Формально Советского Союза давным-давно нет. В реальности его история заканчивается лишь теперь, в десятые годы XXI века. Например, в отношениях России с Украиной именно сегодня происходит то, что называют моментом истины. Только в этом году открылось, что развод двух бывших главных союзных республик пойдет по югославскому сценарию. Тому самому, о счастливом избежании которого с преждевременной радостью говорили в 90-е годы. Но далеко ли до развода с третьей бывшей главной республикой?

Если воспользоваться языком новой официальной идеологии, то Белоруссия – самая большая часть обрамляющего Россию «русского мира» после Новороссии, которая оказалась химерой. Однако слияние с Белоруссией химерическим вроде бы не выглядит.

Предпочитающие говорить по-русски здесь в подавляющем большинстве, особенно в городах. Больше трех четвертей верующих – прихожане РПЦ. И лишь на днях отпраздновали 20-летие режима Александра Лукашенко, который как раз и возник под лозунгами возвращения в СССР.

Лукашенко 1990-х предвосхитил чуть ли не все заветные идеи российских 2010-х.

В экономике, в политическом устройстве и в идеологии он сокрушил все, что пытался насадить первый постсоветский белорусский режим, сумевший продержаться меньше трех лет. Все крупные предприятия – в госсекторе. Остальные – под чиновным надзором. Сердцевина правящего сословия – охранители, а форма правления – автократия.

На место национальной атрибутики вернулись старые советские символы, включая и флаг Белорусской ССР. С кампанией «белоруссизации» государственного обихода, образовательной системы и быта, начатой было в начале 90-х, покончили железной рукой.

А интеграция с Россией вроде как состоялась еще в прошлом веке. В декабре 1999-го одним из последних президентских решений Бориса Ельцина стало подписание договора о создании Союзного государства России и Белоруссии (СРБ). По всем приметам вопрос о возвращении Белоруссии под крыло Москвы был полностью решен. Но приметы обманули.

СРБ стало прикрытием для закачивания в белорусскую экономику одного, если не двух десятков миллиардов российских нефтедолларов ежегодно. Сегодняшняя белорусская экономика почти так же плохо подготовлена к жизни без нефтяной ренты, как и наша. Но несмотря на колоссальную материальную зависимость, Лукашенко в отличие от Януковича не сдал Москве командные высоты ни в силовых структурах, ни даже в хозяйственной системе. И в Таможенном союзе, и в новообразованном Евразийском экономическом Белоруссия реализует свои интересы, сплошь и рядом игнорируя российские.

А неуклонное сближение способов правления в обеих наших державах уж точно не могло стать фактором интеграции.

Чем больше российский политический режим походил на белорусский, тем ревнивее минский правитель относился к своим прерогативам.

Несмотря на все давление, Лукашенко отказался признать Абхазию и Южную Осетию, а в последние месяцы многократно осуждал идею отделения или федерализации Восточной Украины, хотя новый режим в Киеве явно не вызывает у него симпатий. Но сама логика автократии мало-помалу сделала его упорным защитником белорусского суверенитета и территориальной целостности.

Историческая ирония в том и состоит, что для строительства белорусского национального государства никто не сделал больше, чем человек, который 20 лет назад был избран народом для того, чтобы вернуть белорусов в Советский Союз.

Чем сильнее мысль о возвращении в СССР овладевает Кремлем, тем яснее видно, что минский режим уже никоим образом туда не собирается.

Но это сегодня. А завтра или послезавтра этому режиму, как и всякой автократии, предстоит кризис власти. Момент, когда внешнее давление может сделаться огромным, а во внутренних делах решающей силой будут массы, видимо, и станет тем самым моментом истины в белорусско-российских отношениях. Что возобладает, желание развестись или готовность слиться?

Белорусский народ сейчас безмолвствует. Данные, из года в год публикуемые опросной службой НИСЭПИ , могут служить лишь намеком на то, в какую сторону движутся предпочтения белорусов. Но и это немало.

Первое, на что стоит обратить внимание, – это сокрушительная победа, одержанная за последние два десятилетия русским языком. С 1995-го и до сегодняшнего дня доля пользующихся в повседневном общении русским выросла с 37 до 62%, белорусским – осталась на уровне 6%, а так называемым смешанным, трасянкой, – упала с 50 до 20%.

Но выбор в пользу русского языка не равносилен росту желания присоединиться к России.

Этот феномен заметили уже давно, когда обнаружилось, что борцы за независимость Ирландии предпочитают общаться друг с другом вовсе не по-ирландски, а на языке колонизаторов – по-английски.

Что же до Белоруссии, то триумфальное шествие русского языка сопровождалось там неуклонным сокращением числа желающих восстановления СССР (начиная с 2000-го они в меньшинстве, а летом 2014-го таких осталось 22%) и ростом доли тех, кто голосовал бы против, случись референдум об объединении с Россией (сторонники такого объединения перестали быть большинством в 2009-м, а нынешним летом их количество снизилось до 25% при 55% тех, кто это слияние не поддержал бы).

С другой стороны, большинство белорусов одобряют членство своей страны в Евразийском экономическом союзе (50% против 30% неодобряющих) и неприязненно относятся к новому украинскому режиму, отображая картину, рисуемую российским, да и местным ТВ. Почти половина опрошенных в июне (46%) считали, что Россия оказывает положительное воздействие на Украину, и лишь 31% – что отрицательное.

Впрочем, для 66% белорусов перспектива того, что «Россия может присоединить всю территорию Беларуси или ее часть», выглядит невероятной или маловероятной, а весьма вероятной или даже неизбежной – для 31%. При этом 14% опрошенных выразили готовность в случае чего выступить с оружием в руках на защиту территориальной целостности своей страны, а 17% сообщили, что, наоборот, «одобрят эти изменения».

При всей условности ответов на умозрительные пока что вопросы видно, что белорусское национально-государственное самосознание, очень слабое в 90-е годы, сделало за 20 лет большие успехи, даже и под красно-зеленым знаменем БССР. Хотя оно и сильно отстает от украинского, но движется примерно в ту же сторону, пройдя примерно полпути. Лукашенко выполнил ту часть работы по национальному строительству, которую способен сделать автократ. Относительно дальнейшего предстоит сказать слово уже белорусскому обществу.

Даже и сегодня Белоруссия не выглядит таким уж удобным и податливым объектом для слияния. В будущем она, видимо, станет еще менее подходящей для этого, а развод – более вероятным.

Не надо воображать, будто 29 мая 2014-го, когда Александр Лукашенко подписал договор о Евразийском экономсоюзе, стало моментом истины в российско-белорусских отношениях. Этот момент впереди.

В принципе сценарий развода может оказаться куда менее радикальным, чем сценарий расставания с Украиной, а главное – мирным. Но только если Москва хоть чему-нибудь научится на украинском опыте.

Сергей Шелин