Жертвами государства становятся те, кто в стране сверхбогатых посмел перестать быть бедным

Российское общество предельно поляризовано. Немногие чудовищно богаты: по данным банка Credit Suisse, 35% рыночных активов России находится в руках 110 человек. По другим оценкам, 1% семей обладает 70% всего семейного имущества страны, а 46% населения не имеет сбережений вовсе. Лишь двум третям россиян хватает текущих доходов и на еду, и на одежду. А доходы 12,6% населения богатейшей страны мира — 17,8 млн чел., — по данным Росстата, ниже прожиточного минимума. Это уже не бедность, а нищета.

Статистика ориентируется на «среднюю температуру по больнице», объединяя доходы олигархов и нищих, что не только искажает картину состояния страны, но и провоцирует массовые беспорядки, как это было в 2010 году в Междуреченске. Тогда после катастрофы на «Распадской» шахтерам сообщили, что они в среднем получают по 80 тыс. руб., — и те, не видя и половины этого и не зная, что в расчет включены доходы «эффективных менеджеров», вышли на площадь поискать счастливцев. Нашли, как водится, один ОМОН.

Классический показатель социальной дифференциации — разрыв между доходами 10% наиболее богатых и бедных — в России превышает 16 раз. Но наша статистика, как правило, «не видит» самых бедных и самых богатых, поэтому реальный разрыв — в 30–35 раз. В Японии, по данным ООН, он составляет около 5, в Скандинавии — 6–8, Западной Европе — 7–9 раз. По реальному разрыву доходов Россия близка к Перу, Замбии, ЮАР и Гондурасу.

Наличие у нас значимого «среднего класса», этого залога стабильности, — не более чем иллюзия, вызванная самоуважением, а порой и самовнушением бедных людей, которые просто живут не хуже соседей. На деле уровень жизни «среднего класса» (при котором текущие доходы позволяют приобретать товары длительного пользования, кроме автомобилей, не залезая в кубышку) доступен лишь пятой части россиян. Но и ее доходы размываются и экономическим кризисом, и государственной политикой, объективно нацеленной на разграбление страны при блокировании ее развития.

Богатые не ощущают роста бытовых трат. У бедных нечего отнимать дальше. Поэтому основной груз алчности монополий и коррупционеров наваливается на «средний класс». Снижение уровня жизни из-за девальвации рубля и ускорения роста цен лишь усугубляет уже сложившееся отчаянное положение бедных, а для «среднего класса» это же снижение означает качественный перелом, резкое ухудшение ситуации: он падает обратно в бедность.

Бюрократия щедро кормится «средним классом», ведь он — «идеальная добыча»: так же бесправен, как и большинство народа, но, в отличие от него, обладает деньгами и имуществом. Яркий пример — фискальные инициативы. В первой половине 2013 года была «на ровном месте» устроена «зачистка» индивидуальных предпринимателей: из-за повышения обязательных социальных взносов 550 тыс. чел. официально оформили уход из бизнеса.

В этом году война с интернет-торговлей уже лишила «средний класс» привычной возможности не оплачивать алчности коррупционеров и монополистов, завышающих цену, например, хорошей одежды в 2–3 раза. «Цена вопроса» в обоих случаях — несколько десятков миллиардов рублей в год — выглядела просто непристойно на фоне резервов федерального бюджета, увеличившихся за 2013 год на 567,7 млрд руб. — до 6,6 трлн, половины годовых расходов.

Но правящая тусовка не может успокоиться. Одной рукой организуя жуткий бюджетный кризис в регионах (почти все регионы дефицитны, что принуждает их занимать у госбанков, обеспечивая тем прибыль), другой она дает силовикам право самостоятельно, без участия налоговиков, возбуждать дела по налоговым нарушениям. И беда даже не в коррумпированности и некомпетентности «правоохранительных» структур и судов. Нехватка денег у регионов может вынудить губернаторов начать целенаправленно натравливать силовиков на бизнес ради пополнения бюджетов — и вот это сделает 1937 год реальностью, а не пустой метафорой.

