Ответ на этот вопрос я попробую дать с психологической точки зрения. Причем религиозную войну я буду толковать очень широко – это не только военные действия между государствами или группами лиц, но и личные отношения между людьми, а также отношение человека к самому себе.

Мой опыт и священника, и психолога показывает, что в личных отношениях и, особенно, в отношении человека к самому себе может содержаться невероятное и, к сожалению, неиссякаемое количество ненависти. По моим наблюдениям, у религиозных людей, – я имею в виду, прежде всего, православных, – уровень агрессии значительно выше, чем у обычных людей. Вполне уверенно можно говорить о том, что религиозность способствует развитию агрессии человека. Эта мысль далеко не новая.

Известный русский и советский психиатр П.Б. Ганнушкин еще в 1901 году в статье «Сладострастие, жестокость и религия» писал: « Три чувства, совершенно различные на первый взгляд, – злоба, сексуальная любовь и религиозное чувство, – …находятся друг к другу в большой близости, … эти три чувства совпадают или смешиваются без заметных границ». Не лишне будет заметить, что эта статья известного ученого была запрещена цензурой к публикации в России и впервые вышла на французском языке. Итак, попробуем выяснить, как связаны между собой агрессия и религиозное чувство, как одно подпитывает и поддерживает другое.

Для человека естественно испытывать гнев, ярость, когда эти чувства являются реакцией на агрессию и унижения. Многие религиозные учения осуждают и запрещают проявление этих чувств, тем самым ставя человека в двусмысленное положение: сталкиваясь с агрессией, несправедливостью и унижением, человек должен, согласно религиозным предписаниям, не испытывать естественных в этом случае чувств, но, с другой стороны, эти чувства есть и с ними надо что-то делать. А что с ними делать – не понятно религиозному человеку. Поэтому остается только одно – использовать психологические защиты от «недозволенного» чувства.

Наиболее распространенные защиты – вытеснение и подавление. Неприятное переживание вытесняется из сознания, человек как бы говорит сам себе: «Это не моё». Но вытесненное из сознание это переживание продолжает жить в его психике, постоянно напоминая о себе в виде навязчивых мыслей и навязчивого поведения, про которые религиозный человек привычно говорит себе и окружающим: «Это не моё, это бесы». Здесь я вынужден огорчить верующих, сказав, что их психика подчиняется тем же законам, что и психика обычных, неверующих людей. В этом случае верующий человек, как и неверующий, будет пытаться освободиться от неприятных содержаний своей психики в виде проекций.

Например, проецируя свою подавленную агрессию на иноверцев, неверующих или просто соседей. Такому человеку начинает казаться, что весь мир против него, мир враждебен и опасен. В религиозной парадигме – мир подчинен дьяволу. Наверное, многие отмечали замкнутое и агрессивное поведение религиозных людей. Хорошей иллюстрацией являются комментарии верующих к моим статьям. Конечно, такое психологическое отношение к внешнему миру неизбежно порождает стремление к агрессивному поведению, которое тоже приходится подавлять. Даже проявленное агрессивное поведение не освобождает человека от внутренней агрессии, скорее наоборот – её усиливает, так как человек начинает себя еще укорять и наказывать за это. Для избавления психики от накопленной и подавленной внутренней агрессии необходимо, прежде всего, признать, что она есть и её возникновение естественно для человека, и самое главное – уметь социально допустимыми, безопасными способами её выразить, тем самым освободив свою психику от агрессии. Все это совершенно не доступно для религиозного человека. И для этого есть ряд причин.

Во-первых, есть «божественное» предписание, о том, какие чувства можно иметь, а какие нет. Гнев, агрессии, разумеется, недопустимые чувства.

Во-вторых, в религиозной культуре – я имею ввиду православие – нет механизма выражения агрессии. Предвижу возражение: «А исповедь?!» Двадцать лет принимал исповедь – знаю, что это такое. На исповеди человек кается в грехах, в том числе и в своих «неправильных» мыслях и чувствах, не зависимо от того по поводу чего и при каких обстоятельствах возникло то или иное чувство. Например, гнев по поводу несправедливого увольнения на работе – этого грех, гнев по поводу избиения пьяным мужем – это грех и в этом надо каяться.

