Судя по цифрам социологов, любви к России в мире за прошедший год не прибавилось. Причем не только на Западе, но и в странах, традиционно к нам доброжелательных. Видимо, последние события в нашей стране скорее напугали мировое сообщество, чем вдохновили.
По данным свежего исследования авторитетного американского социологического центра Pew, в котором, по телефону или лично, весной этого года приняли участие свыше 45 тыс. человек из 40 стран мира, чуть больше половины смотрят на действия нашей страны с неодобрением. Лишь 30% респондентов относятся к России позитивно. Остальные затруднились с ответами.
Наиболее настороженно по отношению к нашей стране настроены в Польше и почему-то в Иордании: в обеих странах политику Москвы не одобряют 80% граждан. В свою очередь, единственные три страны, где ее действия приветствуют, — это Китай (51%), Вьетнам (75%) и Гана (56%).
В самих США недоброжелателей России — 67%, радетелей — 22%. В Германии — 70 и 27%, в Великобритании — 66 и 18%.
А, например, в Индии и Эфиопии не любящих нас совсем мало — всего по 17 и 10%, но очень многим, похоже, просто нет до России никакого дела: 40% индийцев и 53% эфиопов затруднились с ответами.
Дальше можно пойти двумя путями.
Либо ухмыляться на тему «очевидной всем ангажированности заокеанских лжеученых», либо пытаться понять, откуда взялось то отношение к России, которое с той или иной степенью достоверности отражают приведенные цифры.
Можно, конечно, ссылаться на то, что особенно негативные эмоции испытывают жители стран Запада, которым Москва бросила неприкрытый вызов, присоединив Крым. Но ведь есть и пресловутые 80% раздраженных иорданцев, и 64% турок, которых мы с помощью «Турецкого потока» хотим в одночасье озолотить, превратив в главного европейского транзитера газа.
Наконец, в Китае, на который аж 79% россиян смотрят как на последнюю опору и надежду, еще год назад одобряли политику Москвы 66% граждан, а теперь чуть больше половины. Возможно, вялотекущая война в Донбассе с тысячами погибших и неочевидными итогами и там уже кажется слишком высокой ценой за крымскую оплеуху Западу.
Непривычное единодушие демонстрируют даже Израиль с Палестиной, где большинство без всякого энтузиазма воспринимает действия Москвы. Тут свою роль сыграл, скорее всего, не украинский кризис, а уже попытка России усидеть сразу на двух ближневосточных стульях: глядя на цифры опроса, кажется, что скоро из-под нас могут вытащить оба.
Сами себя российские власти, похоже, мнят эдакими Монте-Кристо мировой политики, мстящими за свою поруганную державную честь, но весь остальной мир наш кавалерийский наскок на миропорядок больше напугал, чем вдохновил.
Дело в том, что главная идея официальной Москвы – пресловутое восстановление исторической справедливости – сугубо внутреннего пользования. Это даже не победа коммунизма во всем мире, которую продвигал Советский Союз и в рамках которой можно было по крайней мере выторговать себе средства на строительство какой-нибудь нужной плотины или организацию современного медицинского обслуживания.
Едва ли 54% малайзийцев, негативно относящихся сегодня к России, интересует оборона Севастополя, излишне щедрые подарки Хрущева и тонкости Будапештского меморандума. Зато их наверняка волнует судьба 44 соотечественников, погибших в небе над Донбассом. А ведь для внешнего мира Москва если и не виновата непосредственно в катастрофе самолета, то уж точно — в создании условий, сделавших ее возможной.
Почему это не так, объяснить собственным телезрителям получается явно лучше, чем иностранной публике.
В годовщину атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки спикер Госдумы Сергей Нарышкин предлагает устроить международной трибунал над их американскими организаторами. Мир, и в частности, Япония разводит руками: уже сами разобрались, а если надо будет еще, обойдемся и без вашего участия, где вы раньше были? И, кстати, вы же там у себя вроде боретесь с пересмотром итогов Второй мировой…
Зато наши доморощенные патриоты аплодируют: вот, мол, вам «ответочка» за трибунал по «Боингу» и, да, только попробуйте заикнуться о преступлениях сталинизма.
Мир пытается понять — удивляться, смеяться или ужасаться показательному уничтожению санкционных продуктов, а патриоты тем временем с восхищением прислушиваются к торжествующей поступи закона и импортозамещения.
И, похоже, 86% доверия Владимиру Путину внутри страны интересуют российские власти куда больше, чем 58% неодобрения за ее пределами. И даже данные опроса Pew наверняка будут использованы исключительно во внутриполитических целях:
смотрите, граждане, как нас все вокруг ненавидят, а мы ведь хотели как лучше, так что сплотимся еще сильнее в нашей осажденной крепости и запретим что-нибудь еще.
Во внешней же политике расчет, видимо, на то, что пройдет время и все как-то само забудется. Вместе будем сражаться с исламистами, вместе восстанавливать постдефолтную Украину — никуда, мол, друг от друга не денемся.
Забыли американцам Ирак — забудут и нам Крым.
Отношение к США в мире тоже далеко не однозначное: тот же центр Pew оптимистично сообщает о 68% одобряющих американскую политику, но год назад «Би-би-си» называла цифру 42%. Очевидно, американцам есть что предложить миру, кроме бомбардировок неугодных режимов. Как бы к ним ни относиться, но США действительно лидеры во множестве областей политической, экономической и технологической жизни.
А что предлагаем миру мы кроме ржавеющих на глазах традиционных, все больше православных, скреп?
Может, поэтому Америку не любят, но хотели бы там жить; а Россию не любят и жить в ней тоже не хотят.
Нынешняя Россия в глазах остального мира — одинокий и пугающий партизан, которому нечего терять кроме собственных трубопроводов.
Это и пугает мир больше всего. Весной нынешнего года авторитетная немецкая газета Frankfurter Allgemeine провела собственный опрос, из которого следовало, что 67% немцев считают Россию великой державой. А вот за четыре года до этого она составляла всего 38%.
И здесь скрывается большая опасность — что если мир начнет воспринимать каждый наш «подъем с колен» как угрозу собственной стабильности?
И вот это может сделать пресловутую доктрину сдерживания России не фантазией наших высокопоставленных чиновников, а печальной реальностью мировой политики.
