В представлениях о Сталине и его эпохе молодые люди руководствуются прежде всего позицией семьи

В течение многих лет я прошу студентов написать эссе о том, все ли можно внушить массовому сознанию. Большинство студентов уверено, что внушить можно все, и приводят пример гитлеровской Германии, когда миллионы людей под воздействием нацистской пропаганды утратили человеческие свойства. А вот примеры из отечественной истории, в том числе того же периода, не приводят никогда. Очевидно, что эпоха сталинизма не воспринимается молодежью как очевидный пример, писать об этом просто не приходит им в голову. Тогда я решила попытаться заставить их разобраться в самих себе, почему они об этом не думают, и получила 30 подробных рассказов, которые и хочу проанализировать.

Да, практически каждый пишет, как о само собой разумеющемся, что Сталин был жестоким диктатором. Для них история строго персонифицирована: с одной стороны, Гитлер, с другой — Сталин. Да, они знают о Большом терроре и репрессиях, об этом сказано практически в каждом эссе, и этим они ничем не отличаются от россиян в целом. А потом сами удивляются, почему же не подумали об этой эпохе, и начинают размышлять. Очень важно понять, какие институты повлияли на их исторические представления.

Последние 12 лет все СМИ твердят о харизматическом лидере, который руководит страной. Понятие сильного лидера исторически ценится в России, причем людьми всех возрастов. Вот и 18-летние первокурсники особый упор делают именно на то, что главные герои их размышлений — сильные, харизматические лидеры, только вот различаются по своему масштабу. Приоритет в этом смысле явно на стороне Гитлера: «Гитлер хотел захватить весь мир, в СССР преобладал культ вождя, который не выходил за рамки государства». С одной стороны, «весь мир», с другой, «всего лишь» одна страна — так оценивают молодые люди масштаб злодеяний. Всемирный размах вызывает у них даже что-то вроде восхищения, несмотря на очевидную его негативную оценку.

Это восхищение сквозит во многих работах: «Мы, как люди XXI века, уже отдалены от времени СССР, не понимаем масштаб той угрозы, какой в себе нес Сталин. Даже празднуя 9 Мая, мало кто из нас вспоминает «жестокие дела» Сталина, а образ Гитлера незабываем. Из-за него или, страшно сказать, благодаря ему, мы чтим память предков каждый год».

Как и для значительной части жителей России, для 18-летних имя Сталина неразрывно связано с победой в войне, отсюда кавычки, в которые взяты жестокие дела, но все-таки именно Гитлер, развязав войну, позволил Сталину и всему народу в ней победить, а потому достоин благодарности за самый святой праздник. По-видимому, мы сталкиваемся здесь с остатками имперского, всемирного, вселенского мышления, когда масштаб политической личности определяется размахом его целей и заявок. Идея, что погубить миллионы собственных граждан, ничуть не меньшее по масштабу злодейство, чем идея завоевательская, — никому не приходит в голову. Внешнеполитические приоритеты всегда масштабнее внутренних, в этом смысле репрессии, конечно, ужасны, но это почти семейные, мелкие разборки.

Вторая причина, по которой студенты не приводят в пример эпоху сталинизма, — это неоднозначность оценок личности тирана и неготовность принять тот факт, что это происходило с твоими предками. Она характерна для основной части россиян, о ней говорят и думают совсем юные. Кто-то оправдывает себя (им кажется, что раз их попросили объясниться, значит, они в чем-то не правы) тем, что мы мало знаем об этой эпохе, а потому не можем сравнивать два тоталитаризма: «Сейчас никто не скрывает от людей всех ужасов того времени в Германии. Известны жестокие издевательства нацистов над пленниками, их безжалостное, бесчеловечное отношение к людям. У нас же до сих пор в секрете таятся данные о безвозвратно пропавших людях. Нам не известны многие произошедшие «темные дела» в то время». Понятно, что имеющейся общедоступной информации вполне достаточно, чтобы все понимать про «темные дела», но им по разным причинам не хочется об этом задумываться.

Здесь источник амбивалентности оценок — СМИ и школа, но в гораздо большей степени семья. Многие пишут о любимых бабушках, по словам которых, жили тогда не так уж и плохо: «Многие наши бабушки и дедушки до сих пор говорят, что в сталинское время было жить лучше, образование было сильнее, и люди были более нравственно развиты», «Мои бабушки в один голос заявляют, что при Сталине было хорошо и спокойно». Одна из студенток долго критикует бабушку за непонимание ужасов эпохи, о которых рассказывали на уроках истории, а заканчивает так: «Возможно, они в чем-то и правы. Но не так абсолютно, как сами о том думают».

Авторитет родной бабушки оказывается заметно выше авторитета учителя истории, а ссылок на бабушек за эти годы я видела огромное количество. Иногда образованные внуки их критикуют за слабые исторические познания, но бабушкины слова прочно оседают в памяти внуков, блокируя негативную информацию, исходящую из других источников. Вторая причина, о которой пишут студенты, заключается в том, что они просто не готовы принять явный негатив об отечественной истории, испытывают страх, не зная, как этой «несовершенной» историей гордиться (буквально повторяя слова наших руководителей о «фальсификации»), а гордиться своей историей молодым людям очень хочется.

Понимание истории как объекта исключительно для гордости и восхищения, так активно продвигаемое сегодня властями, находит живой отклик в сердцах молодых людей, а потому они много пишут о том, что Сталин, конечно, злодей, но со многими оговорками. Чаще всего ему в заслугу ставится, конечно, победа, которой молодые люди чрезвычайно гордятся. И за нее 18-летние, как и представители более старших поколений, готовы простить Сталину многое: «Надо признать, что при нем выиграли войну, подняли Россию «с колен», во многом усовершенствовалась система хозяйственного производства», а далее следуют риторические слова о репрессиях, которые в этом контексте уже не кажутся такими уж страшными. Из работы в работу кочуют идеи о неоднозначности образа вождя: «Сталин все еще является фигурой неоднозначной. Возможно, именно это заставляет нас приводить пример более простой и однозначный (Гитлер)». Третья причина, которая заставляет студентов игнорировать пример сталинской эпохи, связана с историческим образованием в школе: «В сознании большинства Гитлер ассоциируется с большими разрушениями, связанными с неповинными человеческими судьбами. В то время как у Сталина была почти что всегда одна причина для ссылок — измена Родине».

Представление о том, что людей сажали и расстреливали обязательно «за что-то», за сопротивление режиму, очень глубоко укоренилось в сознании молодежи, и это явно является некоторым оправданием вождя. Сталин, в отличие от Гитлера, внушал людям «красивые и перспективные идеи о светлом будущем, а не внушал ненависть к другим людям и народам, то есть не был таким жестоким».

Один из студентов закончил свою работу так: «Сталинская эпоха давно себя изжила», а потому неинтересна. Судя по рассуждениям 18-летних, он далеко не прав. Размышления совсем молодых москвичей показывают, что ни один из основных институтов социализации не формирует сегодня четкого антитоталитарного мировоззрения. Поэтому настоящий политический лидер (позитивный или негативный, не важно) характеризуется прежде всего мощными внешнеполитическими амбициями. Если его действия не демонстрируют такого вселенского размаха, то он не очень интересен. И потому злодей Гитлер оказался гораздо ярче и интереснее другого злодея — Сталина.

Любовь БОРУСЯК, доцент отделения интегрированных коммуникаций факультета прикладной политологии НИУ-ВШЭ, кандидат экономических наук.