Естественные и правильные реакции осуждаются и запрещаются, это делает человека беспомощным и отчужденным от самого себя. В разрешительной молитве, которую читает священник после исповеди, есть такие слова: «Господь и Бог наш Иисус Христос … да простит ти, чадо вся согрешения твоя...» Единственное, на что можно рассчитывать кающемуся – так это только прощение его плохого поведения, а как жить, чтобы не испытывать «запрещенных» чувств – об этом ни слова. Человеку после исповеди остается только одно – по-прежнему вытеснять из своего сознания гнев и агрессию и накапливать их в своей психики.

Итак, чем больше накоплено в психике гнева и агрессии, тем больше желание от них избавиться. Как уже отмечалось, в религиозной практике отсутствует механизм эффективного выражения накопленного гнева. Поэтому собственный гнев выражается или во вне, в социум, – для этого очень хороши религиозные войны, или на самого себя – в форме аутоагрессии. Агрессия против самого себя, – можно сказать, религиозная война против самого себя, – в православии особа почитаема. Это проявляется в стремлении выполнять изнурительное молитвенное правило, в соблюдении жестких постов и церковных предписаний, в отстаивании долгих церковных служб. Да, так и говорят: «Отстояла всенощную». А в этом слышится гордое: «Отмучилась!»

Но главное в такой религиозной жизни – постоянное ощущение собственной вины и поиск наказания, временно облегчающего это чувство вины. Уже отмечалось, что вина возникает как реакция на собственные естественные чувства, но находящиеся под религиозным запретом. Справедливости ради надо отметить, что такая жизнь многим верующим нравится.

Существует еще одна возможность выражения подавленных негативных чувств – это литературное творчество. В православии это жития святых. Возьмём наиболее авторитетные и почитаемые «Жития» Димитрия Ростовского (1651-1709). Автор творчески переработал известные в его время «Жития», свел их в четыре тома, дополнив их своей фантазией. О чем же фантазировал святитель? Вот только несколько выдержек.

Св. мученик Василий Анкирский (память 1 янв.): « …был повешен на дереве и тело его немилосердно строгали железными орудиями… После того мучители стали вытягивать тело страстотерпца с такой силой, что его кости вышли из своих суставов; при этом с воина Христова срезали кожу в виде ремней и кололи тело его раскаленными железными спицами.»

Св. мученики Иулиан и Василиса (память 8 янв.): «Сначала он повелел обвить их пальцы на руках и ногах пряжею, смоченною в масле, и зажечь эту пряжу. Потом он повелел содрать с головы святого Иулиана и Кельсия кожу, блаженному же пресвитеру Антонию и Анастасию выколоть глаза. После сего святые были отданы на съедение зверям».

Св. мученица Татиана (память 12 янв.): «Тогда он приказал обнажить святую и бритвами резать ее. Девственное тело ее было бело, как снег и когда стали резать его, то из ран вместо крови, истекало молоко, причем распространилось великое благоухание, как бы от сосуда с ароматами. Затем ее крестообразно распростерли на земле и долгое время били жезлами. … повели святую Татиану в претор, подвесили ее там и терзали железными крючьями и даже вырвали ей сосцы. … святую Татиану снова повесили и снова начали строгать ее тело … тогда святую ввергли в огонь».

Св. мученица Вера (память 17 сентября): «Но она молча терпела страдания, как будто били не по ее телу, а по чужому. Не достигнув никакого успеха, мучитель повелел отрезать ее девические сосцы. Но из ран вместо крови потекло молоко. После сего она было повешена и ее строгали железными когтями: тело ее падало кусками и кровь лилась потоком, но от ран исходило чудное благоухание».

Св. мученица Агафия (память 5 февраля): «Военачальник велел слугам сильнее мучить Агафию, потом приказал железными клещами рвать ее сосцы и отрезать их».

Св. мученица Анастасия (память 11 ноября): «Он приказал бритвой отрезать сосцы ее. Истекая кровью, святая стала сильно изнемогать и попросила напиться воды. Мучитель приказал вырвать у нее с пальцев ногти, потом отсечь ее руки и ноги, а также выбить все ее зубы».

Не надо быть психоаналитиком, чтобы догадаться, что автор в создании этих жутких сцен выражал свою сокровенную, глубоко вытесненную агрессию. Возможно, накопление этой агрессии началось еще в благочестивом детстве, когда родители под влиянием религиозных представлений вместо нежности, заботы, любви обрушивают на своего ребенка хорошо отлаженную воспитательную систему подавления в нем всего живого. Естественно, ребенок не может и не имеет права сказать своим воспитателям, что ему плохо. Он вынужден терпеть, накапливая в своей психике гнев и ярость против своих «воспитателей». Потом, если повезет, эту ненависть можно будет выразить в написании сцен мучения святых.

