Приближается 9 мая, по телевизору поют в честь Дня победы военные песни, показывают героические фильмы и говорят правильные слова. То, что говорится, поётся и показывается в мае, всегда ожидаемо. Однако кроме месяца май в году есть одиннадцать других.

И военная тема иногда интерпретируется в течение «непраздничных» месяцев довольно странно.

Например, 4 апреля самолёт авиакомпании «Сибирь» совершал рейс № 897. Перед взлётом командир корабля обратился по громкой связи к пассажирам и сообщил, что самолёт выполняет рейс из Москвы в город-герой Мюнхен. А дальше, как ни в чём не бывало, всю остальную привычную информацию: дальность, продолжительность полёта, высоту, температуру за бортом…

Сначала подумалось, ну, оговорился человек. Однако незадолго до посадки командир корабля опять «оговорился»: «Через двадцать минут наш самолёт совершит посадку в городе-герое Мюнхене».

Думаю, неправильно предположить, что пилот сознательно и преднамеренно хотел оскорбить память о подвиге советского народа в Великой Отечественной войне. Просто такую шутку он счел уместной. Плохо то, что этот остряк-самоучка совсем даже не самоучка. Так шутить теперь вполне допустимо, это не считается ни дикостью, ни кощунством. Заповедных территорий, куда стёбу вход воспрещён, практически не осталось.

В противном случае командир другого корабля, с аудиторией куда более многочисленной, нежели вмещает салон самолёта — Константин Эрнст, — сказал бы создателям программы «Мультличности», которые сделали один из апрельских своих выпусков как пародию на Великую Отечественную, что это не только безвкусица и моветон, но вообще негоже так, уважаемые мои подчинённые…

Песня эта до «Мультличностей» звучала в пронзительно достоверном фильме прекрасного режиссёра Семёна Арановича. Когда-то давным-давно, во время съёмок фильма «Торпедоносцы» Арановича в Мурманске, мне довелось говорить с Семёном Давыдовичем. Он тогда объяснил мне свой главный принцип в работе с военной темой: «У меня нет сверхгероев. Их, на мой взгляд, вообще в жизни нет. Нет сверхчистых, сверхблагородных, сверххрабрых… Обычные люди, в чём-то даже слабые, садились за штурвал и летели навстречу своей смерти».

Наши дедушки и наши отцы тоже были обычные люди, но на их долю выпала страшная жуть и мерзость войны. Не приведи, Господи, человечеству пережить такое снова! И чем становишься старше, тем яснее понимаешь, как же недавно это было. Память о жертвах и великом подвиге наших соотечественников никогда не должна быть утрачена, и уж, тем более, непристойно осмеяна.

Но когда по поводу войны и победы плоско изгалялись «мультличности», разгневанная и оскорблённая толпа телезрителей отнюдь не собралась на митинг протеста у входа на телевидение, не завязала узлом Останкинскую телебашню. Разгневанной толпы вообще не образовалось. Да и к командиру рейса Москва-Мюнхен тоже не кинулся никто из коллег и в ужасе не прошептал: «С вами всё в порядке, командир, может, у вас жар?».

РИА Новости

Любое государство, мне кажется, это не только властные структуры, но и корпорации, крупные и не очень. Всё это как бы большой единый организм. И все части этого организма по базовым основополагающим для общества позициям должны иметь некий солидарный взгляд. Поэтому, когда государство, потерявшее на войне десятки миллионов своих граждан, устами командиров корпораций или их подразделений громогласно заявляет, что над войной и её ужасами можно насмехаться, то это — шизофрения, причём на государственном уровне. Похоже, так случилось, что, выплеснув воду всей нашей прошлой тошнотворной идеологии, мы не заметили, что выплеснули заодно и ребёнка.

В Советском Союзе за идеологию, как известно, отвечал, не к ночи будь помянут, товарищ Суслов. А теперь все эти фирмы, конторы и корпорации, как большие, так и маленькие, сами себе товарищ Суслов, со всеми вытекающими отсюда уродливыми последствиями. И Суслов этот в последнее время неприлично распоясался и всё чаще ведёт себя как пьяный купец: то куражится, то гогочет невпопад, а то и вовсе под лавкой храпит.

Да, идеология совершенно по заслугам вызывает в постсоциалистическом обществе идиосинкразию. Однако идеология и память — вещи разные. Особенно если под памятью понимать не её дежурную сторону в виде, к примеру, дефиле танков по Красной площади 9 мая, а память как очищение. Так, как это происходит, например, в Германии, где при полном отсутствии идеологии в нашем советском смысле по прошествии 65 лет открылся музей Нюрнбергского процесса, обошедшийся казне в несколько миллионов евро. Или другой пример памяти: итальянцы и сейчас забирают останки своих солдат из России и перезахоранивают на родине.

Организация объединённых наций, Нюрнбергский процесс, Декларация прав человека — философия гуманизма и справедливости — всё это именно материализация людской памяти о Второй мировой войне.

Но там, где союзники и сама Германия чтят и помнят — у нас зачастую либо устраивают дежурные мероприятия, либо попросту глумятся.

Вот и проскакивают накануне праздника Победы в новостях сообщения, что где-то к поздравлению ветеранам приложили рекламу агентства ритуальных услуг, а в городе Калининграде нарисованный на картинке Олег Кошевой расхваливает от лица риэлторской компании качество новостроек на улице своего имени. И так далее, и тому подобное.

…Лучше, чем Визбор, тут не скажешь: «Прости, Виталий Палыч, дорогой».

АДЕЛЬ КАЛИНИЧЕНКО