

В среду вице-премьер России Ольга Голодец заявила о резком обнищании населения: только по официальной статистике, число граждан с доходами ниже прожиточного минимума по итогам 2015 года выросло до 19,2 млн человек. Причем прозвучало это в тональности «правительство осознало», как будто до этого кабмин был не в курсе, что происходит с доходами населения в кризис. И это при том, что

«скорость обеднения» россиян в минувшем году стала рекордной за последние 16 лет.

Сложившаяся ситуация, кажется, начинает действительно беспокоить власть. По словам социального вице-премьера, обнищание отражается на покупательной способности граждан и, следовательно, на розничном обороте, который сильно сокращается, поскольку люди сегодня не способны покупать привычные товары в прежних объемах по нынешним ценам.

Причем не способны это делать уже почти полтора года. Видимо, столько времени понадобилось властям это зафиксировать и «осознать».

Слова Голодец подтверждают и сами россияне. Судя по последнему опросу ВЦИОМ, более 70% жителей Москвы и подавляющее большинство россиян стали экономить даже на продуктах, которые к тому же серьезно выросли в цене — именно на них заметнее всего отразилось действие западных и российских санкций.

При всем при этом в стране быстро растет социальное расслоение.

В последнем докладе на посту российского омбудсмена Элла Памфилова обратила внимание президента, что нынешний «запредельный разрыв в доходах» между самыми богатыми и самыми бедными в России «относится к одной из значимых внутренних угроз для государства».

Как следует из документа, коэффициент неравенства в течение последних 25 лет постоянно увеличивался. Если в 1990 году разрыв был в 4,5 раза, то сейчас уже в 16,5. И хотя он немного снизился в 2015 году, но если тенденцию в корне не переломить, к концу 2017 года разрыв достигнет 20, прогнозирует Памфилова. По этому показателю мы, по оценкам аналитиков, уже обогнали Америку и не только ее — осталось обогнать Китай, и станем первыми. Ну а самый большой разрыв между богатыми и бедными отмечен в 2015 году в Москве, Чеченской Республике и Республике Дагестан.

Это очень опасный показатель. Чем выше социальное расслоение в обществе, тем выше в нем градус нетерпимости в адрес условных «богатых» или «мигрантов», занимающих рабочие места. И выше уровень депрессии и агрессии: растет число самоубийств, особенно среди молодых людей, которые не видят для себя перспектив, сильные стрессы ведут к росту заболеваний; увеличивается доля насильственных преступлений. Судя по докладу, около половины (45,6%) преступлений по России за 2015 год носит имущественный характер. Среди лиц, их совершивших, 65,9% не имели постоянного источника дохода.

Даже Америка, где этот показатель между верхним и нижним децилем всегда отличался в несколько раз, стала в последние годы беспокоиться. Что касается России, разрыв в 20 раз, регулярно всплывающий в отчетах, — страшная величина. Это значит, что одни плавают на яхтах, а другие экономят на хлебе.

Не может страна двигаться в едином направлении с такими различиями в доходах, определяющими, собственно, всю жизнь, ее видение и ценности.

В общем, ситуация, кажется, аховая. Никто больше не рассказывает гражданам, что дно кризиса пройдено, но никто и не говорит, что надо делать, чтобы 20 млн граждан выбрались из ямы нищеты, а миллионы новых в нее не свалились.

Вряд ли можно всерьез отнестись к идее Ольги Голодец поискать резервы, ограничив зарплаты в финансовом секторе или подрезав зарплаты глав и топ-менеджмента госкомпаний. То есть для пиара этот, мягко говоря, нерыночный подход, может, и годится — народу понравится. Но топ-менеджмент крупных корпораций и госкорпораций состоит отнюдь не из одних детей чиновников, как думают многие. В современных банках и корпорациях весьма высока доля иностранных управленцев. Принудительно урезав им зарплату, мы получим отток человеческого капитала. В мире, где идет «информационная» технологическая революция, компании и государства готовы экономить на всем, кроме сотрудников.

К тому же вряд ли сэкономленных таким образом денег хватит на все 20 млн бедных и уж тем более на латание гигантской дыры в пенсионной системе. Куда скорее стоит ожидать либо полной отмены накопительной системы, если не в 2017-м, то в 2018-м — аккурат после выборов, либо повышения пенсионного возраста. Правда, уже сейчас вице-премьер, курирующий социальный блок, Центробанк и ПФР говорят о потерях пенсионных накоплений граждан в диапазоне от 4 млрд до 200 млрд руб.

Найдутся советчики, которые опять предложат ввести систему прогрессивного налогообложения, но в нашей ситуации подобная мера только навредит, поскольку ударит прежде всего по среднему классу, от которого и так почти ничего не осталось.

Ведь у бедных брать нечего, а у богатых есть целый арсенал финансовых инструментов для налогового планирования. К тому же в России только-только удалось за счет плоского подоходного налога вывести доходы из тени, и то далеко не все. Прогрессивный налог загонит их обратно в теневой сектор, после чего тут и там начнут возбуждать дела по факту уклонения. Проблему бедности это не решит, и будет все как в старом анекдоте: «О чем там кричат на улице, внучок?» — спрашивает дед. «Хотят, чтобы не было богатых». — «Странно, мой дед выходил на Сенатскую площадь, чтобы не было бедных».

Другой способ — срочное принятие мер, в том числе налоговых, но уже обратного свойства — стимулирующего создание новых производств и рабочих мест. Только вот кто сегодня будет что-то создавать, если многие не только перестали планировать дальше одного-двух лет, но и просто брать кредиты. Длинных денег в стране нет, а короткие столь дороги, что их просто перестали брать. Отдавать слишком дорого.

Богатым жить в нищей стране не очень комфортно, несмотря на охрану и высокие заборы особняков. Вот и уровень преступности растет, и градус ненависти поднимается, и нищающие граждане начинают волноваться. Продолжают бастовать дальнобойщики. Готовятся двинуть тракторы на Москву кубанские фермеры — чтобы рассказать у парадного крыльца о том, как рейдеры отбирают у них землю, а суды не заступаются.

Так что борьбу с бедностью сегодня можно рассматривать как средство самосохранения элиты.

Политика — в данный момент подготовка к выборам в Госдуму — упорно давит экономику: дескать, нельзя начинать реформы за полгода до выборной кампании. Только экономика все равно отыграет свое, да еще с запасом за упущенное время. Как бы ни требовали депутаты привлечь к ответственности Кудрина за его прогноз неизбежного повышения пенсионного возраста, без повышения, судя по всему, не обойтись.

Даже неизбежные жесткие экономические реформы пугают сегодня меньше, чем нерешительность правительства, которое ставит диагноз, но не говорит, как лечить. Кажется, оно просто не получило высшей отмашки приступить к реальным шагам, а само выступить с инициативой не решается. На самом верху, кажется, тоже уже все понимают, но единожды произнеся слово «кризис», придется действовать. Жестко, последовательно, не по-популистски.