Уровень садизма, содержащийся в «Житиях» Димитрия Ростовского, невольно заставляет вспомнить другое время и другого очень известного человека – Адольфа Гитлера. Маленький Адольф подвергался жутким беспричинным побоям со стороны своего отца, даже очень религиозная мать не смела заступиться за своего сына. Все в семье боялись это деспота. Ужас на всех домашних наводила тётушка Иоганна – горбунья, больная тяжелой формой шизофрении. Семьи с неблагоприятным внутренним климатом не были редкостью в то время в Австрии. Но беда Адольфа была в том, что он не мог никому рассказать о своих страдания, получить хотя бы формальное сочувствие. Такая у него была семья. Оставалось только одно – фантазировать и накапливать свою ненависть. Когда Адольф вырос, он сумел, в отличие от Димитрия Ростовского, выразить практически свою накопленную ненависть и свои фантазии. Что это было? – надеюсь, читатель знает.

Особого внимания в «Житиях» Димитрия Ростовского заслуживают его фантазии по поводу женщин. Как правило, им всем рвут клещами сосцы и отрезают белые груди. В отдельных случаях это повторяется несколько раз: после истязаний в темницу к мученице является ангел или сам апостол Петр и восстанавливает сосцы/груди. На следующий день мучитель, будучи посрамленным, с еще большим остервенением набрасывается на сосцы/груди, и автор с новыми подробностями описывает процесс. И так несколько раз: мучитель – сосцы/груди – ангел – мучитель. Когда читаешь такой текст, возникает мысль о том, что, если святитель писал правой рукой, то его левая рука при этом не была праздной. По-настоящему с рукой мастера можно познакомиться, только читая оригинальный текст.

Подобные тексты интересны с психологической точки зрения. Человек имеет сильное, непреодолимое влечение к женщине, но это влечение не удовлетворяется в силу религиозных запретов – автор был монахом. Поэтому возникает ненависть к недоступной и вожделенной женщине, которая выражается в жутких фантазиях истязания её тела. У этих фантазий есть еще одна функция – обесценивания недоступного объекта. Когда автор изображает изуродованное женское тело, возможно, он испытывает ослабление своего вожделения. Одним словом, из-за религиозных ограничений сексуальная потребность удовлетворятся в извращенной форме. Как тут не вспомнить профессора П.Б. Ганнушкина.

Поскольку подобные тексты создаются людьми в особом состоянии психики, они (тексты) обладают определенной силой воздействия, они могут навязать читателю психологическое состояние автора, вовлечь читателя в это состояние. Приведу один пример.

В начале девяностых годов, когда православии только входило в моду, меня пригласили в одну элитную школу преподавать Закон Божий или какую-то православную духовность. Когда я пришел в школу, я почувствовал внимательные и напряженные взгляды учителей. Об этом я спросил у завуча, а она робко спросила: «А Вы будете читать жития святых?» Выяснилось следующее. До меня один батюшка преподавал в этой школе Закон Божий. Преподавание велось в благочестивой православной традиции – чтении житий святых этого дня. И батюшка всей школе, с первого по одиннадцатый класс, прочел жития этого дня. А там как раз было подробно про отсеченные груди, источающие молоко. Преподавательская карьера батюшки на этом закончилась, но дети несколько месяцев после этого урока задавали сложные вопросы учителям и родителям.

Подведем итоги. Итак, религиозность подавляет естественные человеческие чувства, прежде всего, гнев и агрессию. Не имея выражения, подавленные гнев и агрессия накапливаются в психике человека, делая его агрессивным. Агрессивность выражается или в форме внешней агрессии, или в форме аутоагрессии – в различных формах самоистязания или просто жизненных ограничений.

Религиозная культура, чаще всего в неявной форме, несет в себе опыт агрессивного отношения к жизни и к самому себе, тем самым привлекая к себе расположенных к этому людей. Погружаясь в религиозность, человек все больше отчуждается от самого себя, становит агрессивным по отношению к самому себе или по отношению к не таким, как он. Иначе говоря, ведет религиозную войну или с самим собой или с не такими, как он.

Автор - психолог, священник Игорь Поляков