Анализ повседневной практики порождает стойкое ощущение, что нынешняя Россия создана богатыми и для богатых: остальным в ней места не предусмотрено.

Так, в США бедные (семьи с доходом ниже 2,5 прожиточного минимума: при Рейгане таких было 18%, при Обаме — 41%) в принципе не платят подоходный налог. В России же он аккуратно вытряхивается и из семей с доходами ниже прожиточного минимума.

Мы платим за все, и по нескольку раз (недавно руководство антимонопольных органов признало наконец, что россияне уже давно платят больше 100% стоимости услуг ЖКХ), — а с нас нагло тянут все больше и больше. Поэтому и без того дикое социальное расслоение будет усугубляться по мере нарастания нынешнего кризиса, разрушая страну.

Как нормализовать ситуацию?

При желании это возможно: с конца 1990-х до 2010-х годов Казахстан сократил разрыв между 10% наиболее богатых и бедных почти вдвое — с 11 до 6 раз.

Прежде всего государство обязано обеспечить главное право человека — право на жизнь и его экономическое выражение — гарантированный прожиточный минимум. Это естественная граница социализма, не рождающая иждивенчества просто в силу своего биологического уровня.

«Цена вопроса» сравнительно невелика — около 600 млрд руб. в год, менее 10% неиспользуемых запасов бюджета, заметная часть которых вернется в бюджет налогами. Но главное, будет признано: бюджет, а тем самым и государство, должен служить гражданину, а не наоборот.

Нужно освободить от подоходного налога людей с доходом ниже трех прожиточных минимумов: они и так живут в невыносимых условиях! Обеспеченная же часть общества, имеющая повышенные возможности влиять на его жизнь просто в силу своего достатка, должна нести и повышенную ответственность, в том числе в налоговой сфере: с высоких доходов — например, более 600 тыс. руб. в месяц — надо платить разумно повышенную ставку в 20%. Налогообложение, как и сейчас, должно быть автоматическим: являться в налоговую нужно лишь за вычетами и для споров.

Россия все равно в итоге вернется к общемировой практике прогрессивной шкалы подоходного налога. Лживость либерального скулежа, что это-де усилит бегство капитала, разоблачается жизнью: капиталы во многом уходят в страны с более высокими, чем в России, налогами, вплоть до Франции.

Также нам надо избавиться от регрессивной шкалы обязательных социальных взносов, благодаря которой чем человек беднее, тем больше он платит государству! Налоговая нагрузка на оплату труда большинства населения превышает 39%, что запретительно высоко и для бедных, и для части «среднего класса» и искусственно делает их преступниками. Сокращение же собираемости порождает пенсионный кризис.

Нужна плоская шкала обязательных социальных взносов, при которой с любых доходов платится 15%: на это согласны даже олигархи — но не чиновники, которые, похоже, богаче всех.

Необходим налог на сверхкрупные наследства и отмена увода сверхдоходов от налогообложения через дивидендные или иные схемы.

Россия должна перестать быть налоговым раем для сверхбогатых — только тогда она перестанет быть адом для всех остальных.

И, наконец, государство должно отвечать за свои действия.

Так, вклады населения должны страховаться не за счет банков, как сейчас, когда добросовестные банки (и в конечном счете их вкладчики) платят за жуликов-банкиров и ошибки регулятора, Банка России, — а за счет последнего. Причем часть материальной ответственности должна распространяться лично на председателя Банка России, его профильного заместителя и начальника департамента, выдающего банкам лицензии на привлечение вкладов физических лиц.

Обуздание коррупции и произвола монополий при помощи азбучных общеизвестных мер, разумный протекционизм на уровне Евросоюза позволят провести комплексную модернизацию инфраструктуры, качественно изменив облик России и правила жизни в ней.

Но для этого, увы, надо в корне изменить всю политическую систему. Ключ к овладению будущим — ее переориентация, пусть даже с сохранением прежних институтов, с разграбления советского на созидание уже нашего, совершенно нового наследия. Новая, здоровая, эффективная и в конечном счете счастливая и достойная Россия может быть создана только честной властью.

Михаил Делягин