Скончался демиург российской политики, «демон на договоре» и политический отец Владимира Путина

В эпилоге к русскому изданию своей книги «Олигархи. Богатство и власть в новой России» знаменитый американский журналист Дэвид Хоффман пишет: «Путин… предпочел закручивать гайки медленно, то в отношении одного олигарха, то в отношении другого. Кончилось тем, что Владимир Гусинский и Борис Березовский были вынуждены уехать из страны, Михаил Ходорковский оказался в тюрьме, а всем остальным дали понять: либо они будут сотрудничать с Кремлем, либо их раздавят. 18 июля 2001 года, проведя в должности больше года, Путин провел пресс-конференцию. Один из журналистов спросил его о Березовском. Он вздохнул: «Березовский – это кто?»

Согласимся с Владимиром Путиным: вопрос «Ху из мистер Березовский?» даже спустя годы после того, как демон российской политики потерял свое влияние остается актуальным. Березовский — одна из самых загадочных фигур российской истории. В то время как на вопрос давосского форума 2000 года «Ху из мистер Путин?» люди, которые не связывали иллюзий с «русским Пиночетом», уже тогда могли дать ответ. Никакой загадки в Путине не было и нет.

А между тем, согласно некоторым свидетельствам, именно Березовский на свой манер создал Путина. Возможно, в этом есть некоторое преувеличение. Но то, что он свечу держал, когда зарождалась сама идея поставить на царство в России, как выражался один инсайдер, «внятного чекиста», — медицинский факт.

Именно амбиций демиурга Березовскому и не простили. Он видел в России шахматную доску, по которой он и только он может двигать фигуры. Ими были все — включая короля Ельцина, которого, как считал Березовский, он по меньшей мере «перезагрузил» в 1996-м, и новоявленного ферзя Путина. Но ферзь решил обойтись без гроссмейстера и сыграть белыми партию в долгую. Так Березовский стал опальным олигархом и еще долго думал, что сможет из лондонского далека управлять процессами в России.

Березовский умел и любил двигать людьми. Осенью 1997-го, когда он расправлялся с командой «младореформаторов», он начал присматриваться к Виктору Черномырдину, и один из моих конфидентов в правительстве, выйдя из второго КПП Белого дома, задыхаясь от возмущения, рассказывал: «Он что-то наборматывает Степанычу, а тот прямо тает». Даже мощный ЧВС, прошедший советскую номенклатурную школу, оказался под обаянием демона.

И демон не терпел, когда ему перечили. Например, сильно возражал против того, чтобы Анатолий Чубайс возглавил РАО «ЕЭС». На что Чубайс попросил коллегу представить список компаний, куда ему запрещено идти. И послал Березовского на три буквы. Возможно, это был единственный случай… Странным образом после этого хватка Березовского ослабла. Чубайс рассказывал мне: «Я прочел в Интерфаксе, что Березовский назначен исполнительным секретарем СНГ. И через пять минут он мне позвонил: «Ну что, Анатолий Борисович, какой ассиметричный ответ я вам придумал!»

Судя по всему, Борис Абрамович полагал, что сделал еще один шаг к управлению всем миром — через СНГ. До войны ли с Чубайсом тут?

Один коллега из «Коммерсанта», к управлению которым некоторое время имел отношение Березовский, рассказывал о вполне рядовой рабочей встрече с ним в Лондоне, в ходе которой журналист делился мнением об экономической ситуации. Демиург рассеянно слушал, а потом, с внезапно полыхнувшими желтым огнем глазами, спросил, почти закричав: «А как настроения в армии?!» Вот что его по-настоящему интересовало.

Новость о смерти Березовского случайным образом застала меня за разговором с лордом Робертом Скидельским, автором классической биографии Джона Мейнарда Кейнса. Как житель Лондона лорд предположил, что банкротство олигарха стало одной из причин возможного самоубийства. Мне это показалось важным, но слишком старомодным и второстепенным для человека, который хотел управлять Россией, а значит — миром. И чьи амбиции не были удовлетворены.

Неутоленные амбиции — вот причина его кончины.

Если правда то, что Березовский перед смертью мелодраматически просил у Путина разрешения вернуться на Родину, можно себе представить, до какой степени бывший демиург, а ныне банкрот чувствовал себя униженным. И это чувства не линейного, а сложного человека. Просить о снисхождении у того, которого, как ты считал, слепил из подручного стройматериала, у того, кто про тебя сказал: «Березовский — это кто?» — драма шекспировского масштаба. Внутри таких драм персонажи действительно могут покончить с собой.

Кстати, это косвенное свидетельство того, что Березовский, долго испытывавший эйфорию по поводу возможных перемен в России, перестал видеть свет в конце тоннеля бесконечной колеи российской истории, скучной, как чеховская степь. Обратим внимание на этот его анализ, который зашифрован в кончине.

Типажи подобные Борису Березовскому может вывести на свет не просто эпоха перемен, а эра фундаментального, беспрецедентного транзита, каковой и было падение Советского Союза с тектонической сменой, говоря в марксистских терминах, общественно-экономической формации. Талантливый математик, безусловно талантливый предприниматель, он оказался, как писал в популярной в позднем СССР романе «Альтист Данилов» писатель Владимир Орлов, «демоном на договоре». Он заключил договор с эпохой по поводу того, что она выведет его в повелители мира. И эпоха до какого-то момента благоволила ему. Пока создатель еще одной фигуры, которую он собирался двигать по своей воле против всяких правил по любым клеткам, не был повержен ферзем, оказавшимся от несамостоятельной роли.

Теперь это ферзь, как медведь-шатун в мартовском лесу, монотонно бродит туда-сюда по шахматной доске. Он всех победил, в том числе своего создателя. Мат невозможен. И он обречен на вечный пат.

В котором и оказался его виз-а-ви Березовский Борис Абрамович, символ целой эпохи постсоветской России.

Андрей Колесников